Будь у него такая возможность, он призвал бы их к терпимости и снисходительности.
– Дайте мальчишке шанс, – попросил бы он их, – и вы увидите, что он ни в чем не уступает мне, а во многом даже превосходит.
И это, по мнению Фергюса, было истинной правдой. Он подумал о сыне. Парень был серьезным, вдумчивым, верным хранителем традиций, настоящим Тирском, таким же бесстрашным, сильным и открытым, как и его предки. И к тому же прирожденным воителем. По обычаю, право командования войском Моргравии переходило от отца к сыну. Но устоит ли обычай и дальше?
Сын Фергюса был еще юн. Успеет ли он произвести на свет наследника, продолжателя рода Тирсков, или во главе войска встанут представители другого рода? Тирски были военачальниками на протяжении двух столетий. В этом роду из поколения в поколение рождались мужчины с задатками отважных воинов, наделенных умом и доблестью. В глубине души Фергюс не сомневался, что сын станет лучшим в череде полководцев, потому как унаследовал от матери такие редкие качества, как смирение, уравновешивавшее безрассудную храбрость, и силу духа.
Воины, несшие умирающего, подошли к шатру, и Фергюс понял, что это и есть его последнее пристанище. Ему нужно было время, чтобы мысленно попрощаться с королем и вспомнить красавицу жену, Хелину. Их сын многое унаследовал от нее, но внешне скорее походил на отца. Красота Хелины перешла к их дочери. При воспоминании о ней лицо Фергюса исказилось, но не от боли, а от душевных страданий. Его дочери выпала нелегкая доля остаться сиротой в самом нежном возрасте.
Что будет с его семьей? Дети, конечно, не пойдут по миру. Тирски как-никак были богатейшим родом. Тягаться с ними могли, пожалуй, лишь Доналы из Фелроти. Кроме того, Фергюс знал, что может положиться на Магнуса. Король не оставит его близких в беде. Но детям Фергюса прежде всего требовалось время, чтобы вырасти и встать на ноги. Моргравии необходимо заключить с Бриавелем мир до тех пор, пока юный Тирск не сможет встать во главе войска и повести его в бой. Мир стоит дорого, и Фергюс надеялся, что именно за него заплатил собственной жизнью.
По настоянию Магнуса умирающего внесли в королевский шатер. Носилки опустили, и вокруг Фергюса засуетились лекари. Они осматривали его, качали головами и переглядывались с горестным видом.
Фергюс закрыл глаза, чтобы окружавшая суета не мешала думать.
Старая ненависть разжигала все новые и новые войны. Все попытки примирить двух королей заканчивались ничем. Валор Бриавельский был хорошим королем, но боги даровали ему только дочь. Похоже, он и не думал обзаводиться наследником. После смерти супруги Валор не собирался жениться во второй раз. Ходили слухи, что первую жену ему послал сам Шарр, освятив их любовь.
Сейчас Валору было около семидесяти. В таком возрасте, вероятно, уже поздно пытаться произвести на свет потомство. Королю Бриавеля тоже нужен мир, дабы вырастить и воспитать принцессу. Но войны стали своего рода традицией. Бриавельцы и моргравийцы враждовали с незапамятных времен, когда еще только складывались эти два больших рода. После же образования королевств борьба стала еще более ожесточенной.
Теперь противоборствующие стороны бились за деньги, землю и власть, но за несколько столетий так и не выяснили, кто из них имеет право господствовать в этих краях, и вражда выродилась в постоянные ссоры из-за торговых путей и границ. Когда к власти в королевствах пришли Магнус и Валор, никто из жителей уже не помнил причин лютой ненависти двух народов друг к другу.
Фергюс втайне всегда восхищался Валором и жалел, что короли соседних государств никак не придут к согласию. Протянув друг другу руку дружбы и объединив усилия, они могли бы стать непобедимыми для любого врага и несметно приумножить свои богатства. Фергюс мечтал об этом, но хорошо понимал, что мечте не суждено сбыться.
Он тяжело вздохнул.
– Поговори со мной, – раздался рядом голос короля, все еще терзавшегося чувством вины.
Тирск открыл глаза.
– Отошли лекарей, Магнус. Никто уже не сомневается, что все кончено.
Король с грустным видом покорно кивнул и приказал всем выйти из шатра.
Тирск не желал общаться ни с кем, кроме своего друга. Он не вынес бы душераздирающего прощания со своими соратниками, их сочувствия и отчаяния. Услышав скорбную весть о том, что их предводителю не суждено увидеть свет наступающего дня, они выстроились у королевского шатра и застыли в тревожном молчании.
Тирск попросил, чтобы откинули полог шатра, и взглянул вдаль, туда, где располагался лагерь бриавельцев. Там, за рекой, к небу поднимался дым от костров. Сегодня днем, когда возобновится битва, берега Тейга снова огласятся криками и стонами умирающих людей и животных. Тирск знал, что оба войска обескровлены и обессилены, что люди жаждут поскорее закончить войну и вернуться в свои города и села. Но многих из них так и не дождутся дома. Особенно большие потери понесло войско Бриавеля.
Чувствуя, как сжимаются холодные объятия смерти, Тирск думал о том, что позже в трактирах будут говорить об огромной утрате, которую понесла Моргравия. И тяжесть этой утраты затмит все людские потери бриавельцев.
Полководец перевел взгляд на своего лучшего друга.
– Я с ними расквитаюсь, – произнес Магнус.
Тирск попытался кивнуть. Хорошо, что Магнус наконец вышел из оцепенения. Им нужно поговорить, а времени оставалось мало.
– Валор так просто не сдастся, – предостерег Фергюс. – Ему надо спасать свою репутацию.
Король вздохнул.
– И мы должны ему это позволить?
– В прошлом вы, ваше величество, не раз помогали ему не ронять достоинства. Отведите людей от границы, сообщите Валору о том, что я ранен, и дайте его войску уйти. – Дрожь пробежала по телу умирающего, на смену онемению пришли адские боли. – Они будут горды тем, что сразили меня. А потом мы все разойдемся по домам.
Фергюс прекрасно знал, что сам вернется домой закутанным в черное полотно и привязанным к спине лошади.
Сражение выиграно. Моргравия, как обычно, добилась преимущества. Но так было не всегда. В прошлые века Бриавель не раз праздновал победу. История войн между двумя королевствами была длинной и богатой событиями.
– Но почему я должен давать ему пощаду? Из-за слабости? – размышлял вслух Магнус.
Фергюс хотел сказать своему королю, что это не слабость, а сострадание. Оно поможет войску Моргравии не поддаться искушению и не устраивать сегодня днем резню. Кроме того, сражение сейчас – не главное. Магнусу надо проститься с любимым полководцем и отдать ему последние почести. Но даже если считать сострадание слабостью, Фергюс ценил своего короля за это качество. Уж лучше предать смерти какого-нибудь преступника в королевстве, отказав ему в помиловании, чем положить на поле брани сотни воинов соседней страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
– Дайте мальчишке шанс, – попросил бы он их, – и вы увидите, что он ни в чем не уступает мне, а во многом даже превосходит.
И это, по мнению Фергюса, было истинной правдой. Он подумал о сыне. Парень был серьезным, вдумчивым, верным хранителем традиций, настоящим Тирском, таким же бесстрашным, сильным и открытым, как и его предки. И к тому же прирожденным воителем. По обычаю, право командования войском Моргравии переходило от отца к сыну. Но устоит ли обычай и дальше?
Сын Фергюса был еще юн. Успеет ли он произвести на свет наследника, продолжателя рода Тирсков, или во главе войска встанут представители другого рода? Тирски были военачальниками на протяжении двух столетий. В этом роду из поколения в поколение рождались мужчины с задатками отважных воинов, наделенных умом и доблестью. В глубине души Фергюс не сомневался, что сын станет лучшим в череде полководцев, потому как унаследовал от матери такие редкие качества, как смирение, уравновешивавшее безрассудную храбрость, и силу духа.
Воины, несшие умирающего, подошли к шатру, и Фергюс понял, что это и есть его последнее пристанище. Ему нужно было время, чтобы мысленно попрощаться с королем и вспомнить красавицу жену, Хелину. Их сын многое унаследовал от нее, но внешне скорее походил на отца. Красота Хелины перешла к их дочери. При воспоминании о ней лицо Фергюса исказилось, но не от боли, а от душевных страданий. Его дочери выпала нелегкая доля остаться сиротой в самом нежном возрасте.
Что будет с его семьей? Дети, конечно, не пойдут по миру. Тирски как-никак были богатейшим родом. Тягаться с ними могли, пожалуй, лишь Доналы из Фелроти. Кроме того, Фергюс знал, что может положиться на Магнуса. Король не оставит его близких в беде. Но детям Фергюса прежде всего требовалось время, чтобы вырасти и встать на ноги. Моргравии необходимо заключить с Бриавелем мир до тех пор, пока юный Тирск не сможет встать во главе войска и повести его в бой. Мир стоит дорого, и Фергюс надеялся, что именно за него заплатил собственной жизнью.
По настоянию Магнуса умирающего внесли в королевский шатер. Носилки опустили, и вокруг Фергюса засуетились лекари. Они осматривали его, качали головами и переглядывались с горестным видом.
Фергюс закрыл глаза, чтобы окружавшая суета не мешала думать.
Старая ненависть разжигала все новые и новые войны. Все попытки примирить двух королей заканчивались ничем. Валор Бриавельский был хорошим королем, но боги даровали ему только дочь. Похоже, он и не думал обзаводиться наследником. После смерти супруги Валор не собирался жениться во второй раз. Ходили слухи, что первую жену ему послал сам Шарр, освятив их любовь.
Сейчас Валору было около семидесяти. В таком возрасте, вероятно, уже поздно пытаться произвести на свет потомство. Королю Бриавеля тоже нужен мир, дабы вырастить и воспитать принцессу. Но войны стали своего рода традицией. Бриавельцы и моргравийцы враждовали с незапамятных времен, когда еще только складывались эти два больших рода. После же образования королевств борьба стала еще более ожесточенной.
Теперь противоборствующие стороны бились за деньги, землю и власть, но за несколько столетий так и не выяснили, кто из них имеет право господствовать в этих краях, и вражда выродилась в постоянные ссоры из-за торговых путей и границ. Когда к власти в королевствах пришли Магнус и Валор, никто из жителей уже не помнил причин лютой ненависти двух народов друг к другу.
Фергюс втайне всегда восхищался Валором и жалел, что короли соседних государств никак не придут к согласию. Протянув друг другу руку дружбы и объединив усилия, они могли бы стать непобедимыми для любого врага и несметно приумножить свои богатства. Фергюс мечтал об этом, но хорошо понимал, что мечте не суждено сбыться.
Он тяжело вздохнул.
– Поговори со мной, – раздался рядом голос короля, все еще терзавшегося чувством вины.
Тирск открыл глаза.
– Отошли лекарей, Магнус. Никто уже не сомневается, что все кончено.
Король с грустным видом покорно кивнул и приказал всем выйти из шатра.
Тирск не желал общаться ни с кем, кроме своего друга. Он не вынес бы душераздирающего прощания со своими соратниками, их сочувствия и отчаяния. Услышав скорбную весть о том, что их предводителю не суждено увидеть свет наступающего дня, они выстроились у королевского шатра и застыли в тревожном молчании.
Тирск попросил, чтобы откинули полог шатра, и взглянул вдаль, туда, где располагался лагерь бриавельцев. Там, за рекой, к небу поднимался дым от костров. Сегодня днем, когда возобновится битва, берега Тейга снова огласятся криками и стонами умирающих людей и животных. Тирск знал, что оба войска обескровлены и обессилены, что люди жаждут поскорее закончить войну и вернуться в свои города и села. Но многих из них так и не дождутся дома. Особенно большие потери понесло войско Бриавеля.
Чувствуя, как сжимаются холодные объятия смерти, Тирск думал о том, что позже в трактирах будут говорить об огромной утрате, которую понесла Моргравия. И тяжесть этой утраты затмит все людские потери бриавельцев.
Полководец перевел взгляд на своего лучшего друга.
– Я с ними расквитаюсь, – произнес Магнус.
Тирск попытался кивнуть. Хорошо, что Магнус наконец вышел из оцепенения. Им нужно поговорить, а времени оставалось мало.
– Валор так просто не сдастся, – предостерег Фергюс. – Ему надо спасать свою репутацию.
Король вздохнул.
– И мы должны ему это позволить?
– В прошлом вы, ваше величество, не раз помогали ему не ронять достоинства. Отведите людей от границы, сообщите Валору о том, что я ранен, и дайте его войску уйти. – Дрожь пробежала по телу умирающего, на смену онемению пришли адские боли. – Они будут горды тем, что сразили меня. А потом мы все разойдемся по домам.
Фергюс прекрасно знал, что сам вернется домой закутанным в черное полотно и привязанным к спине лошади.
Сражение выиграно. Моргравия, как обычно, добилась преимущества. Но так было не всегда. В прошлые века Бриавель не раз праздновал победу. История войн между двумя королевствами была длинной и богатой событиями.
– Но почему я должен давать ему пощаду? Из-за слабости? – размышлял вслух Магнус.
Фергюс хотел сказать своему королю, что это не слабость, а сострадание. Оно поможет войску Моргравии не поддаться искушению и не устраивать сегодня днем резню. Кроме того, сражение сейчас – не главное. Магнусу надо проститься с любимым полководцем и отдать ему последние почести. Но даже если считать сострадание слабостью, Фергюс ценил своего короля за это качество. Уж лучше предать смерти какого-нибудь преступника в королевстве, отказав ему в помиловании, чем положить на поле брани сотни воинов соседней страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139