как я смогу забыть Джериса, если езжу на лошади, которой мы вместе дали имя?
К счастью, прежде чем я окончательно впала в уныние, подъехали Райшед и Айтен на своих грязных каурых скакунах, которые выглядели так, будто примчались прямо из гидестанских степей.
– Куда едем теперь? – Райшед повернул свою лошадь кругом, чтобы оказаться рядом с Шивом.
– Пока вдоль реки, потом на север.
Шив резко пришпорил коня, и Райшед не стал его догонять.
Мы значительно продвинулись, прежде чем солнце начало садиться. Оглянувшись, я увидела сумерки, стелющиеся над блестящим морем. Но вскоре вокруг поднялись холмы и полностью заслонили океан.
Шив ехал впереди. Он явно хотел побыть один, и мы ему не докучали. Слушая довольно сомнительные анекдоты, которыми Айтен потчевал своего друга, я поняла, что он проводил разведку в самых злачных местах города; я уже слышала эти анекдоты, но только в публичном доме. Не поймите меня неправильно; многие публичные дома предлагают игру как дополнительный способ избавить дураков от их денег, и несколько лет назад я провела три интересных сезона, помогая паре домов склонять шансы в свою пользу. Это был поучительный опыт, навсегда исцеливший меня от романтических представлений о жизни проститутки, но он не требовал от меня большого искусства; никто из мужчин не уделял игре должного внимания.
Я вполуха слушала, как Айтен делится последними шутками, имевшими хождение в медвежьих ямах. Райшед смеялся и стонал в нужных местах, однако его внимание оставалось прикованным к дороге и лесу вокруг нас. Но, по-видимому, Айтен не считал это чем-то необычным и продолжал рассказывать свои байки; ему еще пришлось поискать ту, которой я раньше не слышала: Инглиз – это город, куда старые шутки приходят умирать. Я тащилась позади с мулом, навьюченным нашими припасами, и пришла к выводу, что Айтен, вероятно, самый веселый из нас.
Шив спешился, окунул руки в реку и задумчиво уставился на приток, к которому мы приблизились.
– Поедем вдоль него.
Впервые с тех пор, как мы потеряли Джериса, его голос звучал мягко, и, обогнав тормалинцев, я поехала рядом с магом, радуясь, что к нему возвращается хорошее настроение.
– Мы следуем за реками? Значит, Азазир – маг воды?
– Разве я не сказал? Да, один из лучших. – Шив слегка улыбнулся.
– Как же он… – Я не знала, как деликатнее задать вопрос, который весь день вертелся у меня в голове.
– Как он рассорился с Советом?
Маг съехал с грязной дороги, и дальше мы пробирались по более сухой траве. Я не торопила его с ответом. Пусть сам решит, что рассказать мне. Когда же он в конце концов ответил, речь его текла медленно и задумчиво.
– Ты должна понять, что для мага вроде Азазира его стихия – самая важная вещь на свете. Он очарован водой, ее влиянием на другие предметы и тем, как сам он может влиять на нее. Многие из действительно могущественных магов таковы.
– А он могущественный? То есть – он опасный? – занервничала я.
– Он очень могущественный, но я не думаю, что он опасен, если не стоять у него на пути.
Лично я предпочла бы побольше уверенности.
– А что Дарни говорил о казни?
Шив нахмурился.
– Азазир всегда был одиночкой. Он уехал из Хадрумала и делал всякие эксцентричные вещи, вроде этого предполагаемого путешествия через океан. Морской Зал полон историй о нем, и трудно сказать, что из них правда. Если верить некоторым членам Совета, Азазир в лучшем случае привирал, в худшем – врал напропалую. Но последней каплей, закончившейся его изгнанием, стало затопление половины Адрулла.
– Что? – воскликнул Райшед.
Повернувшись в седле, я увидела, что они с Айтеном слушают с таким же интересом, как я.
Айтен засмеялся, и Шив улыбнулся ему.
– В то время было не до смеха. Стояло постлето, и он потопил значительную часть урожая Южной Каладрии. Хлеб той зимой подорожал вдвое, и в некоторых городах вспыхнули бунты.
– Зачем он сотворил это? – спросила я.
– Хотел изучать болото, – просто ответил Шив. – Вот и отвел большую часть Рела в ближайшую низину.
– Насколько низкой стала река?
Неудивительно, что этот маг представлял такую угрозу. Глубина и ширина Рела – это все, что не дает бесконечным кровавым раздорам Лескара перелиться в мягкую стабильность Каладрии.
– Достаточно низкой, чтобы герцог Марлир со своими отрядами совершал набеги за реку, – ответил Шив.
– А что Релшаз? – Райшед был ошеломлен не меньше меня.
– Магистрат поднял на ноги Стражу, как только стало ясно, что река спадает. Они первыми потребовали казнить Азазира.
Оно и понятно – релшазцы очень серьезно относятся к своей независимости и безопасности, учитывая их положение в дельте между Каладрией и Лескаром. Поскольку и то, и другое зависит от реки, немудрено, что любое предложение, не говоря уж о попытке возвести постоянный мост, карается смертью. В остальном же это радушный город с обилием возможностей для таких, как я. Меня вдруг охватила страстная тоска по теплому южному солнцу и прохладным южным винам, и я не расслышала следующий вопрос Райшеда.
– Нет, Совет не подчиняется приказам других властей. Фактически, если б релшазцы не подняли такой шум, Азазира скорее всего казнили бы. Но Верховный маг не собирался делать ничего, что намекало бы на уступку с его стороны, поэтому Азазира изгнали сюда, на север.
Мне все еще было трудно представить, что маги убивают друг друга.
– Они правда думали о том, чтобы казнить его?
Шив строго посмотрел на меня.
– Беда, которую он причинил, стоила многих жизней, крупных денежных расходов и трех сезонов расчистки. Такого рода дела возбуждают серьезную неприязнь к магам. Мы очень могущественны, и это пугает людей, поэтому мы делаем все возможное, чтобы не дать им этого понять. Когда кто-то вроде Азазира ходит, где хочет, делает, что взбредет ему в голову, без всякой заботы о последствиях, люди беспокоятся. Если Совет будет смотреть на это сквозь пальцы, кончится тем, что дети – прирожденные маги будут обречены на умирание от лихорадки, а магов станут камнями выгонять из деревень. Совет контролирует магов, чтобы ни у кого больше не возникало соблазна делать это.
– Возглас Отрика: «Почему маги не правят миром?» – пробормотала я.
Шив услышал и усмехнулся.
– Большинству нет до мира никакого дела. Ничто не должно отвлекать их от действительно важного занятия – изучения их стихии. Правда, время от времени некоторые предпринимают такие попытки, но Совет справляется и с ними.
Мы подъехали к еще одному притоку, и Шив спешился, чтобы снова окунуть руки в воду. Я не могла решить, жаль мне, что ему пришлось прерваться, или нет. Некоторые из этих идей по-настоящему меня пугали.
Холмы становились лесистее и круче, но вдоль реки тянулась разбитая дорога, по ней мы и отправились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
К счастью, прежде чем я окончательно впала в уныние, подъехали Райшед и Айтен на своих грязных каурых скакунах, которые выглядели так, будто примчались прямо из гидестанских степей.
– Куда едем теперь? – Райшед повернул свою лошадь кругом, чтобы оказаться рядом с Шивом.
– Пока вдоль реки, потом на север.
Шив резко пришпорил коня, и Райшед не стал его догонять.
Мы значительно продвинулись, прежде чем солнце начало садиться. Оглянувшись, я увидела сумерки, стелющиеся над блестящим морем. Но вскоре вокруг поднялись холмы и полностью заслонили океан.
Шив ехал впереди. Он явно хотел побыть один, и мы ему не докучали. Слушая довольно сомнительные анекдоты, которыми Айтен потчевал своего друга, я поняла, что он проводил разведку в самых злачных местах города; я уже слышала эти анекдоты, но только в публичном доме. Не поймите меня неправильно; многие публичные дома предлагают игру как дополнительный способ избавить дураков от их денег, и несколько лет назад я провела три интересных сезона, помогая паре домов склонять шансы в свою пользу. Это был поучительный опыт, навсегда исцеливший меня от романтических представлений о жизни проститутки, но он не требовал от меня большого искусства; никто из мужчин не уделял игре должного внимания.
Я вполуха слушала, как Айтен делится последними шутками, имевшими хождение в медвежьих ямах. Райшед смеялся и стонал в нужных местах, однако его внимание оставалось прикованным к дороге и лесу вокруг нас. Но, по-видимому, Айтен не считал это чем-то необычным и продолжал рассказывать свои байки; ему еще пришлось поискать ту, которой я раньше не слышала: Инглиз – это город, куда старые шутки приходят умирать. Я тащилась позади с мулом, навьюченным нашими припасами, и пришла к выводу, что Айтен, вероятно, самый веселый из нас.
Шив спешился, окунул руки в реку и задумчиво уставился на приток, к которому мы приблизились.
– Поедем вдоль него.
Впервые с тех пор, как мы потеряли Джериса, его голос звучал мягко, и, обогнав тормалинцев, я поехала рядом с магом, радуясь, что к нему возвращается хорошее настроение.
– Мы следуем за реками? Значит, Азазир – маг воды?
– Разве я не сказал? Да, один из лучших. – Шив слегка улыбнулся.
– Как же он… – Я не знала, как деликатнее задать вопрос, который весь день вертелся у меня в голове.
– Как он рассорился с Советом?
Маг съехал с грязной дороги, и дальше мы пробирались по более сухой траве. Я не торопила его с ответом. Пусть сам решит, что рассказать мне. Когда же он в конце концов ответил, речь его текла медленно и задумчиво.
– Ты должна понять, что для мага вроде Азазира его стихия – самая важная вещь на свете. Он очарован водой, ее влиянием на другие предметы и тем, как сам он может влиять на нее. Многие из действительно могущественных магов таковы.
– А он могущественный? То есть – он опасный? – занервничала я.
– Он очень могущественный, но я не думаю, что он опасен, если не стоять у него на пути.
Лично я предпочла бы побольше уверенности.
– А что Дарни говорил о казни?
Шив нахмурился.
– Азазир всегда был одиночкой. Он уехал из Хадрумала и делал всякие эксцентричные вещи, вроде этого предполагаемого путешествия через океан. Морской Зал полон историй о нем, и трудно сказать, что из них правда. Если верить некоторым членам Совета, Азазир в лучшем случае привирал, в худшем – врал напропалую. Но последней каплей, закончившейся его изгнанием, стало затопление половины Адрулла.
– Что? – воскликнул Райшед.
Повернувшись в седле, я увидела, что они с Айтеном слушают с таким же интересом, как я.
Айтен засмеялся, и Шив улыбнулся ему.
– В то время было не до смеха. Стояло постлето, и он потопил значительную часть урожая Южной Каладрии. Хлеб той зимой подорожал вдвое, и в некоторых городах вспыхнули бунты.
– Зачем он сотворил это? – спросила я.
– Хотел изучать болото, – просто ответил Шив. – Вот и отвел большую часть Рела в ближайшую низину.
– Насколько низкой стала река?
Неудивительно, что этот маг представлял такую угрозу. Глубина и ширина Рела – это все, что не дает бесконечным кровавым раздорам Лескара перелиться в мягкую стабильность Каладрии.
– Достаточно низкой, чтобы герцог Марлир со своими отрядами совершал набеги за реку, – ответил Шив.
– А что Релшаз? – Райшед был ошеломлен не меньше меня.
– Магистрат поднял на ноги Стражу, как только стало ясно, что река спадает. Они первыми потребовали казнить Азазира.
Оно и понятно – релшазцы очень серьезно относятся к своей независимости и безопасности, учитывая их положение в дельте между Каладрией и Лескаром. Поскольку и то, и другое зависит от реки, немудрено, что любое предложение, не говоря уж о попытке возвести постоянный мост, карается смертью. В остальном же это радушный город с обилием возможностей для таких, как я. Меня вдруг охватила страстная тоска по теплому южному солнцу и прохладным южным винам, и я не расслышала следующий вопрос Райшеда.
– Нет, Совет не подчиняется приказам других властей. Фактически, если б релшазцы не подняли такой шум, Азазира скорее всего казнили бы. Но Верховный маг не собирался делать ничего, что намекало бы на уступку с его стороны, поэтому Азазира изгнали сюда, на север.
Мне все еще было трудно представить, что маги убивают друг друга.
– Они правда думали о том, чтобы казнить его?
Шив строго посмотрел на меня.
– Беда, которую он причинил, стоила многих жизней, крупных денежных расходов и трех сезонов расчистки. Такого рода дела возбуждают серьезную неприязнь к магам. Мы очень могущественны, и это пугает людей, поэтому мы делаем все возможное, чтобы не дать им этого понять. Когда кто-то вроде Азазира ходит, где хочет, делает, что взбредет ему в голову, без всякой заботы о последствиях, люди беспокоятся. Если Совет будет смотреть на это сквозь пальцы, кончится тем, что дети – прирожденные маги будут обречены на умирание от лихорадки, а магов станут камнями выгонять из деревень. Совет контролирует магов, чтобы ни у кого больше не возникало соблазна делать это.
– Возглас Отрика: «Почему маги не правят миром?» – пробормотала я.
Шив услышал и усмехнулся.
– Большинству нет до мира никакого дела. Ничто не должно отвлекать их от действительно важного занятия – изучения их стихии. Правда, время от времени некоторые предпринимают такие попытки, но Совет справляется и с ними.
Мы подъехали к еще одному притоку, и Шив спешился, чтобы снова окунуть руки в воду. Я не могла решить, жаль мне, что ему пришлось прерваться, или нет. Некоторые из этих идей по-настоящему меня пугали.
Холмы становились лесистее и круче, но вдоль реки тянулась разбитая дорога, по ней мы и отправились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116