Платон Эдуардович сверился со списком, окинул взглядом собравшихся – нам с Дмитрием незаметно для всех подмигнул.
– Мне кажется, или где-то за стеной играет патефон, – прошептал я Ледянникову, пока представители Департамента что-то уточняли у Несвицкого. – «Прощание славянки», если не ошибаюсь. Но кто там крутит ручку и не может ли быть, чтобы он нас подслушивал?
– Никакого патефона, – сдерживая улыбку, ответил мне Дмитрий. – Эти звуки исходят от самого гроссмейстера. Каждый «псих» на высших уровнях ходит в сопровождении своей собственной музыкальной темы, которую наигрывают создаваемые им Воздушные Ловушки. Это одновременно и хорошая тренировка сил, и способ показать, чего ты стоишь. Как правило, гроссмейстеров стараются всячески уважать в любом цивилизованном месте.
Вот так всегда, стоит задать интересный вопрос, как оказываешься в дураках. Сэнсэй про музыкальные темы гроссмейстеров не упоминал, наверное, не видел в этом необходимости. Вот тебе, Николай, одно из первых доказательств необходимости продолжать обучение.
– До сегодняшнего дня некоторые основополагающие сведения считались секретными, – начал советник после того, как дверь в конференц-зал была заперта. – Если кто-то из вас имел дело с какими-то из этих сведений – ему будет полезно прослушать самую полную версию. Если кто-то до сих пор оставался не в курсе – пусть теперь слушает внимательно.
Я был не в курсе, а потому вошел в состояние мнемонической активности, запоминая каждую деталь, каждую интонацию Платона Эдуардовича, каждый шорох в зале.
Оказывается, о появлении в Тихом океане неизвестной субмарины Дмитрий знал давно – это я определил сам. Более того, выяснилось, что он сопровождал Несвицкого и видел останки потопленных броненосцев. Каюсь, в эти минуты я позавидовал своему напарнику – побывать в настоящем воздушном сражении, пусть даже в роли наблюдателя от нейтральной стороны, мне хотелось с самого детства.
Затем я узнал о японской ноте протеста. Дмитрий и тут не выказал никакого удивления – разумеется, в качестве ассистента Платона Эдуардовича он был в курсе всех местных новостей. Только…
Пока я делал подсчеты, выясняя, когда же Ледянников успел побывать в Петербурге, Несвицкий затронул эту тему сам. Привезенные из Генерального штаба данные говорили о том, что субмарина действовала в регионе еще за две недели до случая с броненосцами Куриты. Японцы зачем-то пытались засекретить данные о, по меньшей мере, пяти нападениях на грузовые суда. Британские подводные лодки, базировавшиеся в Новой Зеландии, участия во всех этих событиях не принимали, а других субмарин у англичан в Тихом океане не было. Бразильцев и испанцев тоже следовало исключить: все их военно-морские силы располагались в Атлантике, через мыс Горн не проходили, а строительство Панамского канала, начатое в восьмидесятых годах испанским правительством, заглохло из-за войны с Бразилией.
– Остается всего два варианта, – подытожил Платон Эдуардович. – Поскольку японцы обладают приблизительно тем же объемом разведывательной информации, они неизбежно придут к одному из них. Субмарина может оказаться российской…
Офицеры военно-морского флота возмущенно зашумели.
– Данные из Генерального штаба свидетельствуют, что это не так, – продолжил Платон Эдуардович, делая вид, будто не замечает их реакции. – Обе наши подводные лодки стоят здесь, в бухте Золотого Рога, одна из них проходит плановую модернизацию, другая была построена еще в первой половине века и для операций таких масштабов не годится. Я в курсе, господа офицеры. Думается, что японцы тоже знают об «Акуле» и «Миноге»; в их головы обязательно придет мысль о третьей, секретной субмарине – эту мысль желательно опровергнуть, не нарушая общего режима секретности.
Офицеры тут же замолкли. Очевидно, кое-кто сразу же стал обдумывать способы, которыми можно осуществить желаемое опровержение.
– Вариант второй, – объявил Несвицкий. – Это самый неприятный вариант – неизвестная субмарина, возможно даже не принадлежащая ни одной стране. Классический пират. Чтобы убедить вас в том, что нам придется работать именно по этому варианту, мне пришлось совершить несколько дипломатических маневров и раздобыть одну синематографическую ленту документального характера.
По команде Платона Эдуардовича половина газовых ламп была погашена, и в полумраке конференц-зала застрекотал портативный синематографический аппарат.
Насколько мне удалось понять из переплетения излучаемых Намерений, документальная съемка в подобных делах считалась явлением редким, к нему стоило присмотреться как следует, возможно – даже запомнить с точностью до кадра.
На развернутом вместо подробной карты региона экране разворачивалась настоящая морская трагедия – тонул пассажирский корабль. Большой пассажирский корабль под японским флагом.
От непосредственного момента катастрофы до начала съемок прошло немало времени – крен на правый борт был заметен невооруженным глазом. Волны уже добрались до верхнего ряда иллюминаторов, нижняя палуба неминуемо окажется под водой в течение ближайших минут.
Неведомый синематографист продемонстрировал нам процесс эвакуации, поспешный и беспорядочный. Шлюпок явно не хватало – те, что удавалось спустить, уходили прочь изрядно перегруженными. Многие пассажиры, судя по одежде – китайского происхождения, бросались в воду самостоятельно. На некоторых из них не было даже спасательного жилета, хотя в холодных водах Тихого океана не помог бы даже жилет.
Синематографист облетел корабль по кругу, поэкспериментировал с резкостью, но существенно качество изображения не улучшил.
– Сейчас вода доберется до паровых котлов, – тихо прокомментировал один из морских капитанов. – У пассажирских этого класса котлы достаточно низко. Даже если они остановили машины, котел все равно взрывоопасен. Я не вижу, чтобы они стравливали пар.
– Экипаж решил рискнуть и машин не останавливал, – грустно сказал Платон Эдуардович. – Пока шла борьба за плавучесть, капитан направил корабль к ближайшей земле. Это давало хоть какой-то шанс тем, кто сумел попасть в шлюпки.
Собравшиеся в конференц-зале напряглись, приготовясь наблюдать взрыв. Когда же кормовая надстройка вспучилась и разлетелась в стороны, выяснилось, что разглядывать-то и нечего. Воздухоплавательное средство, на котором находился оператор, очевидно, отбросило в сторону взрывной волной – мельтешение светлых и темных пятен по экрану ни о чем не говорило.
– Легкий слишком, вот и снесло, – выдохнул капитан дирижабля «Дежнев». – Снимали с патрульного. У них даже не было возможности помочь.
Наконец синематографисту удалось вновь поймать тонущее судно в объектив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Мне кажется, или где-то за стеной играет патефон, – прошептал я Ледянникову, пока представители Департамента что-то уточняли у Несвицкого. – «Прощание славянки», если не ошибаюсь. Но кто там крутит ручку и не может ли быть, чтобы он нас подслушивал?
– Никакого патефона, – сдерживая улыбку, ответил мне Дмитрий. – Эти звуки исходят от самого гроссмейстера. Каждый «псих» на высших уровнях ходит в сопровождении своей собственной музыкальной темы, которую наигрывают создаваемые им Воздушные Ловушки. Это одновременно и хорошая тренировка сил, и способ показать, чего ты стоишь. Как правило, гроссмейстеров стараются всячески уважать в любом цивилизованном месте.
Вот так всегда, стоит задать интересный вопрос, как оказываешься в дураках. Сэнсэй про музыкальные темы гроссмейстеров не упоминал, наверное, не видел в этом необходимости. Вот тебе, Николай, одно из первых доказательств необходимости продолжать обучение.
– До сегодняшнего дня некоторые основополагающие сведения считались секретными, – начал советник после того, как дверь в конференц-зал была заперта. – Если кто-то из вас имел дело с какими-то из этих сведений – ему будет полезно прослушать самую полную версию. Если кто-то до сих пор оставался не в курсе – пусть теперь слушает внимательно.
Я был не в курсе, а потому вошел в состояние мнемонической активности, запоминая каждую деталь, каждую интонацию Платона Эдуардовича, каждый шорох в зале.
Оказывается, о появлении в Тихом океане неизвестной субмарины Дмитрий знал давно – это я определил сам. Более того, выяснилось, что он сопровождал Несвицкого и видел останки потопленных броненосцев. Каюсь, в эти минуты я позавидовал своему напарнику – побывать в настоящем воздушном сражении, пусть даже в роли наблюдателя от нейтральной стороны, мне хотелось с самого детства.
Затем я узнал о японской ноте протеста. Дмитрий и тут не выказал никакого удивления – разумеется, в качестве ассистента Платона Эдуардовича он был в курсе всех местных новостей. Только…
Пока я делал подсчеты, выясняя, когда же Ледянников успел побывать в Петербурге, Несвицкий затронул эту тему сам. Привезенные из Генерального штаба данные говорили о том, что субмарина действовала в регионе еще за две недели до случая с броненосцами Куриты. Японцы зачем-то пытались засекретить данные о, по меньшей мере, пяти нападениях на грузовые суда. Британские подводные лодки, базировавшиеся в Новой Зеландии, участия во всех этих событиях не принимали, а других субмарин у англичан в Тихом океане не было. Бразильцев и испанцев тоже следовало исключить: все их военно-морские силы располагались в Атлантике, через мыс Горн не проходили, а строительство Панамского канала, начатое в восьмидесятых годах испанским правительством, заглохло из-за войны с Бразилией.
– Остается всего два варианта, – подытожил Платон Эдуардович. – Поскольку японцы обладают приблизительно тем же объемом разведывательной информации, они неизбежно придут к одному из них. Субмарина может оказаться российской…
Офицеры военно-морского флота возмущенно зашумели.
– Данные из Генерального штаба свидетельствуют, что это не так, – продолжил Платон Эдуардович, делая вид, будто не замечает их реакции. – Обе наши подводные лодки стоят здесь, в бухте Золотого Рога, одна из них проходит плановую модернизацию, другая была построена еще в первой половине века и для операций таких масштабов не годится. Я в курсе, господа офицеры. Думается, что японцы тоже знают об «Акуле» и «Миноге»; в их головы обязательно придет мысль о третьей, секретной субмарине – эту мысль желательно опровергнуть, не нарушая общего режима секретности.
Офицеры тут же замолкли. Очевидно, кое-кто сразу же стал обдумывать способы, которыми можно осуществить желаемое опровержение.
– Вариант второй, – объявил Несвицкий. – Это самый неприятный вариант – неизвестная субмарина, возможно даже не принадлежащая ни одной стране. Классический пират. Чтобы убедить вас в том, что нам придется работать именно по этому варианту, мне пришлось совершить несколько дипломатических маневров и раздобыть одну синематографическую ленту документального характера.
По команде Платона Эдуардовича половина газовых ламп была погашена, и в полумраке конференц-зала застрекотал портативный синематографический аппарат.
Насколько мне удалось понять из переплетения излучаемых Намерений, документальная съемка в подобных делах считалась явлением редким, к нему стоило присмотреться как следует, возможно – даже запомнить с точностью до кадра.
На развернутом вместо подробной карты региона экране разворачивалась настоящая морская трагедия – тонул пассажирский корабль. Большой пассажирский корабль под японским флагом.
От непосредственного момента катастрофы до начала съемок прошло немало времени – крен на правый борт был заметен невооруженным глазом. Волны уже добрались до верхнего ряда иллюминаторов, нижняя палуба неминуемо окажется под водой в течение ближайших минут.
Неведомый синематографист продемонстрировал нам процесс эвакуации, поспешный и беспорядочный. Шлюпок явно не хватало – те, что удавалось спустить, уходили прочь изрядно перегруженными. Многие пассажиры, судя по одежде – китайского происхождения, бросались в воду самостоятельно. На некоторых из них не было даже спасательного жилета, хотя в холодных водах Тихого океана не помог бы даже жилет.
Синематографист облетел корабль по кругу, поэкспериментировал с резкостью, но существенно качество изображения не улучшил.
– Сейчас вода доберется до паровых котлов, – тихо прокомментировал один из морских капитанов. – У пассажирских этого класса котлы достаточно низко. Даже если они остановили машины, котел все равно взрывоопасен. Я не вижу, чтобы они стравливали пар.
– Экипаж решил рискнуть и машин не останавливал, – грустно сказал Платон Эдуардович. – Пока шла борьба за плавучесть, капитан направил корабль к ближайшей земле. Это давало хоть какой-то шанс тем, кто сумел попасть в шлюпки.
Собравшиеся в конференц-зале напряглись, приготовясь наблюдать взрыв. Когда же кормовая надстройка вспучилась и разлетелась в стороны, выяснилось, что разглядывать-то и нечего. Воздухоплавательное средство, на котором находился оператор, очевидно, отбросило в сторону взрывной волной – мельтешение светлых и темных пятен по экрану ни о чем не говорило.
– Легкий слишком, вот и снесло, – выдохнул капитан дирижабля «Дежнев». – Снимали с патрульного. У них даже не было возможности помочь.
Наконец синематографисту удалось вновь поймать тонущее судно в объектив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113