– Неплохо.
Бакстер удовлетворенно кивнул, хотя ежу было понятно, что Джон чувствует себя очень плохо и лжет. Но это была необходимая ложь. В такие жаркие денечки никому и в голову не пришло бы предоставить ему отпуск по состоянию здоровья. Да он и сам бы не попросил.
– А вы, Джордан?
– Еще держусь.
– Я знаю, что вам пришлось пережить.
– Венди все сделала правильно. У нее не было шанса предотвратить нападение. К нам приближались двое, и первый выглядел гораздо подозрительнее. Венди отвлеклась на него и невольно пропустила атаку со стороны второго. Но она успела меня закрыть и почти выхватила оружие... Никто не сработал бы на ее месте лучше. Никто.
Бакстер поморщился.
– Это первое расследование по делу о серийных преступлениях, в ходе которого я потерял агента, – произнес он сурово. – Точнее, двух, если считать еще Фреда Коутса. Сейчас я скажу вещь, которую в принципе мог бы и не говорить. Но все же скажу. Я не успокоюсь до тех пор, пока все, замешанные в этом – я подчеркиваю: все! – не будут рассажены по тюремным камерам.
– Аминь, – буркнул Боулс. – Все в этом здании готовы пахать без выходных. Двадцать четыре часа в сутки. У Венди было много друзей.
– Вы нашли труп? – спросил Джон, положив конец этой лирике.
– Нет. Мы задействовали береговую охрану и водолазов, они обшаривают дно квадрат за квадратом. Но пока безрезультатно. Миссисипи – большая и быстрая река. В ней тонет много народу, но далеко не всех потом вылавливают. Надо быть готовым к тому, что мы его так и не отыщем...
– А что с его телефоном?
– Отпечатков пальцев нет.
– Я так и думал.
– Он недолго пролежал в воде. У самого берега. Вряд ли их смыло водой. Скорее всего парень не оставлял на нем свои пальчики изначально. Осторожен был, сукин сын. Но это говорит не в его пользу. Раз он так заботился о том, чтобы не подарить нам свои отпечатки, значит, знал, что они уже есть у нас в картотеке. Таким образом, если мы найдем труп, установить личность погибшего будет просто.
– А карта памяти из телефона?
– Ребята из Квонтико получили аппарат всего полчаса назад. Я говорил с ними. Телефон закоротило. Замыкание могло повредить карту. А могло и не повредить. Я жду их отчета с минуты на минуту.
– А как насчет моих снимков? – спросила я.
– Вы в очередной раз восхитили меня своим профессионализмом, Джордан. Надо было умудриться поймать его лицо в такой ситуации. Снимки плохие, но главное – лицо – на них есть. Ребята из университета Аризоны увеличили самый лучший кадр и отрихтовали его на компьютере. Мы уже крутим эту морду последние два часа по местному телевидению. Пока поступило три звонка. Но погодите – завтра фотографию опубликует «Таймс» и звонков будет больше.
– Мы добились чего хотели, – пробормотал Джон. – Выбили почву из-под ног преступника. Рано или поздно это должно было случиться. Жаль, что не случилось раньше.
– Да, – согласился Бакстер.
– А пистолет его нашли?
Бакстер покачал головой.
– Течение очень сильное, а дно местами песчаное. Брось туда слона, и через пару минут ты его уже не найдешь. Водолазы пашут без отдыха, но особенных иллюзий я не питаю. Главное – отыскать труп и установить личность погибшего. Тогда мы либо сможем как-то привязать его к Уитону, Фрэнку и Гейнсу... либо не сможем.
– Кстати, где находились эти три мушкетера, пока мы с Джордан были на реке? – спросил Джон.
– Мы не спускали с них глаз. Уитон торчал в своей галерее, дописывал картину. Отправился туда сразу после вашего утреннего визита и никуда не выходил. Даже в туалет. Что до Смита, то он, проводив Джордан, пообедал в «Байоне», пошлялся по мебельному центру «Харвиц-Минц», чего-то там себе прикупил и вернулся домой. Сейчас заперся там с одним смазливым молодым джентльменом, личность которого мы выясняем.
– А Гейнс?
– Гейнс и его подружка продрали глаза в десять часов и сразу присосались к бутылке, а потом, по своему обыкновению, начали ругаться. Поорав друг на друга вволю, покувыркались в койке и отключились. Оба.
– До сих пор спят?
– До сих пор.
– Кто-нибудь из них кому-нибудь звонил?
– Никто и никому.
– Предлагаю натравить на них полицию и допрашивать до тех пор, пока не расколются! – буркнул инспектор Боулс.
– Увы, но сегодня у нас ничуть не больше шансов расколоть их, чем вчера, – возразил Бакстер. – Я уже сказал, что наша первостепенная задача – отыскать труп и установить личность похитителя. Если повезет, протянем от него ниточку к кому-то из этой троицы.
Боулс шумно выдохнул, скрестил руки и обвел всех мрачным взглядом.
– Мне нужны версии, догадки, предположения – все, что угодно. Выкладывайте. Итак, что у нас есть?
Джон и Ленц хранили гробовое молчание, поэтому Бакстеру пришлось вмешаться:
– Артур, давай ты первый.
Ленц словно очнулся.
– Одна из реплик, брошенных похитителем, наталкивает нас на предположение, что женщин сначала насиловали, а потом передавали некоему художнику, который писал с них картины. В то же время наши эксперты-искусствоведы в один голос утверждают, что «Спящие женщины» не могут принадлежать кисти ни Уитона, ни Смита, ни Гейнса. При этом реплику похитителя можно понимать двояко. С одной стороны, он намекал на некоего сообщника, с другой – его фразу можно понять и так, что он говорил о себе самом, но в другом амплуа. То есть в качестве похитителя он охотился на жертв, а в качестве художника – «кое-кого» – писал с них картины.
– Мне кажется, художник, тем более такой одаренный, не может называть свои творения красивыми картинками, – возразила я.
– Бьюсь об заклад, что похититель был как-то связан с Марселем де Беком, – вдруг сказал Джон. – Старик по уши замешан в этом деле. Я чувствую!
После этого в кабинете воцарилось молчание. Потом Бакстер раздраженно махнул рукой.
– И это все, что у нас есть? Поверить не могу!
– А как насчет идеи Джордан о раздвоении личности? – спросил Джон. – Мы так и не узнали ничего определенного о детстве Уитона и Фрэнка, но вопрос остается открытым. Все-таки давайте попробуем предположить, что есть некий художник, который страдает подобным расстройством психики и способен писать картины в абсолютно разных манерах. Так, что его не уличит ни один эксперт. Такое возможно?
Ленц откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.
– Раздвоение личности – уникальная патология. Она может принимать как мягкие, так и ярко выраженные формы. Науке известны случаи, когда больной, находясь в одном образе, нуждался в сердечных каплях, чтобы выжить, а в другом – не испытывал никакой потребности в лечении. Находясь в одном образе, ходил с контактными линзами или в очках, а в другом имел стопроцентное зрение. Как это ни удивительно, но такое бывает.
– Продолжай, – буркнул Боулс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133