Миссис Слингсби ни в коем случае не должна узнать, что мисс Пендлбери переехала её брата. Таким образом, я попросил бы тебя, перед тем как она приедет, осведомиться у мистера Пима, какую историю он придумал на этот счёт. Будь любезен, подтверди всё, что он ей наврёт.
— Слушаюсь, сэр.
— А теперь, Дживз, как насчет мисс Пендлбери?
— Сэр?
— Вне всяких сомнений, она придёт проведать мистера Пима.
— Да, сэр.
— Ну вот, она не должна меня видеть. Скажи, Дживз, ты всё знаешь о женщинах?
— Да, сэр.
— Тогда ответь мне на один вопрос. Прав я или нет, предполагая, что если мисс Пендлбери долгое время проведёт с бледным, интересным инвалидом, а затем, пока воспоминания о нём ещё не стерлись из её памяти, увидит меня, здоровяка в брюках со штрипками, сравнение будет не в мою пользу? Ты понимаешь, что я имею и виду? С одной стороны — романтичный юноша, а с другой…
— Вы абсолютно правы, сэр. Именно на этот момент я хотел обратить ваше внимание. Вид инвалида, несомненно, пробуждает материнские чувства, которые живут в сердце каждой женщины. Ради инвалидов женщины готовы пойти на любые жертвы. Это свойство женской души очень точно определил поэт Скотт: «О, Женщина, когда с тобой шалишь, скромна, капризна ты, тебе не угодишь… Когда же видишь ты страданье, боль…»
Я поднял руку.
— В другой раз, Дживз, — сказал я, — мне будет приятно послушать, как ты читаешь стихи, но сейчас я не в настроении. Одним словом, в создавшейся ситуации я намереваюсь завтра уйти из дома рано утром и вернуться только к ночи. Возьму машину из гаража и съезжу на денёк в Брайтон.
— Да, сэр.
— Я ведь прав, Дживз, как ты думаешь?
— Вне всяких сомнений, сэр.
— Мне тоже так кажется. Морские бризы успокоят мою нервную систему, которая нуждается в успокоении, дальше некуда. Я оставляю квартиру в полном твоём распоряжении, Дживз.
— Слушаюсь, сэр.
— Передай мои извинения мисс Пендлбери, вырази ей моё сочувствие и скажи, что я вынужден был уехать по неотложным делам.
— Да, сэр.
— Если Слингсби захочет освежиться, мой бар к её услугам.
— Слушаюсь, сэр.
— И не клади в суп мистера Пима мышьяк. Сходи к аптекарю и выбери яд, который не оставляет следов.
Я вздохнул и скосил глаза на портрет.
— Моё положение весьма шатко, Дживз.
— Да, сэр.
— Когда она писала этот портрет, я был счастливым человеком.
— Да, сэр.
— Что поделаешь, Дживз.
— Вы совершенно правы, сэр.
Больше мы на эту тому не разговаривали.
* * *
На следующий день я вернулся домой поздно. Надышавшись озоном, прекрасно пообедав и налюбовавшись лунным светом по дороге домой (мотор моей старой, доброй машины работал, как часы), я пришёл в прекрасное расположение духа. По правде говоря, проезжая Пурли, я даже начал петь. Дух Вустеров — жизнерадостный дух, и в груди Вустера вновь воцарился оптимизм.
Как следует поразмыслив, я пришёл к выводу, что ошибался, считая девушку способной полюбить парня только потому, что он сломал ногу. Само собой, в первый момент у Глэйдис Пендлбери возникнет странное чувство привязанности к несчастному калеке, но пройдёт совсем немного времени, и она задумается. Ей наверняка придёт в голову мысль, что нельзя доверить счастье всей своей жизни человеку, у которого не хватило ума отскочить в сторону, когда он увидел на дороге автомобиль. Она скажет себе, что, если это могло случиться один раз, нет никаких гарантий, что он не будет кидаться под колеса год за годом в течение долгих лет. И она придёт в ужас, поняв, что, выйдя замуж за Пима, ей придётся всё время ходить по больницам и носить ему передачи. Она осознает, как много выиграет, если отдаст предпочтение Берти Вустеру, который, хоть и не хватает звёзд с небес, ходит только по тротуарам и, прежде чем перейти улицу, внимательно смотрит по сторонам. Одним словом, я был в прекрасном расположении духа. Поставив машину в гараж, я пошёл домой, продолжая весело напевать себе под нос. Биг Бен пробил одиннадцать, когда я удобно расположился в гостиной и нажал на кнопку звонка. Дживз, в очередной раз прочитавший мои мысли, вплыл в комнату с подносом, на котором стояли бутылка с виски и сифон.
— Вот я и дома, Дживз, — сказал я, наливая себе освежающий напиток.
— Да, сэр.
— Что произошло за время моего отсутствия? Мисс Пендлбери заходила?
— Да, сэр. Около двух.
— А ушла?
— Около шести, сэр.
Мне это совсем не понравилось. Четырёхчасовой визит показался мне зловещим признаком. Однако теперь ничего нельзя было сделать.
— А миссис Слингсби?
— Она сидела у своего брата с начала девятого до десяти, сэр.
— Вот как? Возмущалась?
— Да, сэр. В особенности перед уходом. Она выразила желание непременно с вами увидеться, сэр.
— Со мной?
— Да, сэр.
— Должно быть, хочет со слезами на глазах поблагодарить меня за то, что я любезно позволил её любимому брату лечить ноги в моей квартире. Верно я говорю, Дживз?
— Возможно, сэр. Но тем не менее миссис Слингсби высказывалась о вас более чем неодобрительно.
— Что?!
— «Безответственный идиот» — одно из выражений, которое она употребила, сэр.
— Безответственный идиот?
— Да, сэр.
По правде говоря, я растерялся. Мне было непонятно, на каком основании эта женщина пришла к подобному заключению. Моя тётя Агата часто говорит обо мне похлеще этого, но она знает меня с детства.
— Я должен разобраться, в чём тут дело, Дживз. Мистер Пим уже спит?
— Нет, сэр. Несколько минут назад он вызвал меня и поинтересовался, нет ли в доме более дорогих сигарет.
— Ах, вот как?
— Да, сэр.
— Видимо, перелом не излечил его от нахальства.
— Нет, сэр.
Когда я вошёл в спальню для гостей, Люций Пим сидел в подушках и читал детектив.
— Ах, Вустер! — сказал он. — Добро пожаловать. Да, кстати, если вы переживали насчет кобры, можете больше не волноваться. Оказывается, преступник не знал, что герой выдернул у неё ядовитые зубы. В результате, когда змеюга упала в камин и попыталась ужалить героиню, все её попытки оказались безуспешными Должно быть, она чувствовала себя последней дурой.
— Меня не интересуют кобры.
— Легко вам говорить «Меня не интересуют кобры», — с упрёком сказал Люций Пим. — Вас очень даже интересовали бы кобры, если бы у них не выдернули ядовитые зубы. Кого угодно спросите. Между прочим, ко мне приходила сестра. Ей необходимо с вами переговорить.
— А мне необходимо переговорить с ней.
— «Одна и та же дума в двух умах». Вообще-то она желает побеседовать с вами об аварии. Не забыли, что я собирался ей сказать? Об уехавшем автомобиле? Если помните, мы договорились, что я расскажу ей эту историю, если мне не придёт в голову ничего более дельного. К счастью, в голову мне пришло нечто куда более дельное. Я лежал и смотрел в потолок, и вдруг меня осенило. Видите ли, рассказ об уехавшем автомобиле был шит белыми нитками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Слушаюсь, сэр.
— А теперь, Дживз, как насчет мисс Пендлбери?
— Сэр?
— Вне всяких сомнений, она придёт проведать мистера Пима.
— Да, сэр.
— Ну вот, она не должна меня видеть. Скажи, Дживз, ты всё знаешь о женщинах?
— Да, сэр.
— Тогда ответь мне на один вопрос. Прав я или нет, предполагая, что если мисс Пендлбери долгое время проведёт с бледным, интересным инвалидом, а затем, пока воспоминания о нём ещё не стерлись из её памяти, увидит меня, здоровяка в брюках со штрипками, сравнение будет не в мою пользу? Ты понимаешь, что я имею и виду? С одной стороны — романтичный юноша, а с другой…
— Вы абсолютно правы, сэр. Именно на этот момент я хотел обратить ваше внимание. Вид инвалида, несомненно, пробуждает материнские чувства, которые живут в сердце каждой женщины. Ради инвалидов женщины готовы пойти на любые жертвы. Это свойство женской души очень точно определил поэт Скотт: «О, Женщина, когда с тобой шалишь, скромна, капризна ты, тебе не угодишь… Когда же видишь ты страданье, боль…»
Я поднял руку.
— В другой раз, Дживз, — сказал я, — мне будет приятно послушать, как ты читаешь стихи, но сейчас я не в настроении. Одним словом, в создавшейся ситуации я намереваюсь завтра уйти из дома рано утром и вернуться только к ночи. Возьму машину из гаража и съезжу на денёк в Брайтон.
— Да, сэр.
— Я ведь прав, Дживз, как ты думаешь?
— Вне всяких сомнений, сэр.
— Мне тоже так кажется. Морские бризы успокоят мою нервную систему, которая нуждается в успокоении, дальше некуда. Я оставляю квартиру в полном твоём распоряжении, Дживз.
— Слушаюсь, сэр.
— Передай мои извинения мисс Пендлбери, вырази ей моё сочувствие и скажи, что я вынужден был уехать по неотложным делам.
— Да, сэр.
— Если Слингсби захочет освежиться, мой бар к её услугам.
— Слушаюсь, сэр.
— И не клади в суп мистера Пима мышьяк. Сходи к аптекарю и выбери яд, который не оставляет следов.
Я вздохнул и скосил глаза на портрет.
— Моё положение весьма шатко, Дживз.
— Да, сэр.
— Когда она писала этот портрет, я был счастливым человеком.
— Да, сэр.
— Что поделаешь, Дживз.
— Вы совершенно правы, сэр.
Больше мы на эту тому не разговаривали.
* * *
На следующий день я вернулся домой поздно. Надышавшись озоном, прекрасно пообедав и налюбовавшись лунным светом по дороге домой (мотор моей старой, доброй машины работал, как часы), я пришёл в прекрасное расположение духа. По правде говоря, проезжая Пурли, я даже начал петь. Дух Вустеров — жизнерадостный дух, и в груди Вустера вновь воцарился оптимизм.
Как следует поразмыслив, я пришёл к выводу, что ошибался, считая девушку способной полюбить парня только потому, что он сломал ногу. Само собой, в первый момент у Глэйдис Пендлбери возникнет странное чувство привязанности к несчастному калеке, но пройдёт совсем немного времени, и она задумается. Ей наверняка придёт в голову мысль, что нельзя доверить счастье всей своей жизни человеку, у которого не хватило ума отскочить в сторону, когда он увидел на дороге автомобиль. Она скажет себе, что, если это могло случиться один раз, нет никаких гарантий, что он не будет кидаться под колеса год за годом в течение долгих лет. И она придёт в ужас, поняв, что, выйдя замуж за Пима, ей придётся всё время ходить по больницам и носить ему передачи. Она осознает, как много выиграет, если отдаст предпочтение Берти Вустеру, который, хоть и не хватает звёзд с небес, ходит только по тротуарам и, прежде чем перейти улицу, внимательно смотрит по сторонам. Одним словом, я был в прекрасном расположении духа. Поставив машину в гараж, я пошёл домой, продолжая весело напевать себе под нос. Биг Бен пробил одиннадцать, когда я удобно расположился в гостиной и нажал на кнопку звонка. Дживз, в очередной раз прочитавший мои мысли, вплыл в комнату с подносом, на котором стояли бутылка с виски и сифон.
— Вот я и дома, Дживз, — сказал я, наливая себе освежающий напиток.
— Да, сэр.
— Что произошло за время моего отсутствия? Мисс Пендлбери заходила?
— Да, сэр. Около двух.
— А ушла?
— Около шести, сэр.
Мне это совсем не понравилось. Четырёхчасовой визит показался мне зловещим признаком. Однако теперь ничего нельзя было сделать.
— А миссис Слингсби?
— Она сидела у своего брата с начала девятого до десяти, сэр.
— Вот как? Возмущалась?
— Да, сэр. В особенности перед уходом. Она выразила желание непременно с вами увидеться, сэр.
— Со мной?
— Да, сэр.
— Должно быть, хочет со слезами на глазах поблагодарить меня за то, что я любезно позволил её любимому брату лечить ноги в моей квартире. Верно я говорю, Дживз?
— Возможно, сэр. Но тем не менее миссис Слингсби высказывалась о вас более чем неодобрительно.
— Что?!
— «Безответственный идиот» — одно из выражений, которое она употребила, сэр.
— Безответственный идиот?
— Да, сэр.
По правде говоря, я растерялся. Мне было непонятно, на каком основании эта женщина пришла к подобному заключению. Моя тётя Агата часто говорит обо мне похлеще этого, но она знает меня с детства.
— Я должен разобраться, в чём тут дело, Дживз. Мистер Пим уже спит?
— Нет, сэр. Несколько минут назад он вызвал меня и поинтересовался, нет ли в доме более дорогих сигарет.
— Ах, вот как?
— Да, сэр.
— Видимо, перелом не излечил его от нахальства.
— Нет, сэр.
Когда я вошёл в спальню для гостей, Люций Пим сидел в подушках и читал детектив.
— Ах, Вустер! — сказал он. — Добро пожаловать. Да, кстати, если вы переживали насчет кобры, можете больше не волноваться. Оказывается, преступник не знал, что герой выдернул у неё ядовитые зубы. В результате, когда змеюга упала в камин и попыталась ужалить героиню, все её попытки оказались безуспешными Должно быть, она чувствовала себя последней дурой.
— Меня не интересуют кобры.
— Легко вам говорить «Меня не интересуют кобры», — с упрёком сказал Люций Пим. — Вас очень даже интересовали бы кобры, если бы у них не выдернули ядовитые зубы. Кого угодно спросите. Между прочим, ко мне приходила сестра. Ей необходимо с вами переговорить.
— А мне необходимо переговорить с ней.
— «Одна и та же дума в двух умах». Вообще-то она желает побеседовать с вами об аварии. Не забыли, что я собирался ей сказать? Об уехавшем автомобиле? Если помните, мы договорились, что я расскажу ей эту историю, если мне не придёт в голову ничего более дельного. К счастью, в голову мне пришло нечто куда более дельное. Я лежал и смотрел в потолок, и вдруг меня осенило. Видите ли, рассказ об уехавшем автомобиле был шит белыми нитками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62