Женщины, по моему глубокому убеждению, ни на что не пригодны. Возьмём, к примеру, особ женского пола, замешанных в этой истории. Тётя Агата, куда более известная под именем Чума Понт-стрит, — черепаха-людоедка в человеческом облике. Мисс Мэйплтон, которую я видел единственный раз в жизни, и которую можно охарактеризовать одной фразой: лучшая подруга тёти Агаты. Бобби Уикхэм — девушка, вечно впутывающая людей с чистой совестью в разного рода авантюры. И, наконец, Клементина — юное создание, которое, вместо того, чтобы прилежно учиться и готовиться стать хорошей женой и матерью, проводит самые счастливые годы отрочества, подкладывая воспитательницам шербет в чернила…
Ну и компания! Ну и компания!
Я имею в виду, ну и компания!
Я накрутил себя до такой степени, что преисполнился негодования и мог бы наговорить о женщинах невесть что, но в это время яркий свет внезапно ударил мне в лицо, и мои барабанные перепонки сотряслись от звука голоса.
— Хо! — сказал голос.
Он не мог принадлежать никому, кроме полисмена. Я не сомневался в этом по двум причинам: во-первых, у него был фонарь, а во-вторых, он сказал «Хо!». Не знаю, помните ли вы мой рассказ о том, как однажды я проник в дом Бинго Литтла (мне поручили украсть магнитофонную плёнку, где была записана слащаво-сентиментальная статья, написанная о малыше его женой) и, выбравшись из окна, попал в руки блюстителю порядка? Тогда первым делом он сказал «Хо!» и продолжал повторять «Хо!» на протяжении всего нашего разговора, так что, по всей видимости, полисменов обучают этому слову во время спецподготовки. В конце концов, не так уж и плохо в отдельных случаях говорить «Хо!».
— Эй, вы, как вас там! Слезайте! Я вам говорю!
Я слез. Мне только что удалось установить цветочный горшок на ветке, и я понимал, что оставляю за собой мину замедленного действия. Теперь всё зависело от того, упадёт горшок или нет. Если он грохнется, я окажусь в идиотском положении, если нет — быть может, мне удастся отболтаться. Впрочем, по правде говоря, я очень смутно представлял себе, как я буду отбалтываться.
Однако другого выхода у меня не было.
— А, сержант! — сказал я.
Это прозвучало неубедительно. Я повторил ту же фразу, сделав ударение на "а". Это прозвучало ещё неубедительнее. Мне стало ясно, что Бертраму необходимо срочно что-нибудь придумать.
— Всё в порядке, сержант, — объяснил я.
— В порядке?
— О да. В полном порядке.
— Чего вы там делали?
— Кто, я?
— Да, вы.
— Ничего, сержант.
— Хо!
Мы оба замолчали, но молчание это было, если так можно выразиться, не мирным и успокаивающим, как бывает в беседе двух старых друзей, а тревожным и беспокойным.
— Пройдёмте, — сказал жандарм.
Последний раз я слышал эту фразу из уст полисмена на Лестер-сквер, в ночь после регаты между Оксфордом и Кембриджем, когда, по моему совету, мой старый приятель Оливер Рэндольф Сипперли попытался умыкнуть полицейский шлем, внутри которого находился полицейский. Тогда она была обращена к Сиппи, но всё равно прозвучала не слишком приятно для моих ушей. Сейчас же у меня мороз побежал по коже.
— Но, послушайте, прах побери, это уж не знаю, знаете ли! — воскликнул я.
В этот момент, когда Бертрам находился в критической ситуации и, честно признаться, готов был сквозь землю провалиться, послышались мягкие шаги, и негромкий голос нарушил тишину:
— Вы схватили их, сержант? Я вижу, нет. Это мистер Вустер.
Полисмен резко повернулся, светя перед собой фонарём.
— А вы кто такой?
— Я камердинер мистера Вустера.
— Чей?
— Мистера Вустера.
— Этого человека зовут Вустер?
— Этого джентльмена зовут мистер Вустер. Я служу у него в качестве камердинера.
Совершенно очевидно, сержант был потрясён величественными манерами великолепного малого, но он не сдался.
— Хо! — заявил он. — Так вы не служите у мисс Мэйплтон?
— Мисс Мэйплтон не нуждается в услугах камердинера.
— Тогда чего вы делаете у неё в саду?
— Я совещался с мисс Мэйплтон в здании школы, и она выразила желание, чтобы я пошёл и разузнал, удалось ли мистеру Вустеру помешать незваным гостям.
— Каким незваным гостям?
— Подозрительным личностям, которых мы увидали, когда вошли в сад.
— А чего вам понадобилось в саду?
— Мистер Вустер собирался нанести визит мисс Мэйплтон, которая является близким другом его семьи. Мы заметили, как подозрительные личности шли по лужайке. Увидев этих подозрительных личностей, мистер Вустер отправил меня предупредить о них мисс Мэйплтон, а сам остался следить за ними.
— Он сидел на дереве.
— Если мистер Вустер взобрался на дерево, он, несомненно, имел на то веские причины и действовал исключительно в интересах мисс Мэйплтон.
Полисмен наморщил лоб и зашевелил губами.
— Хо! — сказал он. — Если хотите знать, я не верю ни одному вашему слову. К нам в участок позвонили по телефону и сообщили, что кто-то пробрался в сад мисс Мэйплтон, а этот парень сидел на дереве. По мне, оба вы соучастники преступления, и я сейчас отведу вас к уважаемой леди на опознание.
Дживз слегка наклонил голову.
— Я буду счастлив сопровождать вас, сержант, если вы на этом настаиваете. И я убеждён, что смело могу сказать то же самое в отношении мистера Вустера. Он также, вне всяких сомнений, не станет чинить вам никаких препятствий. Если вы считаете, что волей обстоятельств мистер Вустер попал в двусмысленное положение и оказался скомпрометированным, естественно, самым горячим его желанием будет реабилитировать себя…
— Эй! — воскликнул полисмен, глядя на Дживза вытаращенными глазами.
— Сержант?
— Немедленно прекратите.
— Как скажете, сержант.
— Чем болтать всякие глупости, пойдёмте со мной.
— Да, сержант.
Должен признаться, получив огромное удовольствие от разговора Дживза с сержантом, я шёл к зданию школы в мрачном настроении. Должно быть, злой рок, как говорится, преследовал меня, и я лишь сожалел, что доблестная попытка Дживза вытащить меня из беды с треском провалилась. Толковый малый блестяще всё объяснил; его рассказ даже мне показался местами правдоподобным, но, к великому несчастью, человек с фонарём не попался на крючок, как попался бы любой на его месте. Нет никаких сомнений, что полисмены страдают чем-то похожим на заворот мозгов, а это мешает им верить в чистоту человеческих намерений. Поэтому характеры у них несносные, и тут уже ничего нельзя поделать.
Самое главное, я не видел выхода из создавшегося положения. Мисс Мэйплтон, конечно, подтвердит, что я племянник её старой подруги, и мне не придётся идти в участок и ночевать в камере, но это, если как следует разобраться, меня не спасало. Клементина, по всей видимости, всё ещё пряталась в саду, и, когда её приведут и всё откроется, меня ждёт горящий взгляд, несколько слов ледяным тоном и обещание написать длинное письмо тёте Агате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62