– на карачках ползут и травку жадно щиплют?! Так вы такие же, хоть вам никто половину мозга не удалял! Знаете, какое испытание на лояльность за полиграфом последует? Габаритов насрет посреди приемной огромную кучу, раздаст вам ложки и заставит жрать. И чтоб никто не поморщился! Чтоб глазки закатывали от удовольствия и причмокивали.
Полетову по приказу Габаритова вывели из редакции двое охранников. Под руки. Обернувшись назад, она продолжала кричать:
– Я что, не смогу себе и сыну на хлеб заработать? Смогу! Пусть без масла и икры, но мой ребенок не будет стыдиться своей матери и сам не вырастет рабом!
А проверка на полиграфе прошла успешно. По результатам обследования из редакции Габаритов вышвырнул только троих: корреспондента отдела спорта Васю Батюшкова, «звонаря» (одну из тех, кто целыми днями сидит на телефоне и обзванивает агентов на предмет информации для маленьких заметок) тихую Олю Никушину и фотокора Женю Федулова. Приволакивая левую ногу (давала о себе знать полученная в Сочи травма), он ходил по кабинетам и клялся, что никогда и в мыслях не держал ничего дурного про Алиджана Абдуллаевича. Но все опускали глаза. Заступаться за человека, у которого подскочило давление и выступил пот во время ответа на вопрос, нравится ли ему руководство корпорации, никто не хотел.
Обследование длилось несколько дней, и, когда наконец полиграфолог, собрав в кейс аппаратуру и вежливо попрощавшись, покинул стены редакции, оставшийся в наличии состав вздохнул с облегчением. А Габаритов пообещал, что для тех, кто прошел проверку на лояльность, устроит праздник. Арендует на целый день теплоход, который отвезет сотрудников «Бытия» в бухту Радости, где будут пожарены шашлыки и устроены всевозможные конкурсы и викторины с дорогими призами.
Путешествие по Москве-реке назначили на субботу, а накануне вечером в редакцию позвонила известная писательница Мария Додонцева. Трубку взяла Юля. Выслушав авторшу бестселлеров, она обратилась к стоящему неподалеку от ее стола Габаритову:
– Это Додонцева звонит, та самая. Хочет поговорить с автором заметки про щенка, которого у нее купила Анна Фристи.
– Ругается? – нахмурился Габаритов.
– Нет, смеется.
– Ну тогда я сам поговорю.
Алиджан Абдуллаевич любил пообщаться с такими же, как он, великими и известными, но только когда те не обвиняли газету во вранье и не грозились подать в суд.
Однако к окончанию разговора (впрочем, говорила одна Додонцева, а Габаритов только изредка мычал) босс стал похож на грозовую тучу. Пробормотав: «Мне тоже. До свиданья» – и положив трубку, босс рыкнул:
– Асеева!
Уля примчалась на зов, как верная Сивка-бурка, и встала перед Габаритовым, как лист перед травой.
– Кто писал заметку про собак Додонцевой и Фристи?
– Я уже не помню, Алиджан Абдуллаевич, это давно было… Кажется, Ярик… Или Стасик.
– Вот выясни – и башкой об стенку! Еще я от всяких додонцевых не выслушивал! Писательница только что приехала из отпуска и стала просматривать номера «Бытия» – оказывается, она у нас некоторые сюжеты берет (тут в голосе босса прозвучали гордые нотки). И увидела заметку про то, что Анна Фристи приобрела себе щенка-«девочку» от додонцевской собаки. А у писательницы ее шарпеиха только однажды и окутилась. Четыре года назад. И «мальчиком». Щенка она подарила своим знакомым. Додонцева решила, что Фристи купила внучку или правнучку ее шарпеихи, собрала подарки для щенка и позвонила певичке, чтоб напроситься в гости – как-никак, они теперь вроде родственники. А Анна, услышав пересказ «бытийной» заметки и узнав породу додонцевской собаки, зашлась от смеха. Оказалось, она действительно купила себе щенка. Но бобтейла! Ты, Асеева, хотя бы представляешь, какую вы хрень в газету протиснули?
– Я в собаках не разбираюсь… Бывает же, что и разные породы скрещивают или они сами, ну собаки эти, на улице скрещиваются.
– Так открой сейчас Интернет и посмотри, что такое шарпей и что такое бобтейл. Это все равно что тебя с мышом скрестить! Или с кроликом!
– Хорошо, я разберусь, откуда Стасик эту информацию взял.
– Разберись, разберись. Твое счастье, что эта Додонцева – баба нескандальная, на всех углах нас на смех поднимать не будет. А вот насчет Фристи я не уверен – мы ее чуть не в каждом номере лажаем.
Дуэт
Путешествие на прогулочном катере (большом, с кают-компанией внизу и прогулочной палубой наверху), можно сказать, удалось. Народ наелся от пуза шашлыков, пострелял из пневмопистолетов (их предусмотрительно прихватили с собой охранники) по мишеням, кое-кто, несмотря на прохладную погоду, рискнул искупаться. В веселье не принимала участия только Дуговская, которую Алевтине и Дианке с трудом удалось уговорить поехать вместе со всеми – развеяться, подышать свежим воздухом. Едва катер причалил к берегу, Римма взяла свой рюкзачок и, выбрав небольшую полянку метрах в двухстах от общего «караван-сарая», легла там на привезенное из дома покрывало. Сделала вид, что дремлет. Поначалу девчонки то и дело бегали к ней: звали поиграть в бадминтон, в волейбол, потом приглашали к импровизированному столу – она благодарила и отказывалась. В конце концов Габаритов велел отнести ей еду на полянку и больше не приставать: «Не видите, она хочет побыть одна? Ну и оставьте ее в покое!»
Алиджан Абдуллаевич вообще был душка. Травил анекдоты, говорил комплименты женщинам, пытался подпевать штатному гитаристу-вокалисту бухгалтеру Вадику. И даже следил за тем, чтобы рискнувшие побултыхаться в речной воде сотрудники перед водными процедурами не увлекались спиртным. В Москву возвращались вечером. В кают-компании команда катера накрыла чайный стол с бутербродами, пирожками и пирожными. От обилия выпитого и съеденного Улю слегка замутило, и она поднялась на верхнюю палубу подышать свежим воздухом. Там в одиночестве сидела Дуговская. Уля хотела пройти мимо и приземлиться в противоположном углу, но «врагиня» вдруг предложила:
– Давай сюда. Я с общего стола бутылку винишка утащила. Выпьем?
– А из чего? Не из горла же?
– Почему бы и нет?! Можно подумать, ты всю жизнь только из бокалов муранского стекла хлещешь! Да не кривись, не кривись. У меня пара одноразовых стаканчиков припасена.
Дуговская налила в стаканы рубиновую жидкость и предложила тост:
– За нас, за одиноких баб, которые сами пробиваются по жизни!
Уля хотела что-то возразить или добавить, но подхватила со скамейки стакан и выпила залпом.
– А теперь сразу по второй, – освоилась в роли тамады Дуговская. – За то, чтоб мужики для нас с тобой все же нашлись. Только чтоб настоящие, самостоятельные: при мозгах, при хорошем деле, а главное – чтоб без подлости в душе…
Красивые Римкины губы задрожали, но глаза остались сухими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Полетову по приказу Габаритова вывели из редакции двое охранников. Под руки. Обернувшись назад, она продолжала кричать:
– Я что, не смогу себе и сыну на хлеб заработать? Смогу! Пусть без масла и икры, но мой ребенок не будет стыдиться своей матери и сам не вырастет рабом!
А проверка на полиграфе прошла успешно. По результатам обследования из редакции Габаритов вышвырнул только троих: корреспондента отдела спорта Васю Батюшкова, «звонаря» (одну из тех, кто целыми днями сидит на телефоне и обзванивает агентов на предмет информации для маленьких заметок) тихую Олю Никушину и фотокора Женю Федулова. Приволакивая левую ногу (давала о себе знать полученная в Сочи травма), он ходил по кабинетам и клялся, что никогда и в мыслях не держал ничего дурного про Алиджана Абдуллаевича. Но все опускали глаза. Заступаться за человека, у которого подскочило давление и выступил пот во время ответа на вопрос, нравится ли ему руководство корпорации, никто не хотел.
Обследование длилось несколько дней, и, когда наконец полиграфолог, собрав в кейс аппаратуру и вежливо попрощавшись, покинул стены редакции, оставшийся в наличии состав вздохнул с облегчением. А Габаритов пообещал, что для тех, кто прошел проверку на лояльность, устроит праздник. Арендует на целый день теплоход, который отвезет сотрудников «Бытия» в бухту Радости, где будут пожарены шашлыки и устроены всевозможные конкурсы и викторины с дорогими призами.
Путешествие по Москве-реке назначили на субботу, а накануне вечером в редакцию позвонила известная писательница Мария Додонцева. Трубку взяла Юля. Выслушав авторшу бестселлеров, она обратилась к стоящему неподалеку от ее стола Габаритову:
– Это Додонцева звонит, та самая. Хочет поговорить с автором заметки про щенка, которого у нее купила Анна Фристи.
– Ругается? – нахмурился Габаритов.
– Нет, смеется.
– Ну тогда я сам поговорю.
Алиджан Абдуллаевич любил пообщаться с такими же, как он, великими и известными, но только когда те не обвиняли газету во вранье и не грозились подать в суд.
Однако к окончанию разговора (впрочем, говорила одна Додонцева, а Габаритов только изредка мычал) босс стал похож на грозовую тучу. Пробормотав: «Мне тоже. До свиданья» – и положив трубку, босс рыкнул:
– Асеева!
Уля примчалась на зов, как верная Сивка-бурка, и встала перед Габаритовым, как лист перед травой.
– Кто писал заметку про собак Додонцевой и Фристи?
– Я уже не помню, Алиджан Абдуллаевич, это давно было… Кажется, Ярик… Или Стасик.
– Вот выясни – и башкой об стенку! Еще я от всяких додонцевых не выслушивал! Писательница только что приехала из отпуска и стала просматривать номера «Бытия» – оказывается, она у нас некоторые сюжеты берет (тут в голосе босса прозвучали гордые нотки). И увидела заметку про то, что Анна Фристи приобрела себе щенка-«девочку» от додонцевской собаки. А у писательницы ее шарпеиха только однажды и окутилась. Четыре года назад. И «мальчиком». Щенка она подарила своим знакомым. Додонцева решила, что Фристи купила внучку или правнучку ее шарпеихи, собрала подарки для щенка и позвонила певичке, чтоб напроситься в гости – как-никак, они теперь вроде родственники. А Анна, услышав пересказ «бытийной» заметки и узнав породу додонцевской собаки, зашлась от смеха. Оказалось, она действительно купила себе щенка. Но бобтейла! Ты, Асеева, хотя бы представляешь, какую вы хрень в газету протиснули?
– Я в собаках не разбираюсь… Бывает же, что и разные породы скрещивают или они сами, ну собаки эти, на улице скрещиваются.
– Так открой сейчас Интернет и посмотри, что такое шарпей и что такое бобтейл. Это все равно что тебя с мышом скрестить! Или с кроликом!
– Хорошо, я разберусь, откуда Стасик эту информацию взял.
– Разберись, разберись. Твое счастье, что эта Додонцева – баба нескандальная, на всех углах нас на смех поднимать не будет. А вот насчет Фристи я не уверен – мы ее чуть не в каждом номере лажаем.
Дуэт
Путешествие на прогулочном катере (большом, с кают-компанией внизу и прогулочной палубой наверху), можно сказать, удалось. Народ наелся от пуза шашлыков, пострелял из пневмопистолетов (их предусмотрительно прихватили с собой охранники) по мишеням, кое-кто, несмотря на прохладную погоду, рискнул искупаться. В веселье не принимала участия только Дуговская, которую Алевтине и Дианке с трудом удалось уговорить поехать вместе со всеми – развеяться, подышать свежим воздухом. Едва катер причалил к берегу, Римма взяла свой рюкзачок и, выбрав небольшую полянку метрах в двухстах от общего «караван-сарая», легла там на привезенное из дома покрывало. Сделала вид, что дремлет. Поначалу девчонки то и дело бегали к ней: звали поиграть в бадминтон, в волейбол, потом приглашали к импровизированному столу – она благодарила и отказывалась. В конце концов Габаритов велел отнести ей еду на полянку и больше не приставать: «Не видите, она хочет побыть одна? Ну и оставьте ее в покое!»
Алиджан Абдуллаевич вообще был душка. Травил анекдоты, говорил комплименты женщинам, пытался подпевать штатному гитаристу-вокалисту бухгалтеру Вадику. И даже следил за тем, чтобы рискнувшие побултыхаться в речной воде сотрудники перед водными процедурами не увлекались спиртным. В Москву возвращались вечером. В кают-компании команда катера накрыла чайный стол с бутербродами, пирожками и пирожными. От обилия выпитого и съеденного Улю слегка замутило, и она поднялась на верхнюю палубу подышать свежим воздухом. Там в одиночестве сидела Дуговская. Уля хотела пройти мимо и приземлиться в противоположном углу, но «врагиня» вдруг предложила:
– Давай сюда. Я с общего стола бутылку винишка утащила. Выпьем?
– А из чего? Не из горла же?
– Почему бы и нет?! Можно подумать, ты всю жизнь только из бокалов муранского стекла хлещешь! Да не кривись, не кривись. У меня пара одноразовых стаканчиков припасена.
Дуговская налила в стаканы рубиновую жидкость и предложила тост:
– За нас, за одиноких баб, которые сами пробиваются по жизни!
Уля хотела что-то возразить или добавить, но подхватила со скамейки стакан и выпила залпом.
– А теперь сразу по второй, – освоилась в роли тамады Дуговская. – За то, чтоб мужики для нас с тобой все же нашлись. Только чтоб настоящие, самостоятельные: при мозгах, при хорошем деле, а главное – чтоб без подлости в душе…
Красивые Римкины губы задрожали, но глаза остались сухими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61