Но больше этот любила, дагестанский. Увидит где-нибудь, сразу купит бутылок десять.
– Она же только неделю тут жила, – оторопела я.
– А она что, думаете, по одной в день их пила, что ли? – зло насплетничала Света. – Поднимется часа в два, идет на кухню. Кофе нальет себе, газетки возьмет и бутылочку откроет! И только знай таскай ей кофе да хабарики вытряхивай!
– Она что, добавляла в кофе коньяк?! – ужаснулась я.
– Ага, – кивнула Света. – Еще и курила одну за одной! Но сердце при этом имела железное. Как-то раз, со скуки, решила шейпингом заняться под кассету, – Света хихикнула в рукав, – мы были в полном ауте! Пьет, курит – а два часа отпрыгала, как олимпийская чемпионка, даже не запыхалась! Вот дает же бог здоровье некоторым…
Интуиция подсказывала, что ничего интересного я так и не узнаю. Одно показалось любопытным – квадратная бутылочка, из которой следователь Ямпольский накачался в сосиску, не Владилене ли Васильевне принадлежит? Интересно посмотреть, что там за коньяк такой странный? Дама пусть и отменно здоровая, но худощавая, глушила его чуть ли не литрами, а здоровенный дядька отключился после нескольких глотков.
– Здесь вот ключик какой-то, – горничная нерешительно протянула мне ключ из глянцевого белого металла.
Ключ! В голове мелькнула мысль – не его ли требовала Регина Васильевна у сестры во время их последней перебранки? Ключик нормальных размеров, сантиметров пять в длину, только, может, чуть потолще обычных ключей. На головке выбит номер 99764.
– От чего он? – подумала я вслух.
В изящной сумочке с костяными ручками, которую я открыла, лежала записная книжка. Странная какая-то. Фамилий на каждую букву чрезвычайно мало, но две-три. Против каждой фамилии номера из пяти цифр. Если мне не изменяет память, в нашей стране такие номера присваивают телефонам только тех городов, население которых не превышает пятидесяти тысяч человек.
– Чья это сумка? – спросила я у Светы, которая деловито обшаривала барахло.
– Не знаю, на моей памяти никто с этой сумкой не ходил, – пожала плечами горничная.
Я тупо читала фамилии: Алтуфьев, Акопян, Алферова, Белых, Безносова, Ведерникова, Витке, Виноградова, Горина, Геваркян, Дмитриева, Денник, Ершов, Егоров, Жирнов, Жемчужная…
– Жемчужная! – я машинально посмотрела на ключ, который держала в руке.
В записной книжке против фамилии стояли те же самые цифры, что выбиты на ключе! Так значит, все номера здесь соответствуют номерам точно таких же ключей!
– Это книжка Владилены, – заключила я.
Горничная перевернула вверх дном последнюю сумку и облегченно вздохнула.
– Все, больше ничего нет.
– Идем, попробуем в комнатах поискать, – сказала я.
Света недовольно поморщилась, поджала губы и вытащила из кармана связку ключей.
– Слушайте, а давайте вы сами поищете, а? У меня мальчишки дома с ума сходят, куда их мать подевалась! У нас тут такие люди вокруг живут, что запросто может что-нибудь случиться!
– Что за люди? – поинтересовалась я.
– Бандюганы всякие, чеченцы, – буркнула в ответ Света. – У нормальных-то людей откуда деньги на такие хоромы! Кстати, если кто спросит – я вам ничего не говорила! Хорошо?
– Не волнуйтесь, ничего никому не расскажу, – ответила я и осторожно приоткрыла дверь.
Тело следователя Ямпольского куда-то делось. Я заглянула в ванную. Эксперт все еще был там.
– Спасибо! – горячо прошептала я ему и послала воздушный поцелуй.
Константин Семенович сделал вид, что поймал приветствие и аккуратно убирает его в пакетик для улик.
Но куда же запропастился Николай Иванович?
Застала я его на кухне. Младший детектив вел задушевные беседы с Аленой на чистейшей «украiнской мове»! Сообразив, что ему, возможно, удастся собрать какие-нибудь ценные сведения, я пошла искать Регину Васильевну. Пока она в состоянии аффекта, самое время выяснить у нее правду о случившемся скандале. Да и вообще, пора узнать, как в ее доме появилась Роза Жемчужная и куда делась настоящая Ольга Колесникова. Кроме того, в моей комнате лежит включенный магнитофон. Может статься, он сумел что-нибудь записать.
В прихожей меня схватил за руку молодой человек в коричневой куртке. Лицо его выражало сильнейшую растерянность и испуг.
– Оперативный уполномоченный Тарасов, – представился он, – вы Александра Ворошилова?
– Да, – кивнула я. – А в чем дело? Где следователь Ямпольский?
– Александр Николаевич только что умер в машине, – растерянно сообщил мне молодой человек и как-то нелепо взмахнул руками. – Мы его хотели в отделение отвезти. Думали, пусть проспится, а он захрипел, пена пошла и… умер.
Мальчишка понурил голову и добавил:
– Внезапно так. Говорю и сам не верю, что это правда.
– Коньяк! – завопила я и бросилась наверх.
– Стойте! – Тарасов кинулся вслед за мной.
Квадратная бутылочка все еще валялась на полу. Я осторожно подняла ее, держа платком.
– Вот, это он пил, перед тем как… – дальше проговорить я не смогла.
– На экспертизу! – распорядился Тарасов.
Константин Семенович послушно упаковал улику.
– А что случилось-то? – тревожно спросил он, глядя вслед убегающему Тарасову.
– Ямпольский умер, – я развела руками и глупо улыбнулась.
– О господи… – эксперт опустил глаза. В голове крутился вихрь мыслей. Итак, Владилену фактически приговорили! Коньяк был отравлен – в этом никаких сомнений, ее ударили чем-то по голове, а затем попытались представить все как несчастный случай!
Однако убийца должен быть совсем идиот! Во-первых, зачем было класть тело в ванну и совать практически лысой женщине в руки фен? Во-вторых, зачем было опускать тело в холодную воду, оставшуюся, по всей видимости, от Розы? И, в-третьих, зачем было оглушать несчастную, если достаточно подождать, пока она выпьет подготовленный коньяк?! Или злоумышленнику не терпелось, или же… Их было несколько. Причем каждый – со своими намерениями, в которые других не посвящал. Спустившись вниз, я столкнулась с бывшими коллегами. Два здоровенных санитара, врач, водитель и Тарасов тащили носилки.
– Да что ж за день такой! – ворчал последний.
Выносили Регину Васильевну.
– Что с ней? – я окликнула врача.
– Микроинфаркт, – скупо ответил тот. – Не переживайте, это не смертельно. В ее возрасте такие волнения ни к чему. Заладили все вокруг, что она главная подозреваемая, вот сердечко-то и не выдержало.
Примерно через полчаса в доме остались только мы с Николаем Ивановичем и Алена.
– Да… – тяжело вздохнул младший помощник Яретенко, уставившись на меня. – Вот тебе и особо деликатное семейное дело!
– Четыре трупа, – мрачно подвела я итог. – Жанна Агалаева, Ольга Колесникова, Владилена Милявская и следователь Ямпольский, случайная жертва.
Алена всхлипнула и вытерла полотенцем глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Она же только неделю тут жила, – оторопела я.
– А она что, думаете, по одной в день их пила, что ли? – зло насплетничала Света. – Поднимется часа в два, идет на кухню. Кофе нальет себе, газетки возьмет и бутылочку откроет! И только знай таскай ей кофе да хабарики вытряхивай!
– Она что, добавляла в кофе коньяк?! – ужаснулась я.
– Ага, – кивнула Света. – Еще и курила одну за одной! Но сердце при этом имела железное. Как-то раз, со скуки, решила шейпингом заняться под кассету, – Света хихикнула в рукав, – мы были в полном ауте! Пьет, курит – а два часа отпрыгала, как олимпийская чемпионка, даже не запыхалась! Вот дает же бог здоровье некоторым…
Интуиция подсказывала, что ничего интересного я так и не узнаю. Одно показалось любопытным – квадратная бутылочка, из которой следователь Ямпольский накачался в сосиску, не Владилене ли Васильевне принадлежит? Интересно посмотреть, что там за коньяк такой странный? Дама пусть и отменно здоровая, но худощавая, глушила его чуть ли не литрами, а здоровенный дядька отключился после нескольких глотков.
– Здесь вот ключик какой-то, – горничная нерешительно протянула мне ключ из глянцевого белого металла.
Ключ! В голове мелькнула мысль – не его ли требовала Регина Васильевна у сестры во время их последней перебранки? Ключик нормальных размеров, сантиметров пять в длину, только, может, чуть потолще обычных ключей. На головке выбит номер 99764.
– От чего он? – подумала я вслух.
В изящной сумочке с костяными ручками, которую я открыла, лежала записная книжка. Странная какая-то. Фамилий на каждую букву чрезвычайно мало, но две-три. Против каждой фамилии номера из пяти цифр. Если мне не изменяет память, в нашей стране такие номера присваивают телефонам только тех городов, население которых не превышает пятидесяти тысяч человек.
– Чья это сумка? – спросила я у Светы, которая деловито обшаривала барахло.
– Не знаю, на моей памяти никто с этой сумкой не ходил, – пожала плечами горничная.
Я тупо читала фамилии: Алтуфьев, Акопян, Алферова, Белых, Безносова, Ведерникова, Витке, Виноградова, Горина, Геваркян, Дмитриева, Денник, Ершов, Егоров, Жирнов, Жемчужная…
– Жемчужная! – я машинально посмотрела на ключ, который держала в руке.
В записной книжке против фамилии стояли те же самые цифры, что выбиты на ключе! Так значит, все номера здесь соответствуют номерам точно таких же ключей!
– Это книжка Владилены, – заключила я.
Горничная перевернула вверх дном последнюю сумку и облегченно вздохнула.
– Все, больше ничего нет.
– Идем, попробуем в комнатах поискать, – сказала я.
Света недовольно поморщилась, поджала губы и вытащила из кармана связку ключей.
– Слушайте, а давайте вы сами поищете, а? У меня мальчишки дома с ума сходят, куда их мать подевалась! У нас тут такие люди вокруг живут, что запросто может что-нибудь случиться!
– Что за люди? – поинтересовалась я.
– Бандюганы всякие, чеченцы, – буркнула в ответ Света. – У нормальных-то людей откуда деньги на такие хоромы! Кстати, если кто спросит – я вам ничего не говорила! Хорошо?
– Не волнуйтесь, ничего никому не расскажу, – ответила я и осторожно приоткрыла дверь.
Тело следователя Ямпольского куда-то делось. Я заглянула в ванную. Эксперт все еще был там.
– Спасибо! – горячо прошептала я ему и послала воздушный поцелуй.
Константин Семенович сделал вид, что поймал приветствие и аккуратно убирает его в пакетик для улик.
Но куда же запропастился Николай Иванович?
Застала я его на кухне. Младший детектив вел задушевные беседы с Аленой на чистейшей «украiнской мове»! Сообразив, что ему, возможно, удастся собрать какие-нибудь ценные сведения, я пошла искать Регину Васильевну. Пока она в состоянии аффекта, самое время выяснить у нее правду о случившемся скандале. Да и вообще, пора узнать, как в ее доме появилась Роза Жемчужная и куда делась настоящая Ольга Колесникова. Кроме того, в моей комнате лежит включенный магнитофон. Может статься, он сумел что-нибудь записать.
В прихожей меня схватил за руку молодой человек в коричневой куртке. Лицо его выражало сильнейшую растерянность и испуг.
– Оперативный уполномоченный Тарасов, – представился он, – вы Александра Ворошилова?
– Да, – кивнула я. – А в чем дело? Где следователь Ямпольский?
– Александр Николаевич только что умер в машине, – растерянно сообщил мне молодой человек и как-то нелепо взмахнул руками. – Мы его хотели в отделение отвезти. Думали, пусть проспится, а он захрипел, пена пошла и… умер.
Мальчишка понурил голову и добавил:
– Внезапно так. Говорю и сам не верю, что это правда.
– Коньяк! – завопила я и бросилась наверх.
– Стойте! – Тарасов кинулся вслед за мной.
Квадратная бутылочка все еще валялась на полу. Я осторожно подняла ее, держа платком.
– Вот, это он пил, перед тем как… – дальше проговорить я не смогла.
– На экспертизу! – распорядился Тарасов.
Константин Семенович послушно упаковал улику.
– А что случилось-то? – тревожно спросил он, глядя вслед убегающему Тарасову.
– Ямпольский умер, – я развела руками и глупо улыбнулась.
– О господи… – эксперт опустил глаза. В голове крутился вихрь мыслей. Итак, Владилену фактически приговорили! Коньяк был отравлен – в этом никаких сомнений, ее ударили чем-то по голове, а затем попытались представить все как несчастный случай!
Однако убийца должен быть совсем идиот! Во-первых, зачем было класть тело в ванну и совать практически лысой женщине в руки фен? Во-вторых, зачем было опускать тело в холодную воду, оставшуюся, по всей видимости, от Розы? И, в-третьих, зачем было оглушать несчастную, если достаточно подождать, пока она выпьет подготовленный коньяк?! Или злоумышленнику не терпелось, или же… Их было несколько. Причем каждый – со своими намерениями, в которые других не посвящал. Спустившись вниз, я столкнулась с бывшими коллегами. Два здоровенных санитара, врач, водитель и Тарасов тащили носилки.
– Да что ж за день такой! – ворчал последний.
Выносили Регину Васильевну.
– Что с ней? – я окликнула врача.
– Микроинфаркт, – скупо ответил тот. – Не переживайте, это не смертельно. В ее возрасте такие волнения ни к чему. Заладили все вокруг, что она главная подозреваемая, вот сердечко-то и не выдержало.
Примерно через полчаса в доме остались только мы с Николаем Ивановичем и Алена.
– Да… – тяжело вздохнул младший помощник Яретенко, уставившись на меня. – Вот тебе и особо деликатное семейное дело!
– Четыре трупа, – мрачно подвела я итог. – Жанна Агалаева, Ольга Колесникова, Владилена Милявская и следователь Ямпольский, случайная жертва.
Алена всхлипнула и вытерла полотенцем глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56