По сути, файт был бессмертен. До тех пор, пока он выполнял поручения своей всесильной хозяйки, ему не о чем было беспокоиться – жизнь и судьба преданного слуги находились в надежных руках.
Именно поэтому файт абсолютно спокойно отреагировал на приближающуюся стрелу, хотя ни на секунду не усомнился в ее магической природе.
Огромная собака сделала шаг в сторону, закрыв своим телом человека, который не только являлся Истинным, но и был настолько необходим повелительнице Хаоса, что она послала своего лучшего слугу, чтобы найти и защитить его.
В ответ на это действие стрела чуть изменила направление, пытаясь обогнуть неожиданно возникшее на пути препятствие.
Файт сделал еще один короткий шаг в сторону.
Стрела повторила маневр, подкорректировав траекторию полета.
Двуглавый монстр вновь перекрыл доступ к цели.
Эта игра в кошки-мышки могла продолжаться сколь угодно долго, если бы стрела обладала неиссякаемым запасом энергии. Но ее наконечник уже раскалился добела, и ей было жизненно необходимо прямо сейчас поразить чье-либо сердце.
Последние несколько метров, отделявших охотницу от жертвы, стрела пролетела уже по прямой.
Файт равнодушно смотрел на ее приближение, не испытывая ни малейших эмоций. Если бы он мог заглянуть в будущее, услышав слова человека, лицо которого пересекал длинный уродливый шрам, то, возможно, не остался бы так непробиваемо спокоен.
Но в смутную эпоху войн, меняющих стройный узор мироздания, будущее сокрыто от самих богов, не говоря уже о слугах могущественных небожителей, поэтому даже при всем желании файт не мог заглянуть за грань неведомого.
Стрела вошла в бесчувственную плоть, озарив близлежащее пространство ослепительно яркой вспышкой света. Ей оставалось совершить последний рывок, но – сердца в теле не оказалось.
Магическое оружие впитало в себя треть жизненной энергии женщины, заключив таким образом своеобразный договор, конечным итогом которого должен был оказаться результат, удовлетворяющий каждую из сторон. В противном случае сделка теряла всякий смысл.
Эта древняя стрела не была ни живым, ни магическим существом. Никто бы не смог точно объяснить ее природу. Но кем бы и чем бы она ни являлась на самом деле, ей было необходимо выплеснуть наружу впитанную ранее энергию, чтобы не взорваться изнутри, словно перекачанный воздухом шар.
Она вонзилась в пустое безжизненное тело, однако в нем находился разум, тонкой, почти неуловимой нитью связанный с физической оболочкой, находящейся где-то неимоверно далеко – за пределами этого физического мира.
У стрелы был единственный шанс, и она без колебаний воспользовалась им.
Наконечник отделился от древка, оставшегося в теле бездушного монстра, и, следуя по тонкому, призрачному следу, связавшему разум файта с его телом, переместился в подпространство. Туда, где в глубинах неизведанного следовало искать живое, бьющееся в такт ритму дыхания сердце. Путь был неблизким. Чтобы преодолеть его, наконечнику пришлось пожирать самого себя, черпая необходимую энергию в собственном теле. И когда, наконец, преодолев все преграды, он достиг места назначения, это был уже не наконечник, а истонченная до неузнаваемости игла, которая со всего размаха пронзила неподвижное тело, впившись ледяным жалом в сердце заколдованного существа.
Садовник ухаживает за садом, полководец ведет подвластные ему войска в бой, женщина рожает детей. Солнце всходит и заходит. Весна сменяет зиму. У каждого человека или явления природы своя судьба и свой жизненный путь.
Высшим предназначением стрелы было разрывать сердца. Хорошо это или плохо, правильно или нет – судить не нам. Ответ на этот вопрос лежит вне понимания данного мира. Его нужно просто принять как должное, не пытаясь отвергнуть или втиснуть в узкие рамки устоявшихся стереотипов.
Игла была уже не стрелой, а всего лишь хрупкой тенью, составляющей частью некогда монолитного и сильного существа. Тем не менее, в ней сохранилось главное – тот внутренний стержень, который в конечном итоге отвечал за все поступки и благодаря которому она чувствовала себя живой, несмотря ни на что.
Игла пронзила сердце, но не смогла не то, что разорвать его, ей оказалось не под силу просто остановить мотор, питающий кровью все тело. То, что некогда было стрелой с мощным наконечником, теперь истончилось до неузнаваемости, став тоньше человеческого волоса. И игла оказалась неспособной выполнить свое предназначение.
У нее уже не было энергии извне, и от призрачного тела практически ничего не осталось, поэтому игла совершила последнее, на что еще оставалась способна, – согнулась в дугу, словно старый дедовский лук человека, пославшего навстречу звездам осколок собственной души. И продолжала сгибаться до тех пор, пока не треснула, взорвав себя и сердце файта последней вспышкой неукротимо-яростной энергии.
Где-то в необъятных просторах вселенной расцвел цветок гигантского взрыва, и два удивительно древних и так непохожих друг на друга существа переплели свои жизни и судьбы в тугой узел, казалось бы способный изменить саму ткань мироздания. Но, не выдержав чудовищного напряжения, рассыпались по небу мельчайшими частицами звездной пыли, навсегда уйдя из этого мира.
* * *
Яркий свет, неожиданно ударивший по глазам, вывел мой разум из состояния оцепенения, в котором он пребывал с того момента, как я выстрелил в небо своей последней стрелой. Как ни странно, я все еще был жив, более того – на моем теле не было даже царапин. Наверное, очень трудно было бы объяснить такое чудо, если бы прямо передо мной не возвышался огромный монстр, который, судя по всему, и был тем моим спасителем, заслонившим грудью хрупкое человеческое тело от безудержной лавины рыцарей.
Эта огромная двуглавая собака – порождение Хаоса, неожиданно вынырнувшее из самых отдаленных закоулков ада, – вне всякого сомнения, могла бы ответить на главный вопрос: зачем она спасла от неминуемой гибели обыкновенного смертного? Но отпущенное ей время вышло.
Тело монстра пошло мелкими трещинами, как будто состояло не из плоти и крови, а всего лишь из хрупкого известняка. Процесс был настолько скоротечным, что от корпуса чудовища почти моментально отвалилась одна из лап, и сразу же вслед за ней последовала вторая.
То, что недавно казалось несокрушимым монолитом, над которым не властно не только жалкое оружие смертных, но даже само время, теперь рассыпалось в прах, в очередной раз подтвердив хорошо известную истину – ничто не вечно под луной.
За секунду до того, как окончательно развалиться, эта удивительная тварь повернула ко мне оставшуюся голову (вторая уже обрушилась на землю) – и наши взгляды встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Именно поэтому файт абсолютно спокойно отреагировал на приближающуюся стрелу, хотя ни на секунду не усомнился в ее магической природе.
Огромная собака сделала шаг в сторону, закрыв своим телом человека, который не только являлся Истинным, но и был настолько необходим повелительнице Хаоса, что она послала своего лучшего слугу, чтобы найти и защитить его.
В ответ на это действие стрела чуть изменила направление, пытаясь обогнуть неожиданно возникшее на пути препятствие.
Файт сделал еще один короткий шаг в сторону.
Стрела повторила маневр, подкорректировав траекторию полета.
Двуглавый монстр вновь перекрыл доступ к цели.
Эта игра в кошки-мышки могла продолжаться сколь угодно долго, если бы стрела обладала неиссякаемым запасом энергии. Но ее наконечник уже раскалился добела, и ей было жизненно необходимо прямо сейчас поразить чье-либо сердце.
Последние несколько метров, отделявших охотницу от жертвы, стрела пролетела уже по прямой.
Файт равнодушно смотрел на ее приближение, не испытывая ни малейших эмоций. Если бы он мог заглянуть в будущее, услышав слова человека, лицо которого пересекал длинный уродливый шрам, то, возможно, не остался бы так непробиваемо спокоен.
Но в смутную эпоху войн, меняющих стройный узор мироздания, будущее сокрыто от самих богов, не говоря уже о слугах могущественных небожителей, поэтому даже при всем желании файт не мог заглянуть за грань неведомого.
Стрела вошла в бесчувственную плоть, озарив близлежащее пространство ослепительно яркой вспышкой света. Ей оставалось совершить последний рывок, но – сердца в теле не оказалось.
Магическое оружие впитало в себя треть жизненной энергии женщины, заключив таким образом своеобразный договор, конечным итогом которого должен был оказаться результат, удовлетворяющий каждую из сторон. В противном случае сделка теряла всякий смысл.
Эта древняя стрела не была ни живым, ни магическим существом. Никто бы не смог точно объяснить ее природу. Но кем бы и чем бы она ни являлась на самом деле, ей было необходимо выплеснуть наружу впитанную ранее энергию, чтобы не взорваться изнутри, словно перекачанный воздухом шар.
Она вонзилась в пустое безжизненное тело, однако в нем находился разум, тонкой, почти неуловимой нитью связанный с физической оболочкой, находящейся где-то неимоверно далеко – за пределами этого физического мира.
У стрелы был единственный шанс, и она без колебаний воспользовалась им.
Наконечник отделился от древка, оставшегося в теле бездушного монстра, и, следуя по тонкому, призрачному следу, связавшему разум файта с его телом, переместился в подпространство. Туда, где в глубинах неизведанного следовало искать живое, бьющееся в такт ритму дыхания сердце. Путь был неблизким. Чтобы преодолеть его, наконечнику пришлось пожирать самого себя, черпая необходимую энергию в собственном теле. И когда, наконец, преодолев все преграды, он достиг места назначения, это был уже не наконечник, а истонченная до неузнаваемости игла, которая со всего размаха пронзила неподвижное тело, впившись ледяным жалом в сердце заколдованного существа.
Садовник ухаживает за садом, полководец ведет подвластные ему войска в бой, женщина рожает детей. Солнце всходит и заходит. Весна сменяет зиму. У каждого человека или явления природы своя судьба и свой жизненный путь.
Высшим предназначением стрелы было разрывать сердца. Хорошо это или плохо, правильно или нет – судить не нам. Ответ на этот вопрос лежит вне понимания данного мира. Его нужно просто принять как должное, не пытаясь отвергнуть или втиснуть в узкие рамки устоявшихся стереотипов.
Игла была уже не стрелой, а всего лишь хрупкой тенью, составляющей частью некогда монолитного и сильного существа. Тем не менее, в ней сохранилось главное – тот внутренний стержень, который в конечном итоге отвечал за все поступки и благодаря которому она чувствовала себя живой, несмотря ни на что.
Игла пронзила сердце, но не смогла не то, что разорвать его, ей оказалось не под силу просто остановить мотор, питающий кровью все тело. То, что некогда было стрелой с мощным наконечником, теперь истончилось до неузнаваемости, став тоньше человеческого волоса. И игла оказалась неспособной выполнить свое предназначение.
У нее уже не было энергии извне, и от призрачного тела практически ничего не осталось, поэтому игла совершила последнее, на что еще оставалась способна, – согнулась в дугу, словно старый дедовский лук человека, пославшего навстречу звездам осколок собственной души. И продолжала сгибаться до тех пор, пока не треснула, взорвав себя и сердце файта последней вспышкой неукротимо-яростной энергии.
Где-то в необъятных просторах вселенной расцвел цветок гигантского взрыва, и два удивительно древних и так непохожих друг на друга существа переплели свои жизни и судьбы в тугой узел, казалось бы способный изменить саму ткань мироздания. Но, не выдержав чудовищного напряжения, рассыпались по небу мельчайшими частицами звездной пыли, навсегда уйдя из этого мира.
* * *
Яркий свет, неожиданно ударивший по глазам, вывел мой разум из состояния оцепенения, в котором он пребывал с того момента, как я выстрелил в небо своей последней стрелой. Как ни странно, я все еще был жив, более того – на моем теле не было даже царапин. Наверное, очень трудно было бы объяснить такое чудо, если бы прямо передо мной не возвышался огромный монстр, который, судя по всему, и был тем моим спасителем, заслонившим грудью хрупкое человеческое тело от безудержной лавины рыцарей.
Эта огромная двуглавая собака – порождение Хаоса, неожиданно вынырнувшее из самых отдаленных закоулков ада, – вне всякого сомнения, могла бы ответить на главный вопрос: зачем она спасла от неминуемой гибели обыкновенного смертного? Но отпущенное ей время вышло.
Тело монстра пошло мелкими трещинами, как будто состояло не из плоти и крови, а всего лишь из хрупкого известняка. Процесс был настолько скоротечным, что от корпуса чудовища почти моментально отвалилась одна из лап, и сразу же вслед за ней последовала вторая.
То, что недавно казалось несокрушимым монолитом, над которым не властно не только жалкое оружие смертных, но даже само время, теперь рассыпалось в прах, в очередной раз подтвердив хорошо известную истину – ничто не вечно под луной.
За секунду до того, как окончательно развалиться, эта удивительная тварь повернула ко мне оставшуюся голову (вторая уже обрушилась на землю) – и наши взгляды встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81