Мое сердце (если воспользоваться поэтической метафорой) буквально пело в груди.
Мне немного осталось добавить. После того как де Равель окончательно доказал свою невероятную глупость, спектакль быстро опять превратился в фарс. Сцена с ревнивым мужем, которую Поль разыграл вдвоем с Эриком, была шедевром комического жанра. Хотя мне показалось, что это было больше похоже на трагическую иронию, но это уже не имело никакого значения.
Итак, пролог к основному действию завершился.
Впрочем, не совсем еще завершился. Осталось еще сыграть финальную сцену.
Как только окончилась комическая сцена с ревнивым мужем и завязалась беседа (возможно, чересчур возбужденная), мисс Вериги встала, и поскольку я заботливо держался рядом, то сразу заметил, что её ноги слегка подкашивались. Я хотел было предложить ей руку, но она отказалась с отсутствующей улыбкой.
- У меня ужасно болит голова, тетя Эльза,- сказала она. - Я, пожалуй, пойду прилягу до обеда.
- Болит голова?- бесцеремонно вставил Эрик, который уже успел оправиться от потрясения.- Чепуха. Лучшее средство от головной боли бассейн. Надевай купальник, и пойдем поплаваем перед обедом, нам как раз хватит времени.
Я ждал, чтобы она покончила с ним последним ударом. И дождался.
- Нет, благодарю,- ответил этот ребенок с патетическим достоинством.- Я лучше полежу.
И она вышла из комнаты. Эрик, конечно, не преминул последовать за ней, но мне было уже все равно. Его чары потеряли над ней свою власть.
Я взглянул на часы. Была уже половина первого. Мы ждали гостей с минуты на минуту, поэтому Эльза, как хозяйка дома, должна была подготовиться к их приезду. Она лишь мимоходом улыбнулась, кивнула мне и поспешила прочь. Я тайком позабавился, глядя, как де Равель взял жену под руку и увел в сад без сомнения, чтобы поздравить ее с отличной игрой.
Потом я с удивлением заметил, что Джон тоже куда-то исчез. Аморель и я остались наедине. Необычное ощущение зародилось у меня где-то внизу живота, а во рту внезапно пересохло. Все это было чрезвычайно странно.
К моему облегчению, Аморель никак не упомянула наше недавнее приключение в лесу. Она бесцеремонно взяла себе сигарету из серебряного портсигара Джона и плюхнулась в кресло (как обычно, без особой грации).
- Вот это да-а...- только и проронила она.
Было бы глупо делать вид, что я не понимаю, о чем это она.
- Да уж, ситуация,- согласился я.
- Что касается Поля...- тут Аморель сделала настолько вульгарный жест, что мне стало мучительно стыдно за псе - Мне кажется, он цепляется за свою слепоту как за спасательный круг и попросту сам не желает прозревать.
- Как вы это точно выразили, Аморель,- с некоторым удивлением отметил я.
- Ну, вероятно, я все же не такая дурочка, какой вы меня представляете, Пипки,- бросила она небрежно.
Я постарался перевести беседу в более безопасное русло.
- Что ж, во всяком случае, Эрику больше ничего бояться. По крайней мере, сегодня.
- Не знаю, не стала бы за это ручаться,- засмеялась она.- Ему еще предстоит встреча с Хелен Фицвильям.
- Хелен Фицвильям? А-а, вы имеете в виду Хелен Эш... Чем же может грозить ему эта встреча?
Но Аморель лишь покачала головой, продолжая улыбаться. Я попытался расспросить ее (исключительно затем, чтобы потом по неведению не сказать какую-нибудь бестактность), но она явно не собиралась говорить на эту тему.
Последовало довольно неловкое молчание.
Потом я вдруг осознал поразительное явление: мне снова хотелось поцеловать ее! В самом деле, желание становилось буквально нестерпимым. Я совершенно отказывался понимать самого себя. Ведь девушка для меня ничего не значила, по отношению к ней я не испытывал вообще ничего, даже жалости, как к Эльзе. Если бы я узнал, что вижу ее в последний раз в жизни, то не слишком бы расстроился. И тем не менее факт был налицо - мне отчаянно хотелось поцеловать Аморель Скотт-Дейвис! Это было совершенно необъяснимо. К тому же вновь с полной силой вернулось это странное ощущение внизу живота, и во рту опять пересохло.
Я склонился к ней, думаю, довольно неуклюже, ведь я же новичок в этих делах. И был застигнут врасплох, когда она вдруг сказала как отрезала:
- А ну-ка, Пинки, лапы прочь!
- Простите, Аморель?- Я в смущении выпрямился.
- Если я и позволила вам поцеловать себя, чтобы мы оба могли хоть на полчаса отвлечься от своих проблем, неужели вы думаете, что теперь так и будете вечно щипать травку на этой полянке?
Я даже не обратил внимания на вопиющую вульгарность ее слов, озадаченный тем, что она имела в виду.
- Мы оба?!
- Вот именно. Вы ведь неровно дышите к Эльзе, верно? Вот я и подумала, раз уж вам вряд ли что-то обломится там, по крайней мере, хоть я смогу слегка вас утешить.
- Послушайте, Аморель,- сказал я, возмущенный до глубины души.- Должен ли я понимать, что когда вы позволили мне.... нет, попросили меня, чтобы я вас поцеловал, то воображали, будто подобная замена доставит мне удовольствие?
- Знаете, Пинки, мне наплевать, что вы там себе понимаете,- парировала она с неожиданной грубостью.
Боюсь, на мгновение я вышел из себя.
- В таком случае могу вас поздравить, больше вам этого делать не понадобится. В будущем я постараюсь больше не питаться суррогатом.- Глупо было принимать эту девушку настолько всерьез, чтобы обращать ее же собственные неосторожные слова против нее, но, с другой стороны, она ведь сама меня спровоцировала!
Аморель пораженно уставилась на меня.
- Глупый,- сказала она,- ну как вы не понимаете... Ладно, не обращайте внимания.
Мне хотелось бы послушать, что она собиралась сказать дальше после такого странного (если не сказать, обидного) вступления, но в этот самый миг появились наши гости и с ними Джон.
Я нечасто вращаюсь в обществе писателей, поэтому мне интересно было познакомиться с ними, но вскоре любопытство уступило место разочарованию. Они оказались весьма заурядными людьми. Мортон Харрогейт Брэдли, известный автор детективов, был высоким, худым молодым человеком, манеры которого отличались раздражающим высокомерием. Я попытался запять его беседой, выбрав, по-моему, идеальную тему (обсуждение спорных вопросов драматургии восемнадцатого века - я как раз много читал по этому предмету в последнее время). Однако, к моему еще большему раздражению, он внезапно оборвал меня на полуслове и ушел, чтобы присоединиться - к кому бы вы думали?- к Аморель.
Хелен Эш (или миссис Фицвильям, если называть вещи своими именами) показалась мне ничуть не более интересной, особенно для писательницы с такой высокой репутацией, как у нес. Я уже начал было вспоминать те ее книги, которые мне довелось прочесть, чтобы попять, не слишком ли преувеличенной была ее слава. Это была маленькая, темноволосая, чрезвычайно подвижная женщина с недурной внешностью, лег тридцати пяти, насколько я мог судить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74