На стоянке было припарковано несколько десятков автомобилей, но в окнах не видно света – лишь тусклый фонарик у входа освещал вывеску с надписью «Ресторан Ориконне».
– А вы уверены, что здесь открыто? – спросила Мисси.
О'Хара хозяйской походкой подошел к двери и нажал кнопку звонка.
– Уверен, – ухмыльнулся он. – Только сюда кого попало не пускают – частный ресторан. Что-то вроде клуба. Если ты не знаком с хозяином – можешь не соваться.
– Ресторан только для своих. Интересно, – проговорила Мисси. – Но зачем все это?
– Зачем?! Для конспирации, вот зачем! – рассмеялся О'Хара. – Здесь торгуют горячительным. Моим горячительным, – с гордостью добавил он. – В этом кабачке всегда опущены шторы и заперты двери. Если нагрянет полиция – есть шанс смыться и спрятать спиртное. Впрочем, вероятность облавы практически равна нулю – братья Ориконне щедро оплачивают тяжелый труд полицейских.
В тяжелой входной двери раскрылось маленькое окошко. Какой-то человек внимательно посмотрел на них из-за частой решетки. Через мгновение раздался лязг мощных замков – Мисси и О'Хара прошли внутрь. Миновав вторую, обитую кожей, дверь, они очутились в длинном низком помещении, битком набитом людьми: посетители не жалели голосовых связок, стараясь перекричать джаз-банд. В углу зала, на небольшом круглом пятачке, танцевало несколько пар.
– Видишь, как им здесь хорошо? – прокричал О'Хара в самое ухо Мисси. – И все благодаря твоему покорному слуге.
– Но на столе нет ни одной бутылки, – с недоумением проговорила Мисси. – Только чашки с чаем.
О'Хара лукаво подмигнул.
– Это у них особый чай – чай с плантаций Шемаса О'Хары.
Увидев вошедшего О'Хару, к нему подбежал официант.
– Чем могу служить, сэр? – спросил он, услужливо улыбаясь.
О'Хара повернулся к Мисси.
– Если мне не изменяет память, в прошлый раз мы пили шампанское, не так ли? Почему бы не установить такую традицию – при каждой встрече распивать бутылочку именно этого напитка?
– Почему бы и нет? – с готовностью отозвалась Мисси.
В этот день у нее было ощущение праздника – почему бы не отметить этот праздник? Ведь скоро она будет выступать в шоу Зигфельда и зарабатывать сто пятьдесят долларов в неделю. Мисси убеждала себя, что идет на это исключительно ради Азали, но в глубине души она чувствовала, что предложение Зигфельда было ей весьма лестно. Ей хотелось стать звездой бродвейского шоу… Поскорее расстаться с Ривингтон-стрит, со всей этой нищетой и убожеством! Ничто не связывало ее с этим кварталом – разумеется, за исключением Розы и Зева. Ах, Зев! И тут ее осенило.
– Боже мой! – воскликнула она, хватаясь за голову. – Я же совсем забыла: сегодня, в восемь вечера, я должна встречаться с Зевом Абрамски!
– С Зевом Абрамски? – переспросил ошарашенный О'Хара.
Мисси пришлось рассказать ему, что каждое воскресенье они встречаются с Зевом в небольшом украинском кафе.
– Мы просто ужинаем вместе – только и всего, – объяснила она. – Это совсем другое дело, чем наши с вами совместные трапезы, дорогой О'Хара. Вы же сами понимаете, кто он такой – он всего лишь… Зев Абрамски.
– Никак не пойму, что у тебя может быть общего с этим типом, – проговорил О'Хара. По выражению его лица Мисси поняла, что он ревнует. – Может быть, ты задолжала ему кругленькую сумму, и он предложил вернуть долг столь странным образом?
Мисси сверкнула глазами.
– Да как вы смеете?! Зев Абрамски – честный и порядочный человек. Кроме того, у нас с ним гораздо больше общего, чем вам могло показаться, Шемас О'Хара.
Мисси откинулась на спинку стула и с грустью подумала о Зеве: бедняга, должно быть, сидит сейчас в их любимом кафе и недоумевает, почему ее до сих пор нет. Мисси поклялась себе, что на следующий день, прямо с утра, она пойдет к Зеву и все ему объяснит. Они пойдут в кафе на следующей неделе; она больше никогда не забудет об этих свиданиях.
Она посмотрела на О'Хару, с мрачным видом сидевшего напротив нее, и рассмеялась.
– Стоит нам только встретиться – сразу начинаем ссориться, – проговорила она. – По-моему, во всем виноват ваш ирландский темперамент.
– При чем тут мой ирландский темперамент?! – О'Хара со всей силой стукнул кулаком по столу – чашки задребезжали. – Сама ты дура – не хочешь выходить за меня замуж!
– Бьюсь об заклад, если бы я вышла за вас замуж, мы бы ругались каждый день, – сказала Мисси. – У нас слишком различные взгляды на жизнь, О'Хара. Вы бы, наверное, захотели запереть меня на замок в вашем уютном гнездышке, чтобы я с утра до вечера стряпала, стирала и нянчила многочисленных детишек. Таков, наверное, ваш идеал?
– Да ты что, Мисси?! – воскликнул О'Хара, ударяя себя в грудь. – Да, я торгую алкоголем, но это не значит, что у меня нет принципов. Никогда Шемас О'Хара не позволит себе так обращаться с женой!
Мисси кинула на Шемаса лукавый взгляд.
– Не позволит? А жаль, было бы интересно попробовать.
О'Хара насупил брови и налил еще шампанского.
– Как все меняется в этом мире! – протянул он. – Всего пару месяцев назад, когда я закрыл свой салун и уехал из Нижнего Ист-Сайда, ты была несчастной, полуголодной девчонкой. А теперь… Я с трудом узнал тебя, Мисси.
– Неужели я так сильно изменилась? – спросила она.
– Еще как, – с торжественным видом произнес О'Хара. – Но все равно, мое предложение остается в силе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Мисси подняла голову, посмотрела Шемасу в глаза и сказала:
– Давайте договоримся так: ровно через год вы еще раз сделаете мне это предложение, хорошо? И тогда я буду готова дать окончательный ответ.
О'Хара крепко сжал ее руку.
– Как ты сказала? Через год?
– Да, через год, – пообещала Мисси. О'Хара широко улыбнулся:
– О, это будет самый долгий год в моей жизни!
– Не думаю, – улыбнулась Мисси. Она была уверена, что год пролетит очень быстро.
ГЛАВА 26
В понедельник, в двенадцать часов дня, мадам Элиза отвела Мисси в Новоамстердамский театр. В пустынном зале царил полумрак—лишь слегка поблескивали в свете немногих включенных светильников позолоченные ложи. На двери, ведущей за кулисы, висели десятки объявлений, рекламировавших пудру, грим, помаду, граммофонные пластинки. Уборщицы добирали остатки мусора – вытряхивали медные пепельницы, чистили мягкие плюшевые сиденья.
При виде этого зрительного зала Мисси вспомнила раннее детство, когда отец водил ее в оксфордский театр пантомимы и в Лондонский балет. Что бы сказал профессор Маркус Октавиус Байрон, узнай он, что его дочь решила посвятить себя бродвейскому театру? Впрочем, у нее не было другого выхода. Обещанные Зигфельдом сто пятьдесят долларов слишком много значили для нее в этой жизни. Они оказались решающим аргументом. К тому же, Зигфельду удалось убедить Мисси в том, что в его шоу действительно нет ничего непристойного – в конце концов, какая разница:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
– А вы уверены, что здесь открыто? – спросила Мисси.
О'Хара хозяйской походкой подошел к двери и нажал кнопку звонка.
– Уверен, – ухмыльнулся он. – Только сюда кого попало не пускают – частный ресторан. Что-то вроде клуба. Если ты не знаком с хозяином – можешь не соваться.
– Ресторан только для своих. Интересно, – проговорила Мисси. – Но зачем все это?
– Зачем?! Для конспирации, вот зачем! – рассмеялся О'Хара. – Здесь торгуют горячительным. Моим горячительным, – с гордостью добавил он. – В этом кабачке всегда опущены шторы и заперты двери. Если нагрянет полиция – есть шанс смыться и спрятать спиртное. Впрочем, вероятность облавы практически равна нулю – братья Ориконне щедро оплачивают тяжелый труд полицейских.
В тяжелой входной двери раскрылось маленькое окошко. Какой-то человек внимательно посмотрел на них из-за частой решетки. Через мгновение раздался лязг мощных замков – Мисси и О'Хара прошли внутрь. Миновав вторую, обитую кожей, дверь, они очутились в длинном низком помещении, битком набитом людьми: посетители не жалели голосовых связок, стараясь перекричать джаз-банд. В углу зала, на небольшом круглом пятачке, танцевало несколько пар.
– Видишь, как им здесь хорошо? – прокричал О'Хара в самое ухо Мисси. – И все благодаря твоему покорному слуге.
– Но на столе нет ни одной бутылки, – с недоумением проговорила Мисси. – Только чашки с чаем.
О'Хара лукаво подмигнул.
– Это у них особый чай – чай с плантаций Шемаса О'Хары.
Увидев вошедшего О'Хару, к нему подбежал официант.
– Чем могу служить, сэр? – спросил он, услужливо улыбаясь.
О'Хара повернулся к Мисси.
– Если мне не изменяет память, в прошлый раз мы пили шампанское, не так ли? Почему бы не установить такую традицию – при каждой встрече распивать бутылочку именно этого напитка?
– Почему бы и нет? – с готовностью отозвалась Мисси.
В этот день у нее было ощущение праздника – почему бы не отметить этот праздник? Ведь скоро она будет выступать в шоу Зигфельда и зарабатывать сто пятьдесят долларов в неделю. Мисси убеждала себя, что идет на это исключительно ради Азали, но в глубине души она чувствовала, что предложение Зигфельда было ей весьма лестно. Ей хотелось стать звездой бродвейского шоу… Поскорее расстаться с Ривингтон-стрит, со всей этой нищетой и убожеством! Ничто не связывало ее с этим кварталом – разумеется, за исключением Розы и Зева. Ах, Зев! И тут ее осенило.
– Боже мой! – воскликнула она, хватаясь за голову. – Я же совсем забыла: сегодня, в восемь вечера, я должна встречаться с Зевом Абрамски!
– С Зевом Абрамски? – переспросил ошарашенный О'Хара.
Мисси пришлось рассказать ему, что каждое воскресенье они встречаются с Зевом в небольшом украинском кафе.
– Мы просто ужинаем вместе – только и всего, – объяснила она. – Это совсем другое дело, чем наши с вами совместные трапезы, дорогой О'Хара. Вы же сами понимаете, кто он такой – он всего лишь… Зев Абрамски.
– Никак не пойму, что у тебя может быть общего с этим типом, – проговорил О'Хара. По выражению его лица Мисси поняла, что он ревнует. – Может быть, ты задолжала ему кругленькую сумму, и он предложил вернуть долг столь странным образом?
Мисси сверкнула глазами.
– Да как вы смеете?! Зев Абрамски – честный и порядочный человек. Кроме того, у нас с ним гораздо больше общего, чем вам могло показаться, Шемас О'Хара.
Мисси откинулась на спинку стула и с грустью подумала о Зеве: бедняга, должно быть, сидит сейчас в их любимом кафе и недоумевает, почему ее до сих пор нет. Мисси поклялась себе, что на следующий день, прямо с утра, она пойдет к Зеву и все ему объяснит. Они пойдут в кафе на следующей неделе; она больше никогда не забудет об этих свиданиях.
Она посмотрела на О'Хару, с мрачным видом сидевшего напротив нее, и рассмеялась.
– Стоит нам только встретиться – сразу начинаем ссориться, – проговорила она. – По-моему, во всем виноват ваш ирландский темперамент.
– При чем тут мой ирландский темперамент?! – О'Хара со всей силой стукнул кулаком по столу – чашки задребезжали. – Сама ты дура – не хочешь выходить за меня замуж!
– Бьюсь об заклад, если бы я вышла за вас замуж, мы бы ругались каждый день, – сказала Мисси. – У нас слишком различные взгляды на жизнь, О'Хара. Вы бы, наверное, захотели запереть меня на замок в вашем уютном гнездышке, чтобы я с утра до вечера стряпала, стирала и нянчила многочисленных детишек. Таков, наверное, ваш идеал?
– Да ты что, Мисси?! – воскликнул О'Хара, ударяя себя в грудь. – Да, я торгую алкоголем, но это не значит, что у меня нет принципов. Никогда Шемас О'Хара не позволит себе так обращаться с женой!
Мисси кинула на Шемаса лукавый взгляд.
– Не позволит? А жаль, было бы интересно попробовать.
О'Хара насупил брови и налил еще шампанского.
– Как все меняется в этом мире! – протянул он. – Всего пару месяцев назад, когда я закрыл свой салун и уехал из Нижнего Ист-Сайда, ты была несчастной, полуголодной девчонкой. А теперь… Я с трудом узнал тебя, Мисси.
– Неужели я так сильно изменилась? – спросила она.
– Еще как, – с торжественным видом произнес О'Хара. – Но все равно, мое предложение остается в силе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Мисси подняла голову, посмотрела Шемасу в глаза и сказала:
– Давайте договоримся так: ровно через год вы еще раз сделаете мне это предложение, хорошо? И тогда я буду готова дать окончательный ответ.
О'Хара крепко сжал ее руку.
– Как ты сказала? Через год?
– Да, через год, – пообещала Мисси. О'Хара широко улыбнулся:
– О, это будет самый долгий год в моей жизни!
– Не думаю, – улыбнулась Мисси. Она была уверена, что год пролетит очень быстро.
ГЛАВА 26
В понедельник, в двенадцать часов дня, мадам Элиза отвела Мисси в Новоамстердамский театр. В пустынном зале царил полумрак—лишь слегка поблескивали в свете немногих включенных светильников позолоченные ложи. На двери, ведущей за кулисы, висели десятки объявлений, рекламировавших пудру, грим, помаду, граммофонные пластинки. Уборщицы добирали остатки мусора – вытряхивали медные пепельницы, чистили мягкие плюшевые сиденья.
При виде этого зрительного зала Мисси вспомнила раннее детство, когда отец водил ее в оксфордский театр пантомимы и в Лондонский балет. Что бы сказал профессор Маркус Октавиус Байрон, узнай он, что его дочь решила посвятить себя бродвейскому театру? Впрочем, у нее не было другого выхода. Обещанные Зигфельдом сто пятьдесят долларов слишком много значили для нее в этой жизни. Они оказались решающим аргументом. К тому же, Зигфельду удалось убедить Мисси в том, что в его шоу действительно нет ничего непристойного – в конце концов, какая разница:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166