Он нажал кнопочку на переговорном устройстве и отчетливо произнес:
– Клиент, идет в хранилище, ячейка номер 99764, – затем снова обратился ко мне:
– Подождите, пожалуйста. Сейчас к вам выйдет работник банка и проводит в хранилище. Присядьте пока. – Он вежливо указал федеральным агентам на кожаный диван возле арки-металлоискателя.
Садиться я не стала, каждая клеточка в организме пульсировала с утроенной частотой. Сейчас придет какая-нибудь милая девушка, сотрудница банка, проводит меня к ячейкам… А вдруг там тоже окажется бомба? От этой мысли меня прошиб холодный пот.
– У вас ключ? – вместо милой девушки передо мной стоял молодой человек, примерно двух метров ростом, накачанный затылок которого плавно перетекал в необъятные плечи. – Пожалуйста, следуйте за мной.
Сглотнув слюну, я затрусила вслед за ним.
Огромная туша ловко обходила все углы и с поразительной легкостью протискивалась боком по узким коридорам хранилища, стены которых были сплошь уставлены металлическими шкафами с маленькими дверками.
– Вот ваша ячейка, – показал мне сотрудник банка, затем деликатно отошел метра на три назад и отвернулся.
Дрожащими руками я вставила ключ, зажмурилась, повернула… и вытащила наружу длинный металлический ящик. Ничего не взорвалось. Внутри оказались фотографии и аудиокассета. Я начала просматривать снимки. Они детально запечатлели сцену убийства Розы Жемчужной! На них было видно, что душит девушку… Олег Корсаков! Так вот каким разоблачением угрожала ему Жанна! Особое внимание привлекла фотография, где снимавший случайно снял сам себя. В стекле тамбурной двери отражалась Владилена Милявская. Этими самыми снимками журналистка, по всей вероятности, собиралась шантажировать Жанну после того, как та получила бы наследство.
– Ага, значит, это она ехала по документам Колесниковой, – пробормотала я себе под нос.
– Все в порядке? – поинтересовался сотрудник банка.
– Д-да, – неуверенным голосом ответила ему я и сунула фотографии в карман.
Волосы на голове вставали дыбом от сознания масштабности операции, провернутой Агалаевой. Этот бы мозг – да на служение благому делу…
Предоставление правоохранительным органам всей известной нам информации отняло остаток дня. К ночи мы, абсолютно измученные, ввалились ко мне домой. Если в середине дня мне больше всего на свете хотелось спать, то теперь:
– Коля! Есть хочу – помираю! Но делать ничего не могу, – выставила я ультиматум.
– Чайку с блинами! Ты как насчет блинов? – оживился помощник. – Мука, яйца, сахар, масло есть?
– Кажется, точно не знаю, – пожала плечами я.
– Видишь, Броне, – тягостно вздохнул младший детектив, показывая на меня пальцем, – хозяйка…
Пока Николай Иванович, запершись на кухне, сооружал грандиозный блинный пир, меня, полуживого частного детектива, выгнали в соседний магазин за начинками. Поручили купить фарша, творога, малинового и черничного варений, икры и, само собой, водки. По словам младшего детектива Яретенко, без водки блинов не едят. К моему приходу по всей квартире уже успел распространиться характерный блинный чад. Николай Иванович включил все вытяжки и вентиляторы, распахнул окна и двери, но едкий запах не спешил убираться. Бросив пакеты на пороге, я заглянула в кухню:
– Все живы?
– Фарш давай! – крикнул Николай Иванович, подбрасывая вверх тоненький золотистый блинчик, тот перевернулся в воздухе и шлепнулся на сковородку другим боком.
Примерно через полчаса на столе уже стояла водочка, тарелка с блинами без начинки, тарелка с мясными блинчиками и тарелка с творожными.
– М-м-м! – я только мычала и жмурилась от удовольствия.
Чуть солоноватые, тоненькие блины с хрустящей корочкой! Со сметаной! С икрой! Даже Себастьян мурчал, наворачивая блинчик с мясом, Броне же в три приема сожрал все, что ему положили, и теперь истекал слюной. Вид у него был такой несчастный! Круглая курносая голова с трагически сведенными бровками и кричащими глазами, отчаянный скулеж… Можно снимать в рекламный ролик общества помощи животным!
– На ночь съем пачку фестала! – сказала я, откидываясь назад и положив руки на живот. – Это же надо так наесться!
– Лучше рюмку водки выпей, – со знанием дела посоветовал Николай Иванович.
– Однако какова актриса! – разговор все время возвращался к Жанне Агалаевой. – Так натурально краснела, плакала, дрожала!
– Точно, Станиславский бы умер от зависти, – согласился Николай Иванович. – Но ты, Сашка, должен сказать, не хуже. Так долго из себя дурочку изображала! Она же до последнего момента не заподозрила, что ты ей не веришь. Кстати, ты только не обижайся, но вы с этой Агалаевой очень похожи – обе умные, хитрые и жуткие стервы.
– Спасибо на добром слове, – проворчала я. – И почему в ходе этого расследования меня постоянно обзывают?
– Ой, Сан Саныч, ну це ж комплимент! – отмахнулся младший детектив Яретенко.
– Уважаемые читатели толкового словаря, – произнесла я, откашлявшись, – имейте в виду, что слово «стерва» нынче употребляется в исключительно положительном контексте. Обозначает умную, красивую, успешную женщину…
Ближе к полуночи младший детектив с Бронсом отправились спать в комнату для гостей, а я рухнула в постель бревном, бормоча:
– Господи, как хорошо ничего не делать!.. Уснула на середине первого слова.
ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ, НА ТО И НАРВАЛИСЬ
Жемчужных благодаря нам разоблачили и арестовали. Чтобы совсем не оставлять белых пятен в этой истории, скажу, что бомбу в мою машину заложил Олег Корсаков. Его оставили в России, приглядывать за ретивыми частными детективами, пока Жанна не получит деньги и не скроется с ними в надежном месте. На новость о том, что он стал причиной смерти собственной матери, Корсаков ответил:
– Бог шельму метит, за Олечку поплатились.
Оказывается, этот не знавший жалости субъект, которого затруднительно назвать человеком, действительно любил проститутку Ольгу Колесникову, ставшую очередной жертвой слепой материнской ревности. Кто знает, найди Регина Васильевна в себе силы принять этот странный брак, может, исход истории стал бы менее кровавым.
История наших подвигов нашла живой отклик в телевизионном сообществе. Меня пригласили рассказать о том, как мы вели расследование, в «Криминальную Россию». Посвятили нам целую передачу. Вообще-то съемки были долгими и нудными. Меня сажали то так, то эдак, без конца писали дубли, потому что ведущий путал порядок вопросов. Под конец мне надоело повторять одно и то же. Я ввернула пару реплик, над которыми все посмеялись. Оператор сказал, что потом смонтирует все как надо. Показать обещали в конце недели. В пятницу Николай Иванович, гордый, как буревестник, явился на работу после обеда и эффектным жестом положил передо мной стопку визиток золотого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Клиент, идет в хранилище, ячейка номер 99764, – затем снова обратился ко мне:
– Подождите, пожалуйста. Сейчас к вам выйдет работник банка и проводит в хранилище. Присядьте пока. – Он вежливо указал федеральным агентам на кожаный диван возле арки-металлоискателя.
Садиться я не стала, каждая клеточка в организме пульсировала с утроенной частотой. Сейчас придет какая-нибудь милая девушка, сотрудница банка, проводит меня к ячейкам… А вдруг там тоже окажется бомба? От этой мысли меня прошиб холодный пот.
– У вас ключ? – вместо милой девушки передо мной стоял молодой человек, примерно двух метров ростом, накачанный затылок которого плавно перетекал в необъятные плечи. – Пожалуйста, следуйте за мной.
Сглотнув слюну, я затрусила вслед за ним.
Огромная туша ловко обходила все углы и с поразительной легкостью протискивалась боком по узким коридорам хранилища, стены которых были сплошь уставлены металлическими шкафами с маленькими дверками.
– Вот ваша ячейка, – показал мне сотрудник банка, затем деликатно отошел метра на три назад и отвернулся.
Дрожащими руками я вставила ключ, зажмурилась, повернула… и вытащила наружу длинный металлический ящик. Ничего не взорвалось. Внутри оказались фотографии и аудиокассета. Я начала просматривать снимки. Они детально запечатлели сцену убийства Розы Жемчужной! На них было видно, что душит девушку… Олег Корсаков! Так вот каким разоблачением угрожала ему Жанна! Особое внимание привлекла фотография, где снимавший случайно снял сам себя. В стекле тамбурной двери отражалась Владилена Милявская. Этими самыми снимками журналистка, по всей вероятности, собиралась шантажировать Жанну после того, как та получила бы наследство.
– Ага, значит, это она ехала по документам Колесниковой, – пробормотала я себе под нос.
– Все в порядке? – поинтересовался сотрудник банка.
– Д-да, – неуверенным голосом ответила ему я и сунула фотографии в карман.
Волосы на голове вставали дыбом от сознания масштабности операции, провернутой Агалаевой. Этот бы мозг – да на служение благому делу…
Предоставление правоохранительным органам всей известной нам информации отняло остаток дня. К ночи мы, абсолютно измученные, ввалились ко мне домой. Если в середине дня мне больше всего на свете хотелось спать, то теперь:
– Коля! Есть хочу – помираю! Но делать ничего не могу, – выставила я ультиматум.
– Чайку с блинами! Ты как насчет блинов? – оживился помощник. – Мука, яйца, сахар, масло есть?
– Кажется, точно не знаю, – пожала плечами я.
– Видишь, Броне, – тягостно вздохнул младший детектив, показывая на меня пальцем, – хозяйка…
Пока Николай Иванович, запершись на кухне, сооружал грандиозный блинный пир, меня, полуживого частного детектива, выгнали в соседний магазин за начинками. Поручили купить фарша, творога, малинового и черничного варений, икры и, само собой, водки. По словам младшего детектива Яретенко, без водки блинов не едят. К моему приходу по всей квартире уже успел распространиться характерный блинный чад. Николай Иванович включил все вытяжки и вентиляторы, распахнул окна и двери, но едкий запах не спешил убираться. Бросив пакеты на пороге, я заглянула в кухню:
– Все живы?
– Фарш давай! – крикнул Николай Иванович, подбрасывая вверх тоненький золотистый блинчик, тот перевернулся в воздухе и шлепнулся на сковородку другим боком.
Примерно через полчаса на столе уже стояла водочка, тарелка с блинами без начинки, тарелка с мясными блинчиками и тарелка с творожными.
– М-м-м! – я только мычала и жмурилась от удовольствия.
Чуть солоноватые, тоненькие блины с хрустящей корочкой! Со сметаной! С икрой! Даже Себастьян мурчал, наворачивая блинчик с мясом, Броне же в три приема сожрал все, что ему положили, и теперь истекал слюной. Вид у него был такой несчастный! Круглая курносая голова с трагически сведенными бровками и кричащими глазами, отчаянный скулеж… Можно снимать в рекламный ролик общества помощи животным!
– На ночь съем пачку фестала! – сказала я, откидываясь назад и положив руки на живот. – Это же надо так наесться!
– Лучше рюмку водки выпей, – со знанием дела посоветовал Николай Иванович.
– Однако какова актриса! – разговор все время возвращался к Жанне Агалаевой. – Так натурально краснела, плакала, дрожала!
– Точно, Станиславский бы умер от зависти, – согласился Николай Иванович. – Но ты, Сашка, должен сказать, не хуже. Так долго из себя дурочку изображала! Она же до последнего момента не заподозрила, что ты ей не веришь. Кстати, ты только не обижайся, но вы с этой Агалаевой очень похожи – обе умные, хитрые и жуткие стервы.
– Спасибо на добром слове, – проворчала я. – И почему в ходе этого расследования меня постоянно обзывают?
– Ой, Сан Саныч, ну це ж комплимент! – отмахнулся младший детектив Яретенко.
– Уважаемые читатели толкового словаря, – произнесла я, откашлявшись, – имейте в виду, что слово «стерва» нынче употребляется в исключительно положительном контексте. Обозначает умную, красивую, успешную женщину…
Ближе к полуночи младший детектив с Бронсом отправились спать в комнату для гостей, а я рухнула в постель бревном, бормоча:
– Господи, как хорошо ничего не делать!.. Уснула на середине первого слова.
ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ, НА ТО И НАРВАЛИСЬ
Жемчужных благодаря нам разоблачили и арестовали. Чтобы совсем не оставлять белых пятен в этой истории, скажу, что бомбу в мою машину заложил Олег Корсаков. Его оставили в России, приглядывать за ретивыми частными детективами, пока Жанна не получит деньги и не скроется с ними в надежном месте. На новость о том, что он стал причиной смерти собственной матери, Корсаков ответил:
– Бог шельму метит, за Олечку поплатились.
Оказывается, этот не знавший жалости субъект, которого затруднительно назвать человеком, действительно любил проститутку Ольгу Колесникову, ставшую очередной жертвой слепой материнской ревности. Кто знает, найди Регина Васильевна в себе силы принять этот странный брак, может, исход истории стал бы менее кровавым.
История наших подвигов нашла живой отклик в телевизионном сообществе. Меня пригласили рассказать о том, как мы вели расследование, в «Криминальную Россию». Посвятили нам целую передачу. Вообще-то съемки были долгими и нудными. Меня сажали то так, то эдак, без конца писали дубли, потому что ведущий путал порядок вопросов. Под конец мне надоело повторять одно и то же. Я ввернула пару реплик, над которыми все посмеялись. Оператор сказал, что потом смонтирует все как надо. Показать обещали в конце недели. В пятницу Николай Иванович, гордый, как буревестник, явился на работу после обеда и эффектным жестом положил передо мной стопку визиток золотого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56