Мы разделились, и так получилось, что они уехали оттуда без меня. А мне пришлось возвращаться в город пешком. Одной. Тот грузовик сначала проехал мимо, а потом остановился и сдал назад. В нем были солдаты правительственных войск. Четверо. Трое солдат и офицер. Они улыбались мне, а офицер был очень вежлив. Сказали, что могут подбросить до города. Я не дурочка безмозглая и всегда была очень осторожна, но мне предстояло топать несколько часов кряду. И я рискнула. А они почти сразу съехали с дороги и завезли меня в лес. Далеко. Чтобы никто ничего не услышал. Никто и не услышал, хотя я так орала, что сорвала голос.
– Мне безумно жалко, что это с вами произошло, – тихо сказала Талия. – Честно.
– Спасибо. Это был настоящий кошмар... Не передать словами... Позор, который не смывается ничем, вы понимаете? Он до сих пор со мной! И еще... я никогда не смогу себе простить...
– Позор не на вас, а на тех людях, разве вы не понимаете, Джордан? Мы же с вами взрослые женщины, а не школьницы, не вздумайте ни в чем себя винить!
В глазах моих стояли слезы отвращения к нахлынувшим на меня воспоминаниям и... к самой себе.
– Я виню себя не за то, что случилось там, в лесу. А за то, что было после. С ними у меня не было ни шанса. Они связали мне руки за спиной, я даже не могла сопротивляться. И наваливались... по очереди... несколько часов кряду... В какой-то момент сознание, слава Богу, оставило меня. Я очнулась утром. У меня все болело, я едва могла пошевелить рукой. Но по крайней мере, уходя, они меня развязали. Я ползла на карачках, ориентируясь по следам от колес. Кое-как добралась до дороги. Вся в грязи и в крови. Прячась за деревьями, плелась вдоль обочины до самого города. Хорошо еще, что мне никто больше не встретился на пути. Мне удалось незаметно пробраться в гостиницу. Я держалась из последних сил, но едва заперла за собой дверь номера, как поняла, что у меня не хватит мужества даже вызвать врача. Мысль о том, что коллеги узнают, повергала меня в ужас. И меня бы немедленно отправили домой. А это бы означало, что я – жертва. Но я не хотела быть жертвой. Это унизительно! Я боялась и ненавидела себя за этот страх. Сидела под дверью номера и тихонько выла, но выйти и заявить о происшедшем не могла. Не могла себя заставить сделать это. А потом еще долго не спала по ночам... все думала о тех несчастных, над которыми эти подонки могли издеваться позже... и только потому, что я тогда смолчала, не донесла на них!
Талия прерывисто вздохнула.
– Не вы были первой, не вы стали последней. Ни у кого не повернется язык осуждать вас за молчание. Во всяком случае, ни у одной женщины. Как бы то ни было, все это давно кончилось. Тех солдат и в живых-то, наверное, уже нет. Мне кажется, неправильно казнить себя за это. Надо жить дальше. С высоко поднятой головой.
– Да, я согласна...
– Вы так говорите, но я же вижу, что сердцем в это не верите. А надо, Джордан, надо.
– Я стараюсь...
– Вам страшно за сестру. Только теперь я по-настоящему поняла, как вам за нее страшно. Вы ведь наверняка думаете, что ей пришлось пережить нечто подобное.
– Если не хуже.
– Не терзайтесь этими мыслями. Думайте о своих усилиях разыскать ее. А вы делаете много. Очень много. Не знаю, конечно, но мне почему-то кажется, что гораздо больше, чем родственники других жертв.
– Я не могу иначе, Талия.
– Я знаю. И вы пройдете этот путь до конца, я верю. – Она опустила кота на пол, подошла ко мне и, взяв за руки, заставила подняться с дивана. – Пойдемте на кухню. Я сделаю вам такой чай... закачаетесь! Настоящий, зеленый.
– Господи, мне неловко, что я так раскисла. Вы первый человек, которому я осмелилась рассказать... Даже не знаю, что на меня нашло. Ведь мы едва знакомы.
Талия положила руки мне на плечи и заглянула в глаза.
– А знаете, Джордан...
– Что?
– Похоже, вы только что обзавелись новым преданным другом.
У меня дрогнули губы.
– Спасибо...
– А теперь на кухню, подружка!
Спустя полчаса я с грехом пополам спустилась по шаткой лестнице и вышла на улицу. Из-за угла домой показалась голова Кайсера, и я услышала его шепот:
– Сюда.
Мне не хотелось сейчас видеться с ним, но выбора не было. Я завернула за угол и почти налетела на него.
– Прошу прощения за то, что мы стали невольными свидетелями... – пробормотал он виновато. – Мне очень жаль... И... я вам сопереживаю.
– У меня больше нет сил говорить об этом.
Я быстрым шагом направилась прочь от дома, так решительно, что Кайсер едва нагнал меня.
– Мне неловко вспоминать, как я в вашем присутствии отзывался о поступке Роджера Уитона. Ну, во Вьетнаме... с той девочкой, – сказал он у меня за спиной.
Через пару минут нас нагнал фургон и медленно поехал следом.
– Чего бы вам сейчас хотелось, Джордан? Только скажите!
– Вернуться в гостиницу и принять душ.
– Хорошо.
– И я не хочу ехать в фургоне.
– Отлично, я сейчас поймаю такси. И провожу вас, можно?
Я не могла смотреть на него. Знала, что он меня хочет. Но в ту минуту мне это было неприятно. Будило раздражение и злость. Мне не нужны были его объятия и утешения. Меня могла утешить только женщина. Та, которую ФБР подозревало в причастности к похищению моей сестры. Но Талия меня уже утешила, как могла.
Фургон наконец обогнал нас и остановился. Задняя дверца распахнулась. Кайсер перекинулся парой слов с Бакстером и вернулся ко мне.
– Он вызвал машину. Она подъедет через несколько минут.
Я наконец подняла на него глаза.
– Талия не узнала меня. Она не видела меня раньше. А значит, не видела и Джейн. Запомните это, Джон.
– Хорошо.
– Спасибо.
17
В ванной комнате гостиничного номера остатки душевного равновесия меня покинули. Я стояла под струей горячей воды, зажмурившись и закрыв лицо обеими руками, но мне некуда было деваться от страшных видений. Вот Вингейт пытается спасти из огня картину, а на нем уже дымятся башмаки... Вот потные подонки валят меня на землю лицом вниз, чье-то колено грубо давит на позвоночник, а завернутые за спину руки стягивают солдатским ремнем... Вот Марк впивается в мою шею влажным страстным поцелуем... Марсель де Бек, обернувшись от стеклянной стены, скользит по мне странным взглядом...
Я пустила воду погорячее и подставила лицо плотному обжигающему потоку. Итак, я повидалась сегодня со всеми подозреваемыми. С умирающим старым художником, с брутальным и похотливым мерзавцем, с утонченным эстетом и циником и с красивой несчастной женщиной. Вчера в моем сердце теплилась надежда, что этот день принесет какие-то результаты. Меня ввела в заблуждение уверенность Бакстера, Ленца и Кайсера. Как и их «улики», и стремительная череда событий, каждое из которых, казалось, приближает нас к разгадке. Я думала, вот пройдет еще немного времени и мы наконец увидим, поймем, обнаружим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
– Мне безумно жалко, что это с вами произошло, – тихо сказала Талия. – Честно.
– Спасибо. Это был настоящий кошмар... Не передать словами... Позор, который не смывается ничем, вы понимаете? Он до сих пор со мной! И еще... я никогда не смогу себе простить...
– Позор не на вас, а на тех людях, разве вы не понимаете, Джордан? Мы же с вами взрослые женщины, а не школьницы, не вздумайте ни в чем себя винить!
В глазах моих стояли слезы отвращения к нахлынувшим на меня воспоминаниям и... к самой себе.
– Я виню себя не за то, что случилось там, в лесу. А за то, что было после. С ними у меня не было ни шанса. Они связали мне руки за спиной, я даже не могла сопротивляться. И наваливались... по очереди... несколько часов кряду... В какой-то момент сознание, слава Богу, оставило меня. Я очнулась утром. У меня все болело, я едва могла пошевелить рукой. Но по крайней мере, уходя, они меня развязали. Я ползла на карачках, ориентируясь по следам от колес. Кое-как добралась до дороги. Вся в грязи и в крови. Прячась за деревьями, плелась вдоль обочины до самого города. Хорошо еще, что мне никто больше не встретился на пути. Мне удалось незаметно пробраться в гостиницу. Я держалась из последних сил, но едва заперла за собой дверь номера, как поняла, что у меня не хватит мужества даже вызвать врача. Мысль о том, что коллеги узнают, повергала меня в ужас. И меня бы немедленно отправили домой. А это бы означало, что я – жертва. Но я не хотела быть жертвой. Это унизительно! Я боялась и ненавидела себя за этот страх. Сидела под дверью номера и тихонько выла, но выйти и заявить о происшедшем не могла. Не могла себя заставить сделать это. А потом еще долго не спала по ночам... все думала о тех несчастных, над которыми эти подонки могли издеваться позже... и только потому, что я тогда смолчала, не донесла на них!
Талия прерывисто вздохнула.
– Не вы были первой, не вы стали последней. Ни у кого не повернется язык осуждать вас за молчание. Во всяком случае, ни у одной женщины. Как бы то ни было, все это давно кончилось. Тех солдат и в живых-то, наверное, уже нет. Мне кажется, неправильно казнить себя за это. Надо жить дальше. С высоко поднятой головой.
– Да, я согласна...
– Вы так говорите, но я же вижу, что сердцем в это не верите. А надо, Джордан, надо.
– Я стараюсь...
– Вам страшно за сестру. Только теперь я по-настоящему поняла, как вам за нее страшно. Вы ведь наверняка думаете, что ей пришлось пережить нечто подобное.
– Если не хуже.
– Не терзайтесь этими мыслями. Думайте о своих усилиях разыскать ее. А вы делаете много. Очень много. Не знаю, конечно, но мне почему-то кажется, что гораздо больше, чем родственники других жертв.
– Я не могу иначе, Талия.
– Я знаю. И вы пройдете этот путь до конца, я верю. – Она опустила кота на пол, подошла ко мне и, взяв за руки, заставила подняться с дивана. – Пойдемте на кухню. Я сделаю вам такой чай... закачаетесь! Настоящий, зеленый.
– Господи, мне неловко, что я так раскисла. Вы первый человек, которому я осмелилась рассказать... Даже не знаю, что на меня нашло. Ведь мы едва знакомы.
Талия положила руки мне на плечи и заглянула в глаза.
– А знаете, Джордан...
– Что?
– Похоже, вы только что обзавелись новым преданным другом.
У меня дрогнули губы.
– Спасибо...
– А теперь на кухню, подружка!
Спустя полчаса я с грехом пополам спустилась по шаткой лестнице и вышла на улицу. Из-за угла домой показалась голова Кайсера, и я услышала его шепот:
– Сюда.
Мне не хотелось сейчас видеться с ним, но выбора не было. Я завернула за угол и почти налетела на него.
– Прошу прощения за то, что мы стали невольными свидетелями... – пробормотал он виновато. – Мне очень жаль... И... я вам сопереживаю.
– У меня больше нет сил говорить об этом.
Я быстрым шагом направилась прочь от дома, так решительно, что Кайсер едва нагнал меня.
– Мне неловко вспоминать, как я в вашем присутствии отзывался о поступке Роджера Уитона. Ну, во Вьетнаме... с той девочкой, – сказал он у меня за спиной.
Через пару минут нас нагнал фургон и медленно поехал следом.
– Чего бы вам сейчас хотелось, Джордан? Только скажите!
– Вернуться в гостиницу и принять душ.
– Хорошо.
– И я не хочу ехать в фургоне.
– Отлично, я сейчас поймаю такси. И провожу вас, можно?
Я не могла смотреть на него. Знала, что он меня хочет. Но в ту минуту мне это было неприятно. Будило раздражение и злость. Мне не нужны были его объятия и утешения. Меня могла утешить только женщина. Та, которую ФБР подозревало в причастности к похищению моей сестры. Но Талия меня уже утешила, как могла.
Фургон наконец обогнал нас и остановился. Задняя дверца распахнулась. Кайсер перекинулся парой слов с Бакстером и вернулся ко мне.
– Он вызвал машину. Она подъедет через несколько минут.
Я наконец подняла на него глаза.
– Талия не узнала меня. Она не видела меня раньше. А значит, не видела и Джейн. Запомните это, Джон.
– Хорошо.
– Спасибо.
17
В ванной комнате гостиничного номера остатки душевного равновесия меня покинули. Я стояла под струей горячей воды, зажмурившись и закрыв лицо обеими руками, но мне некуда было деваться от страшных видений. Вот Вингейт пытается спасти из огня картину, а на нем уже дымятся башмаки... Вот потные подонки валят меня на землю лицом вниз, чье-то колено грубо давит на позвоночник, а завернутые за спину руки стягивают солдатским ремнем... Вот Марк впивается в мою шею влажным страстным поцелуем... Марсель де Бек, обернувшись от стеклянной стены, скользит по мне странным взглядом...
Я пустила воду погорячее и подставила лицо плотному обжигающему потоку. Итак, я повидалась сегодня со всеми подозреваемыми. С умирающим старым художником, с брутальным и похотливым мерзавцем, с утонченным эстетом и циником и с красивой несчастной женщиной. Вчера в моем сердце теплилась надежда, что этот день принесет какие-то результаты. Меня ввела в заблуждение уверенность Бакстера, Ленца и Кайсера. Как и их «улики», и стремительная череда событий, каждое из которых, казалось, приближает нас к разгадке. Я думала, вот пройдет еще немного времени и мы наконец увидим, поймем, обнаружим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133