Ужин оказался восхитительным. Ни Гидеон, ни Лаурин еще не пробовали такой похлебки, и мальчик не преминул сказать Соррели все подобающие слова благодарности. Жаркое было сочным, а домашний хлеб вообще выше всяких похвал – с этим не могла поспорить даже Лаурин. Дети уплетали за обе щеки, а старушка улыбалась и смотрела на них. Наконец, на столе появился горячий пирог с фруктами и кувшин густых сливок, какие можно отведать только в деревне.
Наслаждаясь едой, ребята не заметили, каким зорким стал взгляд Соррель. Она, в отличие от своих гостей, не упускала ничего.
Гидеон – вылитый отец, по крайней мере на вид. В девочке кипит сила. Эта сила пока таится под спудом – совсем как у матери, Элиссандры Квин. Малышку трудно назвать красавицей, но со временем... Стоит ей немного похудеть, и каждый узнает изысканные черты Элиссы.
Соррель сосредоточилась и представила, как касается разума мальчика. Гидеон, только что увлеченно поедающий пирог, перестал жевать, улыбнулся. Улыбка стала рассеянной, потом встревоженной... О да, он почувствовал, даже вдали от Таллинора... Хороший знак. Что же касается Лаурин, то Соррель могла лишь ощущать ее силу. Девочка заслонила свой разум щитом, даже не осознавая этого. Прекрасно. Пожалуй, не следует продолжать, чтобы не повредить деткам. Тем временем мальчик и девочка негромко беседовали. Гидеон рассказывал про Ференианский орден, Лаурин – про Гиртон. Соррель решила, что им надо немного успокоиться. Как раз пора убирать со стола. Их последние спокойные минуты...
Старушка задумчиво покачала головой, и Гидеон сразу это заметил. У мальчика был зоркий глаз.
– Я могу вам помочь, Соррель?
– Не надо, мой мальчик. Посиди у огня и поговори с Лаурин. Я сама приберусь, а потом присоединюсь к вам.
Лаурин уже устроилась у очага, точно кошка, и наслаждалась теплом. Гидеон предпочел кресло напротив, старое, но уютное.
– Что ты об этом думаешь? – шепнул он, кивком указав на Соррель, которая сейчас стояла к ним спиной.
– Не знаю, что и думать, – язвительно отозвалась девочка. Что мы здесь делаем? Кто ты такой? И кто она? Пламя преисподней...
Гидеон укоризненно зацокал языком, однако крепкое словцо в ее устах произвело на него неизгладимое впечатление. Да у старого аббата Маггериджа пальцы бы в тапочках скрутило!
– Согласен. Все это так странно, непонятно... Но мне кажется, что эта Соррель – вполне безобидная старушка. В любом случае, нам деваться некуда. Давай послушаем, что она скажет, а утром решим, как быть дальше.
– А вдруг она подсыпет нам сонного порошка в чай, а потом закопает в лесу? Откуда ты знаешь?
Гидеон внезапно понял, что у его собеседницы очень красивые глаза. И вообще она прехорошенькая, хотя и полновата... Может быть, его позабавила эта мысль, а может быть, слова Лаурин, но он от души рассмеялся.
– Смех в старом тихом доме... Какое чудо, – тихо проговорила Соррель. Никто не заметил, как она подошла к очагу.
Гидеон скорчил гримасу, словно его застали за каким-то непристойным занятием, а Лаурин захихикала. Мальчик уже начинал ей нравиться.
Поудобнее устроившись в кресле, Соррель протянула Лаурин подушку. Старушка держала в обеих ладонях кружку с травяным чаем, и вид у нее был торжественный.
– Этой ночью я должна вам многое объяснить, – казалось, она произносит речь или читает священный текст. – Рассказ будет долгим. Заклинаю вас: выслушайте все до конца и не перебивайте. От того, как внимательно вы будете слушать, может зависеть ваша жизнь. Это будет для вас настоящим испытанием. Может быть, вы услышите что-то такое, что вас напугает. Но ничего не бойтесь. Я здесь для того, чтобы вас защищать.
Она многозначительно смолкла и посмотрела на детей, которые таращились на нее, совершенно потрясенные.
– А теперь слушайте.
В очаге плясали языки пламени, дождь выбивал по окнам свою мерную дробь. Пока Соррель не закончила свою историю, ни Гидеон, ни Лаурин не произнесли ни слова.
Наконец все смолкло, лишь уныло капала вода с крыши да выл ветер, – когда успел кончиться дождь? Прошло много времени, однако Гидеону больше не хотелось спать. Он был смущен, озадачен и взбудоражен. Все это слишком невероятно, чтобы быть правдой, но почему старушка говорит так уверенно?..
Лаурин первой нарушила молчание.
– Вы хотите, чтобы мы вам поверили и считали себя братом и сестрой? Вы хотите, чтобы мы поверили, будто мы родились в другом мире и что наши родители способны творить волшебство? И что вы тоже умеете творить волшебство и нас сюда доставили?
Старушка кивнула, и Лаурин почувствовала, как по спине пробегает холодок. Как она ненавидит эту Соррель! Ни одному слову из ее рассказа нельзя верить... но тогда откуда старушка знает все сомнения Лаурин, все ее страхи? Откуда знает, что она всем чужая, что ей нужна семья, что она отчаянно желает знать, кто она такая и почему ее бросили совсем маленькой? После этого даже разговоры о другом мире начинали походить на правду. Лаурин не хотела себе в этом признаваться, но ей стало легче. И вовсе она не странная. Она просто-напросто не имеет ничего общего с Гиртонским монастырем.
– Вы сумасшедшая? – холодно спросила девочка.
– Мне бы хотелось быть сумасшедшей, Лаурин. Тогда ты могла бы снова переписывать свои рукописи, а Гидеон – бороться за голубую ленту, которая ему так нужна... и получить ее. И мы бы все зажили по-прежнему. Если бы я была сумасшедшей, мне не пришлось бы думать об испытании, которое ждет нас.
– «Нас»! – Лаурин почти кричала. – Вы говорите так, словно у меня нет выбора!
– Выбора нет ни у вас, ни у меня, моя девочка. Ваш отец зовет вас домой.
– Отец! это слово прозвучало, как плевок. – У меня нет отца, почтенная. Иначе он был бы рядом и не отказался бы от меня.
Спокойствие Соррель только распаляло ее.
– У него не было выбора, Лаурин. Мы попали бы в руки Инквизитора Гота и погибли, но мне удалось перенести вас в безопасное место.
Гидеон решил вмешаться. Лаурин вполне могла ударить старушку или... Он уже представил, как его сестра с воплем выбегает в ночную темень. Девочку трясло от ярости, готовой вот-вот выплеснуться наружу.
– Лаурин...
– Что? – она резко обернулась. Это был вызов: – что, братишка, сумеешь меня утихомирить?
– Давай попросим Соррель доказать, что это правда, – тихо проговорил он, стараясь не глядеть на старушку. Он видел только прекрасные глаза Лаурин, слышал, как она тяжело переводит дух. – Пусть что-нибудь покажет – что-нибудь такое, чтобы мы поверили, что эта история про нас. Согласен: она больше напоминает глупую сказку. Но мне почему-то кажется, что Соррель – никакая не сумасшедшая. По правде говоря, мне в монастыре всегда было немного неуютно. Как будто я носил чужую одежду. Да, я был там счастлив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127