Только потому, что он панически боялся пожара и предпочитал, чтобы Типа сгорел вместо него, мой план с треском провалился. Я бросил на него уничтожающий взгляд и, кажется, слегка фыркнул.
— Я не сомневался, что ваш камердинер сообщил вам о моём решении поменяться комнатами с племянником, — сказал сэр Родерик. — Я встретил его незадолго до ленча и попросил передать вам, что мой племянник будет занимать помещение на последнем этаже.
Я покачнулся. Хотите верьте, хотите нет, у меня за кружилась голова, и я не стесняюсь в этом признаться. Я не был подготовлен к этому известию, и оно ошеломило меня, дальше некуда. Значит, Дживз знал, что этот старый хрыч будет спать в постели, которую я собирался протыкать штопальными иглами, и позволил мне отправиться на верную смерть, даже не предупредив об опасности. Это было невероятно. Я пришёл в ужас. В полный ужас.
— Вы сказали Дживзу, что будете спать в этой комнате? — задыхаясь,
спросил я.
— Да, конечно. Я знал, что вы дружны с моим племянником, и не хотел, чтобы вы зашли ко мне по ошибке. Должен признаться, я не мог себе представить, что вы зайдёте в три часа ночи. Какого чёрта, — внезапно рявкнул он, распаляясь от собственных слов, — вы бродите по дому в столь позднее время? И что у вас в руке? Я опустил глаза и понял, что всё ещё изо всех сил сжимаю палку со штопальной иглой на конце. Клянусь вам чем угодно, в вихре обуревавших меня эмоций, вызванных известием о предательстве Дживза, я по-настоящему удивился, увидев своё грозное оружие.
— В руке? — переспросил я. — Ах да.
— В каком смысле «Ах да?» Что это такое?
— Видите ли, это долгая история…
— Ничего, у нас вся ночь впереди.
— Тут дело вот в чём. Я попрошу вас представить себе, как несколько недель назад, после обеда в «Трутне», я тихо-спокойно наслаждался сигаретой и…
Я умолк. Старикан меня не слушал. Глаза у него выпучились, и он, тяжело дыша, смотрел на струйку воды, которая потихоньку текла с кровати на ковёр.
— Великий боже!
— …наслаждался сигаретой и болтал с друзьями о том, о сём…
Я снова умолк. Он поднял одеяло и уставился на труп грелки.
— Это вы сделали? — спросил он придушенным голосом.
— Э-э-э… да. По правде говоря, да. Я как раз рассказывал вам…
— А ваша тётя ещё пыталась убедить меня, что вы не сумасшедший!
— Я нормальный. Абсолютно нормальный. Если вы разрешите объяснить…
— Молчать!
— Всё началось…
— Молчать!
— Как скажете.
Он проделал несколько дыхательных упражнений, втягивая воздух носом.
— Моя постель промокла насквозь.
— Всё началось с того…
— Молчать! — Он зашевелил своими кустами. — Вы, жалкий, несчастный идиот! Будьте любезны, сообщите мне, где находится ваша комната?
— Этажом выше.
— Благодарю вас. Я найду дорогу.
— А?
Он поднял один из кустов.
— Я намереваюсь провести остаток ночи в вашей постели, которая, надеюсь, находится в надлежащем состоянии для сна. Желаю вам расположиться здесь со всеми удобствами. Спокойной ночи.
И он умотал, оставив меня с носом.
* * *
Мы, Вустеры, старые вояки и стойко переносим превратности судьбы. Взглянув на постель, я убедился, что спать в ней могла золотая рыбка, но не Бертрам. Оглядевшись, я пришёл к выводу, что удобнее всего будет провести ночь в кресле. Я умыкнул с кровати несколько подушек, укрыл ноги пледом и принялся считать овец.
Это не помогло. Моя бедная черепушка гудела от мыслей, которые не давали мне уснуть. Чёрная неблагодарность и предательство Дживза приходили мне на ум каждый раз, когда я начинал дремать; кроме того, в комнате становилось всё холоднее, и я уже начал думать, что вообще не усну, когда в районе моего левого локтя кто-то сказал: «Доброе утро, сэр», и я подскочил в кресле.
Я мог бы поклясться, что всю ночь не сомкнул глаз, но, по-видимому, я всё-таки спал. Шторы были подняты, и дневной свет заливал комнату, а Дживз стоял рядом со мной с чашкой чая на подносе.
— Весёлого рождества, сэр!
Я с трудом поднял руку, взял чашку, сделал несколько глотков живительной влаги и слегка приободрился. У меня болело всё тело, а черепушка, казалось, была налита свинцом, но мыслительные способности ко мне вернулись. Я посмотрел на предателя ледяным взглядом и приготовился всыпать ему по первое число.
— Чего ещё ты мне пожелаешь? Многое, смею тебя уверить, зависит от того, как ты понимаешь определение «весёлого». Более того, если ты предполагаешь, что тебе будет весело, ты глубоко заблуждаешься. Дживз, — непреклонным тоном произнёс я, делая очередной глоток чая, — я хочу задать тебе один вопрос. Ты знал, что прошлой ночью в этой комнате будет спать сэр Родерик?
— Да, сэр.
— Ты признаешься!
— Да, сэр.
— И ты ничего мне не сказал!
— Нет, сэр. Я счел более благоразумным промолчать.
— Дживз…
— Если вы позволите, я всё объясню, сэр.
— Объяснишь!
— Я предполагал, что мой поступок может поставить вас в неловкое положение, сэр…
— Ах, вот как?
— Да, сэр.
— Твое предположение подтвердилось, — мрачно произнёс я, прикладываясь к чашке.
— Но мне казалось, сэр, что бы ни случилось, всё будет к лучшему.
Я хотел сказать ему пару тёплых слов, но он не дал мне такой возможности.
— Я думал, по зрелому размышлению, сэр, учитывая ваши взгляды, вы предпочтёте не иметь с сэром Родериком Глоссопом и его семьёй близких отношений.
— Мои взгляды? В каком смысле мои взгляды?
— На брак с мисс Гонорией Глоссоп.
У меня возникло такое ощущение, что я получил электрический шок. Толковый малый заставил меня посмотреть на дело другими глазами. Внезапно я понял, к чему он клонит, и догадка озарила меня, как вспышка молнии: оказывается, я зря плохо подумал о своем преданном слуге. Пока я негодовал, считая, что попал из-за него в переплёт, он изо всех сил старался вытащить меня из беды. Мне на ум невольно пришла одна из историй, которую я читал в детстве, где путешественник брёл однажды ночью, а собака схватила его за ногу, и он сказал: «Лежать, скотина! Как ты смеешь, негодная!», а собака продолжала висеть у него на ноге, как он на неё ни ругался, и в это время луна выглянула из-за туч, и он увидел, что стоит на краю пропасти… Ну, в общем, вы меня поняли, а говорю я это к тому, что сейчас со мной произошла примерно такая же история.
Просто удивительно, как парень может потерять всякую осторожность и позабыть, что опасности подстерегают его на каждом шагу. Даю вам честное слово, у меня и в мыслях не было, что тётя Агата, как самая настоящая интриганка, подсунула меня сэру Родерику, чтобы впоследствии его дочка надела мне хомут на шею.
— Великий боже, Дживз! — воскликнул я, бледнея.
— Вот именно, сэр.
— Ты думаешь, я рисковал?
— Да, сэр. Сильно рисковали.
Мне пришла в голову ужасная мысль.
— Но, Дживз, разве сэр Родерик, немного успокоившись, не поймёт, что моей жертвой должен был стать Тяпа, и что протыкание грелок — одна из веселых забав в рождественском духе, к которой следует отнестись со снисходительной улыбкой и не более того?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Я не сомневался, что ваш камердинер сообщил вам о моём решении поменяться комнатами с племянником, — сказал сэр Родерик. — Я встретил его незадолго до ленча и попросил передать вам, что мой племянник будет занимать помещение на последнем этаже.
Я покачнулся. Хотите верьте, хотите нет, у меня за кружилась голова, и я не стесняюсь в этом признаться. Я не был подготовлен к этому известию, и оно ошеломило меня, дальше некуда. Значит, Дживз знал, что этот старый хрыч будет спать в постели, которую я собирался протыкать штопальными иглами, и позволил мне отправиться на верную смерть, даже не предупредив об опасности. Это было невероятно. Я пришёл в ужас. В полный ужас.
— Вы сказали Дживзу, что будете спать в этой комнате? — задыхаясь,
спросил я.
— Да, конечно. Я знал, что вы дружны с моим племянником, и не хотел, чтобы вы зашли ко мне по ошибке. Должен признаться, я не мог себе представить, что вы зайдёте в три часа ночи. Какого чёрта, — внезапно рявкнул он, распаляясь от собственных слов, — вы бродите по дому в столь позднее время? И что у вас в руке? Я опустил глаза и понял, что всё ещё изо всех сил сжимаю палку со штопальной иглой на конце. Клянусь вам чем угодно, в вихре обуревавших меня эмоций, вызванных известием о предательстве Дживза, я по-настоящему удивился, увидев своё грозное оружие.
— В руке? — переспросил я. — Ах да.
— В каком смысле «Ах да?» Что это такое?
— Видите ли, это долгая история…
— Ничего, у нас вся ночь впереди.
— Тут дело вот в чём. Я попрошу вас представить себе, как несколько недель назад, после обеда в «Трутне», я тихо-спокойно наслаждался сигаретой и…
Я умолк. Старикан меня не слушал. Глаза у него выпучились, и он, тяжело дыша, смотрел на струйку воды, которая потихоньку текла с кровати на ковёр.
— Великий боже!
— …наслаждался сигаретой и болтал с друзьями о том, о сём…
Я снова умолк. Он поднял одеяло и уставился на труп грелки.
— Это вы сделали? — спросил он придушенным голосом.
— Э-э-э… да. По правде говоря, да. Я как раз рассказывал вам…
— А ваша тётя ещё пыталась убедить меня, что вы не сумасшедший!
— Я нормальный. Абсолютно нормальный. Если вы разрешите объяснить…
— Молчать!
— Всё началось…
— Молчать!
— Как скажете.
Он проделал несколько дыхательных упражнений, втягивая воздух носом.
— Моя постель промокла насквозь.
— Всё началось с того…
— Молчать! — Он зашевелил своими кустами. — Вы, жалкий, несчастный идиот! Будьте любезны, сообщите мне, где находится ваша комната?
— Этажом выше.
— Благодарю вас. Я найду дорогу.
— А?
Он поднял один из кустов.
— Я намереваюсь провести остаток ночи в вашей постели, которая, надеюсь, находится в надлежащем состоянии для сна. Желаю вам расположиться здесь со всеми удобствами. Спокойной ночи.
И он умотал, оставив меня с носом.
* * *
Мы, Вустеры, старые вояки и стойко переносим превратности судьбы. Взглянув на постель, я убедился, что спать в ней могла золотая рыбка, но не Бертрам. Оглядевшись, я пришёл к выводу, что удобнее всего будет провести ночь в кресле. Я умыкнул с кровати несколько подушек, укрыл ноги пледом и принялся считать овец.
Это не помогло. Моя бедная черепушка гудела от мыслей, которые не давали мне уснуть. Чёрная неблагодарность и предательство Дживза приходили мне на ум каждый раз, когда я начинал дремать; кроме того, в комнате становилось всё холоднее, и я уже начал думать, что вообще не усну, когда в районе моего левого локтя кто-то сказал: «Доброе утро, сэр», и я подскочил в кресле.
Я мог бы поклясться, что всю ночь не сомкнул глаз, но, по-видимому, я всё-таки спал. Шторы были подняты, и дневной свет заливал комнату, а Дживз стоял рядом со мной с чашкой чая на подносе.
— Весёлого рождества, сэр!
Я с трудом поднял руку, взял чашку, сделал несколько глотков живительной влаги и слегка приободрился. У меня болело всё тело, а черепушка, казалось, была налита свинцом, но мыслительные способности ко мне вернулись. Я посмотрел на предателя ледяным взглядом и приготовился всыпать ему по первое число.
— Чего ещё ты мне пожелаешь? Многое, смею тебя уверить, зависит от того, как ты понимаешь определение «весёлого». Более того, если ты предполагаешь, что тебе будет весело, ты глубоко заблуждаешься. Дживз, — непреклонным тоном произнёс я, делая очередной глоток чая, — я хочу задать тебе один вопрос. Ты знал, что прошлой ночью в этой комнате будет спать сэр Родерик?
— Да, сэр.
— Ты признаешься!
— Да, сэр.
— И ты ничего мне не сказал!
— Нет, сэр. Я счел более благоразумным промолчать.
— Дживз…
— Если вы позволите, я всё объясню, сэр.
— Объяснишь!
— Я предполагал, что мой поступок может поставить вас в неловкое положение, сэр…
— Ах, вот как?
— Да, сэр.
— Твое предположение подтвердилось, — мрачно произнёс я, прикладываясь к чашке.
— Но мне казалось, сэр, что бы ни случилось, всё будет к лучшему.
Я хотел сказать ему пару тёплых слов, но он не дал мне такой возможности.
— Я думал, по зрелому размышлению, сэр, учитывая ваши взгляды, вы предпочтёте не иметь с сэром Родериком Глоссопом и его семьёй близких отношений.
— Мои взгляды? В каком смысле мои взгляды?
— На брак с мисс Гонорией Глоссоп.
У меня возникло такое ощущение, что я получил электрический шок. Толковый малый заставил меня посмотреть на дело другими глазами. Внезапно я понял, к чему он клонит, и догадка озарила меня, как вспышка молнии: оказывается, я зря плохо подумал о своем преданном слуге. Пока я негодовал, считая, что попал из-за него в переплёт, он изо всех сил старался вытащить меня из беды. Мне на ум невольно пришла одна из историй, которую я читал в детстве, где путешественник брёл однажды ночью, а собака схватила его за ногу, и он сказал: «Лежать, скотина! Как ты смеешь, негодная!», а собака продолжала висеть у него на ноге, как он на неё ни ругался, и в это время луна выглянула из-за туч, и он увидел, что стоит на краю пропасти… Ну, в общем, вы меня поняли, а говорю я это к тому, что сейчас со мной произошла примерно такая же история.
Просто удивительно, как парень может потерять всякую осторожность и позабыть, что опасности подстерегают его на каждом шагу. Даю вам честное слово, у меня и в мыслях не было, что тётя Агата, как самая настоящая интриганка, подсунула меня сэру Родерику, чтобы впоследствии его дочка надела мне хомут на шею.
— Великий боже, Дживз! — воскликнул я, бледнея.
— Вот именно, сэр.
— Ты думаешь, я рисковал?
— Да, сэр. Сильно рисковали.
Мне пришла в голову ужасная мысль.
— Но, Дживз, разве сэр Родерик, немного успокоившись, не поймёт, что моей жертвой должен был стать Тяпа, и что протыкание грелок — одна из веселых забав в рождественском духе, к которой следует отнестись со снисходительной улыбкой и не более того?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62