– А меня пусть забирают. Я ничего не вижу в этой жизни, кроме бед, и буду только рада умереть. Но мой братик... Он еще не встретил пятое лето! У него все впереди... если только удастся его спасти.
– Хватит, – перебил Гидеон, не зная, успокаивать ее или бежать. Более нелепой истории он в жизни не слышал. А ведь Соррель предупреждала. И женщина из сна говорила, что это нехорошее место...
– А почему ты не можешь сбежать с Гверисом?
– С меня глаз не спускают. Я даже из деревни не смогу выйти – меня схватят... Повторяю тебе: я больше не хочу жить. Я была бы рада покончить с собой. Все, о чем я хочу позаботиться, – это о Гверисе. Прошу тебя: спаси его.
Силы изменили ей, и она разрыдалась.
– Хорошо, приводи Гвериса. Мы уходим. Все вместе.
Можно подумать, он знает, что делает... На самом деле,
Гидеон был сам не свой от ужаса. Это уже слишком. Ритуальные убийства, человеческие жертвы, карлики, которых поедают живьем... Куда же ты нас забросила, Соррель?
– Ничего не выйдет! – сквозь слезы прошептала Ийсеуль.
– Выйдет! – прошипел Гидеон. – Где Гверис?
– В доме.
– Вытри слезы. Иди в дом и забери его под любым предлогом. Любым! Встретимся там, где договорились. Но я жду вас обоих! Просто поверь мне. Я не допущу, чтобы с тобой или твоим братом что-нибудь случилось. Я уведу вас в безопасное место.
Он так убеждал ее, что сам себе поверил. Девушка кивнула.
– Да теперь ступай, Ийсеуль... и поторопись.
Ийсеуль молча удалилась. Некоторое время Гидеон следил за ней, потом увидел, как она входит в дом, и помотал головой. Так просто не бывает.
Мальчик выбрался из сарая, пересек маленький загон и оказался в небольшой рощице. Он уже приметил высокий дуб, за которым можно было спрятаться.
Сердце колотилось, словно после быстрой пробежки. Про завтрак он и думать забыл. Теперь его беспокоили только Ийсеуль с ее братом. Их надо увести из Дунтарина с его странными обычаями... Когда что-то коснулось его разума, Гидеон чудом не вскрикнул.
«Лаурин!» – завопил он, прежде чем сестра успела произнести хоть слово.
«Что с тобой? – возмутилась она. – Вчера ты хотел, чтобы тебя оставили в покое – по крайней мере, я так поняла по твоему голосу. Вот я тебя и не трогала».
«Ты выбрала не самое удачное время. У меня неприятности».
«О нет, Гидеон! Что происходит?»
«Пусть Соррель расскажет все, что знает о Дунтарине».
Он уже знал, что сейчас последует молчание. Потом у него в голове снова зазвучал голос Лаурин, чуть дрожащий от беспокойства.
«Соррель спрашивает: тебя схватили?»
«Нет».
«Тогда беги. Соррель говорит, что ты должен немедленно убираться из деревни. Беги и не оглядывайся».
«Я не могу, Лаурин. Мой друг попал в беду. Это девушка, ее зовут Ийсеуль, и я должен ей помочь».
«Друг? Но ты провел там всего одну ночь!»
«Некогда объяснять. Пусть Соррель рассказывает».
Он ждал. Ийсеуль пока не появилась, и Гидеону становилось страшно.
«Гидеон!»
«Да!» – он едва не кричал.
«Соррель говорит, что на закате, накануне дня весеннего равноденствия – то есть сегодня – жители деревни приносят жертву. Это древний обычай, от которого во всем Королевстве давно отказались, но в Дунтарине все еще хранят ему верность. Соррель уверяет, что почти все жители этой деревни состоят друг с другом в родстве и стараются не смешивать кровь с людьми из других мест».
Снова молчание – и голос Лаурин снова зазвучал у него в голове.
«Поначалу жертва посвящалась богам, но Соррель говорит, что это давно забыто, и сам обычай изменился. Теперь убивают не животных, а людей. Местные жители считают, что в ночь перед весенним равноденствием все духи выходят на свободу».
«Клянусь свиными яйцами!»
Гидеон позволил себе выругаться и на миг почувствовал облегчение.
«Соррель спрашивает: твоя подруга – девственница?»
«Ее зовут Ийсеуль... Похоже, так оно и есть. Ее брата будут приносить в жертву вместо теленка, а еще у них есть какой-то карлик. Он будет вместо вола».
Гидеон подождал, пока Лаурин передаст его слова Соррели.
«Соррель говорит, что ты ничего не сможешь сделать. Уходи».
«Когда Свет перевернется, тогда я и уйду! Они хотят ее убить! Я дал слово, что спасу и ее, и ее братика».
Лаурин бранилась, напоминала слова Соррели, но Гидеон был непреклонен.
«Разговор окончен, Лаурин. Оставь меня в покое».
«И не подумаю. А если с тобой что-нибудь случится?»
«Я не могу думать, когда твой голос звучит у меня в голове. Пожалуйста, прошу тебя. О, подожди... А вот и она. Все, Лаурин. Потом поговорим».
Связь прервалась, и Гидеон вздохнул с облегчением.
Ийсеуль держала за руку маленького мальчика. Оба почти бежали. Девушка совсем запыхалась и, достигнув укрытия, тяжело опустилась на землю.
– Гверис, – она заставила себя улыбнуться, – это друг, про которого я тебе рассказывала. Его зовут Гидеон.
Если бы не рассказ Ийсеуль, невозможно было поверить, что этот малыш – ее брат. Волосы у него были мягкие и пушистые, а нос усеян конопушками. Мальчуган лучезарно улыбался, и было видно, что передние зубы у него недавно выпали и только начали расти.
– Привет, Гидеон, – поздоровался мальчик.
Гидеон улыбнулся в ответ, хотя это было непросто.
– Как тебе это удалось? – спросил он.
– Я сказала, что нашла гнездо и хочу показать Гверису птенчиков. Старый боров вчера напился и теперь мучается. Он не сообразил, что птицы еще и гнезда вить не начинали. Как я его ненавижу!
– Я тоже, Ийсеуль, – радостно сказал мальчик. – Так ты ему наврала?
– Да.
– Гверис. Теперь мы от них сбежим.
Мальчик заметил жука, который полз у него по сапожку, и тут же утратил интерес к разговору.
– А его жена?
– О, она дома, но мы так мчались... Надо убираться отсюда. Пожалуйста, Гидеон, сделай, как обещал. Если нас поймают, то Гвериса будут пытать.
– Идем, – мрачно буркнул Гидеон, касаясь руки Ийсеуль. Потом подхватил Гвериса на руки, и они побежали.
Глава 26
Ритуал
Фиггиса швырнули на пыльный пол. Значит, роковой день настал. С тех пор, как карлик попал в плен, его избивали каждые несколько часов. Его тело превратилось в сплошной синяк, кости были переломаны. Просто кусок мяса... Лисе покинула его. И впереди – только позор: он не справился с поручением, подвел своих друзей-Паладинов, и Триединство никогда не будет обретено. Даже за время борьбы с Орлаком Фиггис никогда не чувствовал себя таким беспомощным.
Даже его смерть в этой борьбе помогла Триединству. Оно готовится к воссоединению и пользуется каждым мигом, который Паладинам удалось продержаться. Потом Фиггис получил новую жизнь. Знает ли Орлак, что все сраженные им Паладины возрождаются? Знает ли он, что они возвращаются в Таллинор, откуда в свое время пришли – возвращаются, чтобы снова вступить с ним в схватку? Хотя откуда знать об этом Орлаку, запертому в клеть, которая висит посреди Пустоты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Хватит, – перебил Гидеон, не зная, успокаивать ее или бежать. Более нелепой истории он в жизни не слышал. А ведь Соррель предупреждала. И женщина из сна говорила, что это нехорошее место...
– А почему ты не можешь сбежать с Гверисом?
– С меня глаз не спускают. Я даже из деревни не смогу выйти – меня схватят... Повторяю тебе: я больше не хочу жить. Я была бы рада покончить с собой. Все, о чем я хочу позаботиться, – это о Гверисе. Прошу тебя: спаси его.
Силы изменили ей, и она разрыдалась.
– Хорошо, приводи Гвериса. Мы уходим. Все вместе.
Можно подумать, он знает, что делает... На самом деле,
Гидеон был сам не свой от ужаса. Это уже слишком. Ритуальные убийства, человеческие жертвы, карлики, которых поедают живьем... Куда же ты нас забросила, Соррель?
– Ничего не выйдет! – сквозь слезы прошептала Ийсеуль.
– Выйдет! – прошипел Гидеон. – Где Гверис?
– В доме.
– Вытри слезы. Иди в дом и забери его под любым предлогом. Любым! Встретимся там, где договорились. Но я жду вас обоих! Просто поверь мне. Я не допущу, чтобы с тобой или твоим братом что-нибудь случилось. Я уведу вас в безопасное место.
Он так убеждал ее, что сам себе поверил. Девушка кивнула.
– Да теперь ступай, Ийсеуль... и поторопись.
Ийсеуль молча удалилась. Некоторое время Гидеон следил за ней, потом увидел, как она входит в дом, и помотал головой. Так просто не бывает.
Мальчик выбрался из сарая, пересек маленький загон и оказался в небольшой рощице. Он уже приметил высокий дуб, за которым можно было спрятаться.
Сердце колотилось, словно после быстрой пробежки. Про завтрак он и думать забыл. Теперь его беспокоили только Ийсеуль с ее братом. Их надо увести из Дунтарина с его странными обычаями... Когда что-то коснулось его разума, Гидеон чудом не вскрикнул.
«Лаурин!» – завопил он, прежде чем сестра успела произнести хоть слово.
«Что с тобой? – возмутилась она. – Вчера ты хотел, чтобы тебя оставили в покое – по крайней мере, я так поняла по твоему голосу. Вот я тебя и не трогала».
«Ты выбрала не самое удачное время. У меня неприятности».
«О нет, Гидеон! Что происходит?»
«Пусть Соррель расскажет все, что знает о Дунтарине».
Он уже знал, что сейчас последует молчание. Потом у него в голове снова зазвучал голос Лаурин, чуть дрожащий от беспокойства.
«Соррель спрашивает: тебя схватили?»
«Нет».
«Тогда беги. Соррель говорит, что ты должен немедленно убираться из деревни. Беги и не оглядывайся».
«Я не могу, Лаурин. Мой друг попал в беду. Это девушка, ее зовут Ийсеуль, и я должен ей помочь».
«Друг? Но ты провел там всего одну ночь!»
«Некогда объяснять. Пусть Соррель рассказывает».
Он ждал. Ийсеуль пока не появилась, и Гидеону становилось страшно.
«Гидеон!»
«Да!» – он едва не кричал.
«Соррель говорит, что на закате, накануне дня весеннего равноденствия – то есть сегодня – жители деревни приносят жертву. Это древний обычай, от которого во всем Королевстве давно отказались, но в Дунтарине все еще хранят ему верность. Соррель уверяет, что почти все жители этой деревни состоят друг с другом в родстве и стараются не смешивать кровь с людьми из других мест».
Снова молчание – и голос Лаурин снова зазвучал у него в голове.
«Поначалу жертва посвящалась богам, но Соррель говорит, что это давно забыто, и сам обычай изменился. Теперь убивают не животных, а людей. Местные жители считают, что в ночь перед весенним равноденствием все духи выходят на свободу».
«Клянусь свиными яйцами!»
Гидеон позволил себе выругаться и на миг почувствовал облегчение.
«Соррель спрашивает: твоя подруга – девственница?»
«Ее зовут Ийсеуль... Похоже, так оно и есть. Ее брата будут приносить в жертву вместо теленка, а еще у них есть какой-то карлик. Он будет вместо вола».
Гидеон подождал, пока Лаурин передаст его слова Соррели.
«Соррель говорит, что ты ничего не сможешь сделать. Уходи».
«Когда Свет перевернется, тогда я и уйду! Они хотят ее убить! Я дал слово, что спасу и ее, и ее братика».
Лаурин бранилась, напоминала слова Соррели, но Гидеон был непреклонен.
«Разговор окончен, Лаурин. Оставь меня в покое».
«И не подумаю. А если с тобой что-нибудь случится?»
«Я не могу думать, когда твой голос звучит у меня в голове. Пожалуйста, прошу тебя. О, подожди... А вот и она. Все, Лаурин. Потом поговорим».
Связь прервалась, и Гидеон вздохнул с облегчением.
Ийсеуль держала за руку маленького мальчика. Оба почти бежали. Девушка совсем запыхалась и, достигнув укрытия, тяжело опустилась на землю.
– Гверис, – она заставила себя улыбнуться, – это друг, про которого я тебе рассказывала. Его зовут Гидеон.
Если бы не рассказ Ийсеуль, невозможно было поверить, что этот малыш – ее брат. Волосы у него были мягкие и пушистые, а нос усеян конопушками. Мальчуган лучезарно улыбался, и было видно, что передние зубы у него недавно выпали и только начали расти.
– Привет, Гидеон, – поздоровался мальчик.
Гидеон улыбнулся в ответ, хотя это было непросто.
– Как тебе это удалось? – спросил он.
– Я сказала, что нашла гнездо и хочу показать Гверису птенчиков. Старый боров вчера напился и теперь мучается. Он не сообразил, что птицы еще и гнезда вить не начинали. Как я его ненавижу!
– Я тоже, Ийсеуль, – радостно сказал мальчик. – Так ты ему наврала?
– Да.
– Гверис. Теперь мы от них сбежим.
Мальчик заметил жука, который полз у него по сапожку, и тут же утратил интерес к разговору.
– А его жена?
– О, она дома, но мы так мчались... Надо убираться отсюда. Пожалуйста, Гидеон, сделай, как обещал. Если нас поймают, то Гвериса будут пытать.
– Идем, – мрачно буркнул Гидеон, касаясь руки Ийсеуль. Потом подхватил Гвериса на руки, и они побежали.
Глава 26
Ритуал
Фиггиса швырнули на пыльный пол. Значит, роковой день настал. С тех пор, как карлик попал в плен, его избивали каждые несколько часов. Его тело превратилось в сплошной синяк, кости были переломаны. Просто кусок мяса... Лисе покинула его. И впереди – только позор: он не справился с поручением, подвел своих друзей-Паладинов, и Триединство никогда не будет обретено. Даже за время борьбы с Орлаком Фиггис никогда не чувствовал себя таким беспомощным.
Даже его смерть в этой борьбе помогла Триединству. Оно готовится к воссоединению и пользуется каждым мигом, который Паладинам удалось продержаться. Потом Фиггис получил новую жизнь. Знает ли Орлак, что все сраженные им Паладины возрождаются? Знает ли он, что они возвращаются в Таллинор, откуда в свое время пришли – возвращаются, чтобы снова вступить с ним в схватку? Хотя откуда знать об этом Орлаку, запертому в клеть, которая висит посреди Пустоты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127