Потом он поцеловал меня и сказал, что любит меня. Я не могу описать свое состояние в тот миг! Казалось, сам Миша испугался своих слов: он стал говорить, что не должен был признаваться мне в этих чувствах, что он женатый человек, что я слишком молода… «Но, – добавил он после небольшой паузы, – если ты уедешь, моя жизнь потеряет всякий смысл».
Во время войны с Германией Миша часто ездил на фронт. Он ведь был офицером Кавалергардского полка Его Императорского Величества. Аннушка тоже редко бывала дома – она меняла одну богемную компанию на другую. Когда Миша бывал в отъезде, я ежедневно писала ему. Иногда он присылал мне ответ – несколько скупых строк, подписанных: «С любовью, Миша».
Я часто оставалась сидеть с детьми князя в особняке на Мойке. Несколько раз Аннушка звала меня с собой на званые обеды, но я отказывалась – разве могла я предаваться веселью, когда Миша был на фронте и рисковал своей жизнью?
Однажды мы с Алексеем отправились на прогулку в Новую Деревню – цыганский пригород Петербурга. В этом месте жили почти все знаменитые цыганские семьи российской столицы. Кстати, много лет назад один из предков княгини Софьи женился на девушке из табора. Мне нравилось ходить к цыганам: красивые мужчины с черными, как смоль, усами играли на гитарах, а изящные девушки в ярких цветастых юбках плясали…
Светловолосый и сероглазый Алеша смотрелся на их фоне пришельцем из другого мира… Конечно, цыгане знали, чей он сын, и очень любили мальчика – они часто угощали его конфетами, чаем, дарили на память яркие безделушки. Но в тот день одна из старых цыганок подошла ко мне и, попросив оставить Алешу под присмотром ее дочери, позвала в соседнюю комнату. Я была заинтригована: к чему такая таинственность?
В комнате царил полумрак. Цыганка предложила мне сесть на один из мягких стульев, а сама подошла к полке на стене и сняла с нее хрустальный шар.
Я подумала, что она хочет заработать лишний червонец, погадав мне. Много раз я слышала, что цыганки умеют гадать и ворожить, но никогда не придавала этому большого значения.
Цыганка села возле лампы и стала всматриваться в шар… Лицо ее было все в морщинах, из-под яркого платка выбивались пряди седых волос. Господи, сколько же ей было лет? Семьдесят? А может, все восемьдесят? Помню, меня удивили руки этой женщины: с изящными длинными пальцами, гладкие, совсем еще молодые руки. И вот она подняла на меня взор своих огромных черных глаз и начала говорить:
– В твоей жизни было много горя. Ты совсем одна в этом мире, хотя вокруг тебя – море любви… – Я была поражена, насколько соответствовали ее слова действительности. Неужели цыганкам и вправду дано читать книгу человеческих судеб? Неужели это не игра, не шарлатанство?
– Любовь не принесет тебе счастья, – продолжала старуха. – Ты еще слишком молода, тебе нужно вернуться домой, на родину. Ты не должна оставаться здесь. – Она снова посмотрела на хрустальный шар, и я проследила за ее взором: может быть, и мне откроется будущее? – Тебя ждет любовь и отчаяние… Знай: твое счастье совсем не там, где ты думаешь. Ты способна на большую любовь, и именно поэтому на твои плечи ляжет тяжелое бремя. – Цыганка пристально посмотрела на меня и добавила – Знай, девочка, от тебя во многом будет зависеть судьба всего мира.
– Я была страшно заинтригована. Где же будут решаться судьбы мира, и какое отношение ко всему этому буду иметь я? Мне хотелось слушать дальше, но старуха оттолкнула хрустальный шар в сторону, резко поднялась и направилась к выходу… Я вынула из кошелька горсть монет и протянула их гадалке, но она убрала руки за спину и, покачав головой, произнесла:
– Да сохранит тебя Господь, маленькая.
– Вскоре я поняла, что предсказание начало сбываться; положение в России с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Народ устал от войны, в городах начались забастовки, в деревнях – волнения. Пала монархия. Временное правительство не смогло справиться с событиями. Ситуацией воспользовались большевики.
Многие поняли, что оставаться на родине небезопасно, и устремились за границу. Но Миша не хотел никуда уезжать – он считал, что может принести пользу России. Действительно, разве на протяжении стольких лет он не защищал интересы крестьян? Он верил своим людям и надеялся на такое же доверие с их стороны. Увы, крестьяне оказались падкими на обещания большевиков. Ведь им посулили несметные богатства.
Теперь, когда мы проезжали верхом через деревни, никто не выбегал нам навстречу – матери уводили детей с дороги, мужики захлопывали перед нами калитки…
Постепенно стали куда-то исчезать слуги. С каждым днем становилось все тревожнее и тревожнее. Миша чувствовал, что должно произойти что-то страшное, и убеждал меня уехать из России, но разве могла я пойти на это?! Наступил день моего восемнадцатилетия. Аннушка была в депрессии: весь день она не вставала с постели. В столовой собрались княгиня Софья, Миша, я да еще немногочисленные родственники, не успевшие уехать из Варышни. Помню, Миша поднял бокал шампанского за мое здоровье, и вдруг раздался стук в дверь.
Это был друг, врач из соседнего села. Он пришел в Барышню, чтобы предупредить Мишу, что в окрестностях Барышни орудуют многочисленные банды. Бунтовщики уже сожгли одну усадьбу в двадцати километрах от имения Ивановых. Доктор умолял князя бежать, бежать как можно скорее. Мы стали поспешно собираться. Старики—дяди, тети, двоюродные дедушки и бабушки – вопреки всем увещеваниям наотрез отказались уезжать из Варышни. Миша тоже решил остаться. Он собирался побыть в усадьбе еще несколько дней, а потом своим ходом добраться до Крыма. Когда мы уезжали, он отозвал меня в сторону и попросил позаботиться о детях. Потом он поцеловал меня и сказал: «Я люблю тебя, Мисси»… С тех пор нам не суждено было встретиться, – проговорила Мисси дрожащим голосом. – Остальное тебе известно: Анна и Алексей погибли в лесу… Я, Софья и Ксения с помощью Тарика Казана бежали в Турцию, а оттуда – в Америку.
Мы с Мишей никогда не были любовниками. Я была совсем юным и невинным созданием, а он… он был настоящим рыцарем.
– Ах, Мисси, – прошептала Анна. – Я понимаю, что тебе очень тяжело было рассказывать обо всем этом, но если бы ты только знала, как я благодарна за правду. Наверное, только сейчас я начала что-то понимать…
– Вот и слава Богу, – улыбнулась Мисси. – Но помни: еще много-много лет назад мы с твоей прабабушкой решили вспоминать о прошлом как можно реже – надо смотреть в будущее, душечка… Обещай мне, что и ты будешь смотреть в будущее…
– Обещаю, Мисси, – проговорила Анна.
Лейла с недоверием посмотрела на подругу: разве можно забыть о таком прошлом?! Но, как ни странно, Анна действительно на протяжении нескольких лет ни словом не обмолвилась о своем княжеском происхождении и о судьбе семьи Ивановых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Во время войны с Германией Миша часто ездил на фронт. Он ведь был офицером Кавалергардского полка Его Императорского Величества. Аннушка тоже редко бывала дома – она меняла одну богемную компанию на другую. Когда Миша бывал в отъезде, я ежедневно писала ему. Иногда он присылал мне ответ – несколько скупых строк, подписанных: «С любовью, Миша».
Я часто оставалась сидеть с детьми князя в особняке на Мойке. Несколько раз Аннушка звала меня с собой на званые обеды, но я отказывалась – разве могла я предаваться веселью, когда Миша был на фронте и рисковал своей жизнью?
Однажды мы с Алексеем отправились на прогулку в Новую Деревню – цыганский пригород Петербурга. В этом месте жили почти все знаменитые цыганские семьи российской столицы. Кстати, много лет назад один из предков княгини Софьи женился на девушке из табора. Мне нравилось ходить к цыганам: красивые мужчины с черными, как смоль, усами играли на гитарах, а изящные девушки в ярких цветастых юбках плясали…
Светловолосый и сероглазый Алеша смотрелся на их фоне пришельцем из другого мира… Конечно, цыгане знали, чей он сын, и очень любили мальчика – они часто угощали его конфетами, чаем, дарили на память яркие безделушки. Но в тот день одна из старых цыганок подошла ко мне и, попросив оставить Алешу под присмотром ее дочери, позвала в соседнюю комнату. Я была заинтригована: к чему такая таинственность?
В комнате царил полумрак. Цыганка предложила мне сесть на один из мягких стульев, а сама подошла к полке на стене и сняла с нее хрустальный шар.
Я подумала, что она хочет заработать лишний червонец, погадав мне. Много раз я слышала, что цыганки умеют гадать и ворожить, но никогда не придавала этому большого значения.
Цыганка села возле лампы и стала всматриваться в шар… Лицо ее было все в морщинах, из-под яркого платка выбивались пряди седых волос. Господи, сколько же ей было лет? Семьдесят? А может, все восемьдесят? Помню, меня удивили руки этой женщины: с изящными длинными пальцами, гладкие, совсем еще молодые руки. И вот она подняла на меня взор своих огромных черных глаз и начала говорить:
– В твоей жизни было много горя. Ты совсем одна в этом мире, хотя вокруг тебя – море любви… – Я была поражена, насколько соответствовали ее слова действительности. Неужели цыганкам и вправду дано читать книгу человеческих судеб? Неужели это не игра, не шарлатанство?
– Любовь не принесет тебе счастья, – продолжала старуха. – Ты еще слишком молода, тебе нужно вернуться домой, на родину. Ты не должна оставаться здесь. – Она снова посмотрела на хрустальный шар, и я проследила за ее взором: может быть, и мне откроется будущее? – Тебя ждет любовь и отчаяние… Знай: твое счастье совсем не там, где ты думаешь. Ты способна на большую любовь, и именно поэтому на твои плечи ляжет тяжелое бремя. – Цыганка пристально посмотрела на меня и добавила – Знай, девочка, от тебя во многом будет зависеть судьба всего мира.
– Я была страшно заинтригована. Где же будут решаться судьбы мира, и какое отношение ко всему этому буду иметь я? Мне хотелось слушать дальше, но старуха оттолкнула хрустальный шар в сторону, резко поднялась и направилась к выходу… Я вынула из кошелька горсть монет и протянула их гадалке, но она убрала руки за спину и, покачав головой, произнесла:
– Да сохранит тебя Господь, маленькая.
– Вскоре я поняла, что предсказание начало сбываться; положение в России с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Народ устал от войны, в городах начались забастовки, в деревнях – волнения. Пала монархия. Временное правительство не смогло справиться с событиями. Ситуацией воспользовались большевики.
Многие поняли, что оставаться на родине небезопасно, и устремились за границу. Но Миша не хотел никуда уезжать – он считал, что может принести пользу России. Действительно, разве на протяжении стольких лет он не защищал интересы крестьян? Он верил своим людям и надеялся на такое же доверие с их стороны. Увы, крестьяне оказались падкими на обещания большевиков. Ведь им посулили несметные богатства.
Теперь, когда мы проезжали верхом через деревни, никто не выбегал нам навстречу – матери уводили детей с дороги, мужики захлопывали перед нами калитки…
Постепенно стали куда-то исчезать слуги. С каждым днем становилось все тревожнее и тревожнее. Миша чувствовал, что должно произойти что-то страшное, и убеждал меня уехать из России, но разве могла я пойти на это?! Наступил день моего восемнадцатилетия. Аннушка была в депрессии: весь день она не вставала с постели. В столовой собрались княгиня Софья, Миша, я да еще немногочисленные родственники, не успевшие уехать из Варышни. Помню, Миша поднял бокал шампанского за мое здоровье, и вдруг раздался стук в дверь.
Это был друг, врач из соседнего села. Он пришел в Барышню, чтобы предупредить Мишу, что в окрестностях Барышни орудуют многочисленные банды. Бунтовщики уже сожгли одну усадьбу в двадцати километрах от имения Ивановых. Доктор умолял князя бежать, бежать как можно скорее. Мы стали поспешно собираться. Старики—дяди, тети, двоюродные дедушки и бабушки – вопреки всем увещеваниям наотрез отказались уезжать из Варышни. Миша тоже решил остаться. Он собирался побыть в усадьбе еще несколько дней, а потом своим ходом добраться до Крыма. Когда мы уезжали, он отозвал меня в сторону и попросил позаботиться о детях. Потом он поцеловал меня и сказал: «Я люблю тебя, Мисси»… С тех пор нам не суждено было встретиться, – проговорила Мисси дрожащим голосом. – Остальное тебе известно: Анна и Алексей погибли в лесу… Я, Софья и Ксения с помощью Тарика Казана бежали в Турцию, а оттуда – в Америку.
Мы с Мишей никогда не были любовниками. Я была совсем юным и невинным созданием, а он… он был настоящим рыцарем.
– Ах, Мисси, – прошептала Анна. – Я понимаю, что тебе очень тяжело было рассказывать обо всем этом, но если бы ты только знала, как я благодарна за правду. Наверное, только сейчас я начала что-то понимать…
– Вот и слава Богу, – улыбнулась Мисси. – Но помни: еще много-много лет назад мы с твоей прабабушкой решили вспоминать о прошлом как можно реже – надо смотреть в будущее, душечка… Обещай мне, что и ты будешь смотреть в будущее…
– Обещаю, Мисси, – проговорила Анна.
Лейла с недоверием посмотрела на подругу: разве можно забыть о таком прошлом?! Но, как ни странно, Анна действительно на протяжении нескольких лет ни словом не обмолвилась о своем княжеском происхождении и о судьбе семьи Ивановых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166