Снимай, снимай! Ну чё, получилось, как Заозерный Гортензию за талию обнимает?
– Сейчас посмотрим, – озабоченно пробормотал Федулов, настраивая технику на просмотр сделанных кадров. – Только он вроде ее не обнимал, просто шел рядом.
– Ага, – ехидно прищурилась Уля. – Ты чего, когда снимаешь, глаза закрываешь, что ли?
– Ну вот смотри, – сунул дисплей фотокамеры под нос Асеевой Федулов. – Ничего он не обнимает. У нее сумочка с плеча свалилась, а он ее подхватил.
– «Свалилась», «подхватил», – опять передразнила коллегу Уля. – Ладно, завтра в редакции разберемся, на компе в увеличенном виде посмотрим.
Друг за другом вышли и умчались на своих авто Пепита, Даня Малюков, Гриша Айвенский… Прождав еще полчаса, Уля скомандовала:
– Все, поехали по домам!
Юрика она вызывать не стала. Чего тратиться, когда редакционная машина под задом? Федулова высадили у редакции – он решил переночевать в конторе. Метро вот-вот закроют, электрички ходят редко, и пока он доберется до своего Одинцово, пора будет на работу собираться. Ехать на Юрике, а Федулова отправить домой на редакционной «дежурке» Уле и в голову не пришло. Все-таки одно дело она, редактор отдела, и совсем другое – какой-то фотокор…
Открыв дверь квартиры, Уля потянула носом воздух. Пахло перегаром, застоявшимся табачным дымом и протухшей рыбой. Но амбре с ног не сшибало, из чего Уля сделала вывод, что мусор гости все же вынесли и посуду помыли. Правда только на это их и хватило. Пол по-прежнему был покрыт коростой из грязи и пролитых на него напитков, кровать застелена, но кое-как. «Надо поменять белье, на этом Лилька с Коляном кувыркались», – порекомендовала себе Уля, но сил на поиски чистого комплекта и уж тем более на то, чтобы заново постелить постель, не оказалось. И Уля, стянув с себя сарафан, улеглась на грязное, успев перед тем, как заснуть, подумать: «Ни Лилька, ни Колян с бомжами вроде не трахаются».
Мистика
На работу Уля приехала в пол-одиннадцатого. Габаритов, обычно появлявшийся за пять минут до планерки, как ни странно, был уже в редакции. Облокотившись о спинку стула, на котором сидел Федулов, босс рассматривал сделанные накануне фотки. Уля появилась на пороге фотоотдела, когда Габаритов, недовольно повторявший «фуфло» «и это фуфло», вдруг воскликнул:
– Ну-ка, а это кто? Сделай крупнее! Ага, Гортензия с Заозерным! И он ее за задницу лапает!
– Да нет, Алиджан Абдуллаевич, это у нее сумочка упала… – завел вчерашнюю песню Федулов. Но босс его будто и не слышал:
– Так, а муж у нас где? Ага, вон он из двери выходит. Значит, так. Под снимком напишем: «Стоило мужу Гортензии на минутку выпустить жену из виду, как она тут же принялась флиртовать с Михаилом Заозерным».
– А может, мужа вообще отрезать? – предложил ответсек Роман. – Тогда можно написать, что «в отсутствие мужа Гортензия пустилась во все тяжкие».
– Нет, не пойдет, – деловито заметил Габаритов. – Про «все тяжкие» у нас только-только вышло в материале с Пепитой. Да и кто там тусил, знают, что Гортензия с мужем была… Так даже интереснее: стоило мужу отвернуться, как эту блядь уже другой лапает. Я всегда говорил: бабы – суки и сволочи! Все, кроме моей мамы… Будем ставить это на первую и на светский разворот. Подверстку Асеева скинет.
Распрямившись, Габаритов повернул голову в сторону двери и заметил Улю:
– А-а-а, ты тут? Чего опаздываешь-то? Классный кадр вчера сделали. Остальное полное фуфло, но чего-нибудь с Романом отберете. Отдел светской хроники, как всегда, на коне!
От похвалы шефа у Ули внутри разлилось тепло, и в свой отдел она вошла в прекрасном расположении духа, которое, впрочем, наличествовало недолго. И все из-за этих юных дебилов: Ярика со Стасиком. Вчера она отправила «сладкую парочку» на тусовку голубых. Из фотоотдела им отрядили того самого стажера, который пялился на Улины груди и при котором Булкин врезал редакторше под дых. Снимки были четкие, яркие, но для «Бытия» непригодные. Персонажи на них стояли, приняв картинные позы, и пялились в объектив.
– Какой идиот это снимал?! – заорала Уля так громко, чтоб услышали в фотоотделе. – У нас что, глянцевый журнал «Семь пятниц» или «Адье!»? Это только они постановочные кадры практикуют! А нам нужны папарационные!
На Улин крик прибежал стажер. Глазенки испуганные, ручонки трясутся.
– Ты чего, жертва аборта, наснимал?! – напустилась на бедолагу Уля. – Кому это на хрен нужно?!
– Я думал, будет интересно, что Глеб Синайский себе нового друга завел – бармена из ресторана. И они были не против, чтоб я их в обнимку снял. Там еще кадр есть, где Глеб у этого мальчика с пальца взбитые сливки слизывает. Я их специально попросил, чтоб так сделали.
– Да? Ну ладно, я сейчас посмотрю всю съемку, может, чего-нибудь и вытащим, – смягчилась Асеева.
Но на планерке фоторепортаж из педи-тусовки чуть не зарубили.
Услышав, что речь идет о голубых, Габаритов поморщился:
– Опять эти гомики! Мало того что Исхан их везде сует, теперь еще ты, Асеева.
Корреспондент Исхан Мамедов занимался в «Бытии» телевидением, но в силу того, что сам ориентировался исключительно на особей своего пола, регулярно протаскивал на полосы заметки о голубых собратьях из мира шоу-бизнеса.
Уля настояла, чтобы Алиджан Абдуллаевич открыл на своем компе папки верстки. Редакционная компьютерная система была устроена так, что Габаритов имел доступ к содержимому всей редакционной сети. Иногда он от нечего делать по полдня лазал по «машинам» корреспондентов, читая все подряд.
– Смотрите, какой классный кадр, Алиджан Абдуллаевич! – навалившись на спину шефа грудью, Уля ткнула в монитор пальцем. – Глеб Синайский с новым бойфрендом. Очень сексуальный кадр, между прочим!
– А по-моему, полная похабщина, – подал голос из своего угла Гена Барашков. Обозревателю «Бытия» с его места монитор шефа был отлично виден. – Меня, например, от всех этих педиковых игрищ с облизыванием пальцев и откляченными задами просто тошнит.
– Ты, Барашков, молчал бы, а? – скривился Габаритов. – За последнюю неделю ни одного нормального материала. Ты темы ищешь или нет? Или только по бабам бегаешь? – Барашков промолчал, теребя роскошные рыжие усы. А Габаритов продолжил: – Меня другое смущает. То, что снимки постановочные. А мы читателей приучили, что у нас все как будто через замочную скважину. Это вообще кредо каждого уважающего себя таблоида, – нравоучительно поднял палец вверх Габаритов. – Или ничего?
– Да ничего, конечно, – ухмыльнулся в усы Барашков. – Ты же дал Асеевой задание с Баксовым по полной засветиться: чтоб и на кухне их за чаепитием сняли, и у сливного бачка в туалете. Но вообще-то это, Алиджан, нелогично: то мы декларируем полную независимость от наших персонажей, гоним, будто всю информацию втайне от них добываем, то нате вам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Сейчас посмотрим, – озабоченно пробормотал Федулов, настраивая технику на просмотр сделанных кадров. – Только он вроде ее не обнимал, просто шел рядом.
– Ага, – ехидно прищурилась Уля. – Ты чего, когда снимаешь, глаза закрываешь, что ли?
– Ну вот смотри, – сунул дисплей фотокамеры под нос Асеевой Федулов. – Ничего он не обнимает. У нее сумочка с плеча свалилась, а он ее подхватил.
– «Свалилась», «подхватил», – опять передразнила коллегу Уля. – Ладно, завтра в редакции разберемся, на компе в увеличенном виде посмотрим.
Друг за другом вышли и умчались на своих авто Пепита, Даня Малюков, Гриша Айвенский… Прождав еще полчаса, Уля скомандовала:
– Все, поехали по домам!
Юрика она вызывать не стала. Чего тратиться, когда редакционная машина под задом? Федулова высадили у редакции – он решил переночевать в конторе. Метро вот-вот закроют, электрички ходят редко, и пока он доберется до своего Одинцово, пора будет на работу собираться. Ехать на Юрике, а Федулова отправить домой на редакционной «дежурке» Уле и в голову не пришло. Все-таки одно дело она, редактор отдела, и совсем другое – какой-то фотокор…
Открыв дверь квартиры, Уля потянула носом воздух. Пахло перегаром, застоявшимся табачным дымом и протухшей рыбой. Но амбре с ног не сшибало, из чего Уля сделала вывод, что мусор гости все же вынесли и посуду помыли. Правда только на это их и хватило. Пол по-прежнему был покрыт коростой из грязи и пролитых на него напитков, кровать застелена, но кое-как. «Надо поменять белье, на этом Лилька с Коляном кувыркались», – порекомендовала себе Уля, но сил на поиски чистого комплекта и уж тем более на то, чтобы заново постелить постель, не оказалось. И Уля, стянув с себя сарафан, улеглась на грязное, успев перед тем, как заснуть, подумать: «Ни Лилька, ни Колян с бомжами вроде не трахаются».
Мистика
На работу Уля приехала в пол-одиннадцатого. Габаритов, обычно появлявшийся за пять минут до планерки, как ни странно, был уже в редакции. Облокотившись о спинку стула, на котором сидел Федулов, босс рассматривал сделанные накануне фотки. Уля появилась на пороге фотоотдела, когда Габаритов, недовольно повторявший «фуфло» «и это фуфло», вдруг воскликнул:
– Ну-ка, а это кто? Сделай крупнее! Ага, Гортензия с Заозерным! И он ее за задницу лапает!
– Да нет, Алиджан Абдуллаевич, это у нее сумочка упала… – завел вчерашнюю песню Федулов. Но босс его будто и не слышал:
– Так, а муж у нас где? Ага, вон он из двери выходит. Значит, так. Под снимком напишем: «Стоило мужу Гортензии на минутку выпустить жену из виду, как она тут же принялась флиртовать с Михаилом Заозерным».
– А может, мужа вообще отрезать? – предложил ответсек Роман. – Тогда можно написать, что «в отсутствие мужа Гортензия пустилась во все тяжкие».
– Нет, не пойдет, – деловито заметил Габаритов. – Про «все тяжкие» у нас только-только вышло в материале с Пепитой. Да и кто там тусил, знают, что Гортензия с мужем была… Так даже интереснее: стоило мужу отвернуться, как эту блядь уже другой лапает. Я всегда говорил: бабы – суки и сволочи! Все, кроме моей мамы… Будем ставить это на первую и на светский разворот. Подверстку Асеева скинет.
Распрямившись, Габаритов повернул голову в сторону двери и заметил Улю:
– А-а-а, ты тут? Чего опаздываешь-то? Классный кадр вчера сделали. Остальное полное фуфло, но чего-нибудь с Романом отберете. Отдел светской хроники, как всегда, на коне!
От похвалы шефа у Ули внутри разлилось тепло, и в свой отдел она вошла в прекрасном расположении духа, которое, впрочем, наличествовало недолго. И все из-за этих юных дебилов: Ярика со Стасиком. Вчера она отправила «сладкую парочку» на тусовку голубых. Из фотоотдела им отрядили того самого стажера, который пялился на Улины груди и при котором Булкин врезал редакторше под дых. Снимки были четкие, яркие, но для «Бытия» непригодные. Персонажи на них стояли, приняв картинные позы, и пялились в объектив.
– Какой идиот это снимал?! – заорала Уля так громко, чтоб услышали в фотоотделе. – У нас что, глянцевый журнал «Семь пятниц» или «Адье!»? Это только они постановочные кадры практикуют! А нам нужны папарационные!
На Улин крик прибежал стажер. Глазенки испуганные, ручонки трясутся.
– Ты чего, жертва аборта, наснимал?! – напустилась на бедолагу Уля. – Кому это на хрен нужно?!
– Я думал, будет интересно, что Глеб Синайский себе нового друга завел – бармена из ресторана. И они были не против, чтоб я их в обнимку снял. Там еще кадр есть, где Глеб у этого мальчика с пальца взбитые сливки слизывает. Я их специально попросил, чтоб так сделали.
– Да? Ну ладно, я сейчас посмотрю всю съемку, может, чего-нибудь и вытащим, – смягчилась Асеева.
Но на планерке фоторепортаж из педи-тусовки чуть не зарубили.
Услышав, что речь идет о голубых, Габаритов поморщился:
– Опять эти гомики! Мало того что Исхан их везде сует, теперь еще ты, Асеева.
Корреспондент Исхан Мамедов занимался в «Бытии» телевидением, но в силу того, что сам ориентировался исключительно на особей своего пола, регулярно протаскивал на полосы заметки о голубых собратьях из мира шоу-бизнеса.
Уля настояла, чтобы Алиджан Абдуллаевич открыл на своем компе папки верстки. Редакционная компьютерная система была устроена так, что Габаритов имел доступ к содержимому всей редакционной сети. Иногда он от нечего делать по полдня лазал по «машинам» корреспондентов, читая все подряд.
– Смотрите, какой классный кадр, Алиджан Абдуллаевич! – навалившись на спину шефа грудью, Уля ткнула в монитор пальцем. – Глеб Синайский с новым бойфрендом. Очень сексуальный кадр, между прочим!
– А по-моему, полная похабщина, – подал голос из своего угла Гена Барашков. Обозревателю «Бытия» с его места монитор шефа был отлично виден. – Меня, например, от всех этих педиковых игрищ с облизыванием пальцев и откляченными задами просто тошнит.
– Ты, Барашков, молчал бы, а? – скривился Габаритов. – За последнюю неделю ни одного нормального материала. Ты темы ищешь или нет? Или только по бабам бегаешь? – Барашков промолчал, теребя роскошные рыжие усы. А Габаритов продолжил: – Меня другое смущает. То, что снимки постановочные. А мы читателей приучили, что у нас все как будто через замочную скважину. Это вообще кредо каждого уважающего себя таблоида, – нравоучительно поднял палец вверх Габаритов. – Или ничего?
– Да ничего, конечно, – ухмыльнулся в усы Барашков. – Ты же дал Асеевой задание с Баксовым по полной засветиться: чтоб и на кухне их за чаепитием сняли, и у сливного бачка в туалете. Но вообще-то это, Алиджан, нелогично: то мы декларируем полную независимость от наших персонажей, гоним, будто всю информацию втайне от них добываем, то нате вам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61