– Ровно столько, чтобы пришла пора их будить. Вашим рассуждениям не помешает, если я вам скажу, что в арабском языке один и тот же глагол означает как «уснуть», так и «умереть»? И что опять-таки один и тот же глагол употребляется для «проснуться» и «воскреснуть»?
– Профессор, когда вы говорите, я обо всем забываю, но я должен успеть на самолет, времени у меня очень мало. Почему вы думали связаться со мной?
– Сказать вам, чтоб вы не дали себя провести собаке. Кажется ведь, что одно исключает другое. Вы понимаете?
– Совершенно нет.
– Видите ли, легенда о спящих имеет происхождение не восточное, а христианское. Европу с ней познакомил Григорий Турский. Она рассказывает о семи юношах из Эфеса, которые, спасаясь от гонений на христиан со стороны Деция, укрылись в пещере, и Господь погрузил их в сон. Пещера в Эфесе существует на самом деле, вы можете найти ее воспроизведение даже в энциклопедии Треккани. Над ней была сооружена часовня, которую потом снесли. Так вот, христианская легенда повествует, что в пещере был источник воды. Следовательно, спящие, как только проснулись, сначала утолили жажду и потом отправили посланца за пищей. Но нигде в христианской легенде, как и в бесконечных ее европейских вариантах, не упоминается о присутствии собаки. Собака, по кличке Китмир, – это всего-навсего поэтический вымысел Магомета, который любил животных до такой степени, что отрезал себе рукав, дабы не будить кошку, спавшую на нем.
– Я потерял нить, – сказал Монтальбано.
– Но тут нет никакой нити, комиссар! Я хотел просто сказать, что корчага была поставлена с целью символизировать источник, который имелся в эфесской пещере. Подытожу: корчага, которая, таким образом, является элементом христианской легенды, может соседствовать с собакой, которая есть поэтический вымысел Корана, только в том случае, если существует некий общий взгляд, объединяющий варианты, привнесенные разными культурами… Мое мнение, что мизансцену в пещере мог устроить лишь тот, кто по роду своих занятий изучал…
Как в комиксах, Монтальбано увидел лампочку, которая зажглась у него в голове.
Он так резко затормозил перед управлением Антимафии, что караульный насторожился и взял наизготовку автомат.
– Я комиссар Монтальбано! – крикнул он, предъявляя водительские права, первое, что ему попалось под руку. Тяжело дыша, он пробежал мимо второго караульного, стоявшего на пропускной.
– Предупредите доктора Де Доминичиса, что комиссар Монтальбано поднимается к нему, скорее!
В лифте, пользуясь тем, что он был в одиночестве, Монтальбано взъерошил волосы, ослабил узел галстука, расстегнул ворот. Хотел было вытащить немного рубашку из штанов, но потом решил, что это уже лишнее.
– Де Доминичис, есть! – сказал он, слегка запыхавшись, закрывая за собой дверь.
– Кто, где? – Де Доминичис, которого переполошил вид комиссара, оторвал зад от позолоченного кресла своего позолоченного кабинета.
– Если вы согласны мне помочь, я вас привлеку к такому расследованию, что…
И осекся. Поднес руку к губам, как бы для того, чтоб помешать себе говорить дальше.
– О чем идет речь? Хотя бы намекните!
– Не могу, поверьте мне, не могу.
– Что мне нужно делать?
– Сегодня вечером, самое позднее, хочу узнать тему дипломной работы Калоджеро Риццитано по итальянскому языку и литературе. Руководитель у него был, кажется, некий профессор Котронео. Защитился он по идее в конце сорок второго. Тема этого диплома – ключ ко всему, мы сможем нанести смертельный удар по…
Он опять оборвал себя, выпучил глаза, спросил испуганно:
– Я ведь ничего не сказал, а?
Возбуждение Монтальбано передалось Де Доминичису.
– Как это можно? Студентов в те времена наверняка были тысячи! Опять же, если бумаги еще сохранились.
– Да нет же! Не тысячи, а десятки. В те времена как раз все студенты были в армии. Дело это немудреное.
– И почему же тогда вы сами этим не займетесь?
– Меня наверняка бы заставили потерять кучу времени с их бюрократизмом, тогда как перед вами распахивают все двери.
– Где я могу вас найти?
– Я срочно возвращаюсь в Вигату, не могу оставлять на самотек некоторые новые повороты. Как только будут новости, звоните. Рекомендую домой. В управление – нет, там может быть «наседка».
Комиссар прождал до вечера звонка Де Доминичиса, но тот не позвонил. Однако это его не обеспокоило, он был уверен, что Де Доминичис клюнул. Видимо, и для того тоже не нашлось легких путей.
На следующее утро он имел удовольствие снова увидеть Аделину, домработницу.
– Почему ты не показывалась в эти дни?
– Как это почему? Да потому что синьорине не нравится, чтоб я тут крутилась, когда она здесь.
– А как ты узнала, что Ливия уехала?
– А в городе говорили.
В Вигате все знали всё обо всех.
– И что ты мне притащила?
– А вот, на первое сделаю макароны с сардинками, а на второе – осьминоги.
Вкусно, но для желудка – смерть. Монтальбано заключил ее в объятия.
Около полудня зазвонил телефон, и Аделина, которая устроила в квартире генеральную уборку, несомненно с целью уничтожить все следы пребывания здесь Ливии, пошла снимать трубку.
– Дохтур, а вас тут дохтур Дидумминичи просют.
Монтальбано, который сидел на веранде и перечитывал в пятый раз «Пилон» Фолкнера, бросился к телефону. Прежде чем взять в руки трубку, он быстро выработал план действий, как послать подальше Де Доминичиса, когда информация будет получена.
– Да? Алло? Кто говорит? – произнес он с усталостью и разочарованием в голосе.
– Твоя правда, это оказалось легко. Калоджеро Риццитано защитился и получил диплом с отличием тринадцатого ноября сорок второго года. Бери ручку, тема очень длинная.
– Погоди, сейчас найду что-нибудь, чем писать. Тем более, что теперь уже…
Де Доминичис уловил в голосе собеседника подавленность.
– Что с тобой?
Факт сотрудничества заставил Де Доминичиса перейти с «вы» на «ты».
– Как это что? И ты меня еще спрашиваешь!? Я ж тебе говорил, что ответ мне нужен был вчера вечером, и не позже! Теперь он меня больше не интересует! Из-за твоего опоздания все полетело к черту!
– Раньше у меня не получилось, честное слово.
– Ладно, диктуй.
– «Макароническая латынь в литургическом действе о семи спящих у неизвестного автора шестнадцатого века». Ты мне можешь объяснить, какое отношение имеет к мафии заглавие…
– Имеет! Еще как имеет! Только что теперь, по твоей вине, мне оно больше не нужно, и я, конечно, не могу сказать тебе спасибо.
Он повесил трубку и на радостях взорвался хохотом, отчаянно громким. И тут же в кухне послышался звон бьющегося стекла: с перепугу Аделина, видать, упустила что-то из рук. Он взял разбег, выпрыгнул с веранды на песок, сначала кувыркнулся, потом сделал солнышко, потом второй кувырок, второе солнышко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61