– Половина ваших солдат, господин главнокомандующий?
– Да, сир. Вторая половина осталась в резерве, а потом произвела обыски в домах, чтобы ни один из злоумышленников не ускользнул.
– Ах вот оно что! Понятно. Ну и каковы же результаты?
– Сир, через два часа нам удалось подавить бунт, а его зачинщики либо мертвы, либо арестованы.
– Вам удалось поймать всех?
– Честно говоря, буду сильно удивлен, если хотя бы дюжина из них уцелела и сумела избежать правосудия вашего величества.
Его величество сиял.
– Полнейшая победа! – воскликнул он.
– Да, я так тоже считаю, – сказал Ролландар.
– А вы? – спросил Тортаалик, обращаясь к тиасе.
– Я целиком и полностью согласен с господином главнокомандующим, за исключением одной детали, сир.
– Что вы имеете в виду?
– Я убежден, что организаторы волнений не участвовали в мятеже и остались на свободе.
– Хм-м-м, – пробормотал его величество. – Почему вы убеждены, что все спланировано заранее, капитан?
– Почему, сир? Ну, во-первых, засада.
– Так.
– Во-вторых, нельзя забывать о памфлетах.
– Каких еще памфлетах?
– Понимаете, сир, в мои обязанности входит следить за появлением подрывных материалов, циркулирующих по городу в целом, а в особенности на Дне.
– Ну и что за материалы циркулируют по городу?
Кааврен слегка покраснел, бросил быстрый взгляд на императрицу, а потом сказал:
– Сир, вашему величеству нет никакой необходимости знать подробности.
– Понимаю.
– В большинстве своем памфлеты содержат насмешки.
– Насмешки?
– Да, сир. Они высмеивают двор, эдикты и…
– И меня?
– Да, сир.
– Ну?
– Сир, я считаю, что перед настоящим восстанием подобные листки перестают быть смешными, в них появляется злость.
– А вы, господин главнокомандующий? Что вы думаете?
Ролландар поклонился:
– Полностью согласен с капитаном.
– Понятно. Тогда скажите мне, капитан, почему памфлеты продолжают появляться? Почему они не запрещены?
– Сир, ну, на то есть две причины.
– Две причины? Хотелось бы их узнать.
– Во-первых, они попросту всплывут в другом месте, только будут лучше законспирированы, а значит мы не будем знать заранее о смене иронии на гнев.
– Совсем неплохая причина. А вторая?
– А вторая состоит в том, что памфлеты могут немедленно сменить тон.
– Хм-м-м. Значит, вы считаете, что насмешникам не следует мешать?
– Убежден, сир.
Его величество вздохнул:
– Ладно. Продолжайте.
– Сир, – сказал Кааврен, – я почти ничего не могу добавить к тому, что скажет лорд Ролландар, и простите, я очень устал.
– Да, да, мой добрый капитан. Можете идти – вы заслужили отдых.
Кааврен поклонился сначала его величеству, потом ее величеству, а затем главнокомандующему, после чего покинул Нижний Квартал, отдав по дороге необходимые распоряжения своим гвардейцам, которые должны были сопровождать их величеств обратно в покои. Ему вслед с почтением смотрели придворные, в глазах фрейлин читалось восхищение.
А усталый Кааврен покинул дворец, вышел на улицу и зашагал к дому.
ГЛАВА 13
Которая повествует о возвращении Кааврена домой для разговора со своими друзьями и его решении пропустить один день службы во дворце, а также о приходе гостей
Ранним-ранним утром, когда полог тьмы еще укрывает покой на улицах Драгейры и мрак нарушают только редкие сияющие сферы или лампы, висящие на стенах общественных зданий, а тишину – лишь шаги стражи, Кааврен устало возвращался домой. В голове тиасы беспорядочно сменялись события прошедшего и такого длинного дня. Казалось, он идет как во сне, разгоряченные лица и сверкающие клинки мелькают перед его мысленным взором, на него накатывают волны самых разных эмоций – страх, гнев, возбуждение и даже удовлетворение, – тогда, в безумии сражения, был слишком занят, чтобы что-то чувствовать.
Наконец тиаса подошел к своему дому и облегченно вздохнул. Открыв дверь, он услышал голоса и ощутил приятное возбуждение: его друзья не спали и сегодня ему не придется сразу ложиться в постель. Надо заметить, что эмоции, о которых мы упоминали, ярость сражения, временами становившегося почти безнадежным, – все еще владели им.
Первой тиасу заметила Тазендра, сидевшая напротив входной двери. Она вскочила со стула и, с широкой улыбкой и сверкающими глазами, вскричала:
– Кааврен! Какая чудесная была схватка, не правда ли? Посидите с нами, выпейте бокал вина и помогите нам рассказать, как все происходило, нашему старому другу Сахри. Кстати, вы не забыли Мику? А это Фоунд, лакей Айрича.
Тазендра, как и Айрич, устроившийся в своем любимом кресле, не выглядела сонной – факт, поразивший тиасу: он знал, что они провели в седле почти тридцать часов, а потом сражались еще десять или двенадцать часов. Мика также держался исключительно бодро, и только худощавый текла, по имени Фоунд, казался, на опытный взгляд Кааврена, утомленным долгим путешествием.
Так уж получилось, что воодушевление Тазендры подействовало на нервы тиасы чрезвычайно благотворным образом, и, сам того не замечая, он очутился в своем любимом кресле с бокалом вина в руке и весело смеялся, слушая, как Тазендра привирает подробности злоключений одного из их противников. Потом они пели старую походную песню, в которой речь шла о победах неких генералов, когда-то знаменитых, а теперь почти забытых; и, конечно же, вспомнили прежние приключения.
Мика сидел на краешке дивана и краснел от удовольствия, когда Тазендра рассказывала о необычном применении знаменитого табурета во время засады возле таверны «Раскрашенный Знак», – читатель, возможно, помнит о ней из нашей предыдущей истории, Кааврена изрядно позабавило, когда он заметил, как Мика бросает смущенные взгляды на Сахри, а та игнорирует его с таким упорством, что у тиасы не возникло ни малейших сомнений – Мика может рассчитывать на взаимность.
– Ну, – заявила Тазендра, у которой временно истощился запас историй, – а как у вас дела, Кааврен? Остался ли император доволен вашим докладом?
– Доволен? – переспросил Кааврен. – Пожалуй, да. Во всяком случае, он улыбался одной из своих самых благосклонных улыбок и осыпал нас похвалами.
– В присутствии всего двора? – уточнила Тазендра.
– Именно. Разумеется, я назвал ваше имя, Тазендра, и ваше, Айрич.
Тазендра засияла, а Айрич пожал плечами, словно хотел показать, что для него это не имеет значения (впрочем, Кааврен уловил в глазах Фоунда огонек интереса; похоже, верного вассала гораздо больше, чем самого Айрича, заботила его слава).
– Ну, все это, конечно, замечательно, – неожиданно вмешалась Сахри, – однако, мне помнится, вам, господин Кааврен, нужно очень рано вставать, а за плечами долгая и трудная ночь, так что не помешало бы и немного поспать.
В первый момент Кааврену захотелось сделать ей выговор, но потом, с проницательностью, которой часто одарены чуткие и умные натуры, он понял, что она по-своему заботится о Мике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142