Бертольд выронил свою винтовку. В дополнение к этой веселой сцене грузовик резко затормозил, отчего солдаты, естественно, завалились друг на друга, а один даже упал на пол.
– Внимание!! – продолжал свои бодрящие крики телефон. – Боевая готовность «два»!! Боевая готовность «два»!!
Может быть, на этот раз намечалось что-то серьезное, и Оскар не собирался этого пропустить. Он подобрал с пола винтовку и сунул ее в руки хлопающему глазами охраннику.
– Держи, сынок. Может, когда-нибудь она тебе понадобится… Идем-ка наружу.
Бертольд безропотно подчинился. Они выпрыгнули на бетонку и побежали вдоль колонны. В машинах, плотно приткнувшихся друг к другу, встревожено переговаривались солдаты. Пока Оскар добрался до головной, он основательно вымок. Командование австрийцев собралось около застывшего у обочины полковничьего джипа. Швальбе, ожесточенно размахивая руками, что-то объяснял нескольким офицерам. Его пальцы с грязными ногтями указывали на городок, расположившийся в трех-четырех километрах впереди. Там-то и кончалось необъятное злаковое поле, а с другой стороны дороги к городку примыкало огороженное пастбище таких же внушительных размеров (раньше оно было закрыто от глаз несколькими крутобокими холмами). Офицеры разглядывали поселение через бинокли, смонтированные на касках. Оскар тоже включил очки на увеличение, и дома мгновенно выросли в размерах. Это были красивые и большие двух-, трех– и четырехэтажные коттеджи с белыми стенами и красными черепичными крышами. Что-то в городе было не в порядке – несмотря на то, что время шло к вечеру, улицы пустовали, а в белесо-голубые небеса поднимались несколько струй дыма и два огненных облака.
– В чем дело? – деловито спросил Оскар полковника. Тот сдвинул на затылок свою каску, отчего стал похож на летчика со старинных картинок, и обернулся, чтобы поискать помощи у офицеров, но те безучастно смотрели в бинокли, а не на командира.
– Что ты тут делаешь, Энсон? – спросил наконец Швальбе неуверенно – он еще не решил, как относиться к наглому попутчику. Энсон – так Оскар счел нужным представиться, так было записано в его драном паспорте «Гражданина Европы».
– Я подумал, что смогу быть полезен.
– Ах, даже так?! Ну что ж, здесь все просто: наши разведчики обнаружили в городке вооруженных людей, и это не крестьянские увальни с двустволками, а опасные парни из сил самообороны Турина. Несколько человек, без тяжелого оружия – вот что мои ребята успели пока сообщить.
– Вы боитесь, что поблизости могут быть их приятели с пушками и ракетами?
– Да, боимся. Здесь рядышком довольно крупный город, Нови-Лигуриа, база туринцев в пригорных районах. До него несколько километров, – полковник помолчал немного, потом повернулся к человеку в мягкой шапочке и с кабелями, свисающими из панелек на висках. – Поэтому, Фриц, твое предложение насчет расстрела города из танковых пушек выглядит, мягко говоря, неуместным.
Еще один офицер, с широкими ножнами на поясе, снял с головы шлем вместе со всеми навешанными на него приборами. Несколько капель пота тут же скатились со лба к губам, а одна повисла на кончике носа. Офицер смахнул ее рукой и презрительно фыркнул:
– Разведчики заметили только пятерых итальяшек, совершенно не готовых к отпору. Наших тоже пятеро, так пусть они снимут макаронников! К чему нам устраивать ненужные танцы и препирательства!
Полковник метнул в сторону выступившего гневный взгляд, а танкист Фриц недовольно покачал головой:
– А если у итальянцев есть радио и они успеют им воспользоваться? Несколько снарядов объемного взрыва – и там уже некому и нечем будет просить о помощи. А насчет взрывов… Здесь, судя по всему, уже было несколько, так что на них не обратят пристального внимания.
Оставшиеся двое офицеров молча ждали решения полковника. Тот явно не хотел быть Соломоном.
– Если бы мне было позволено высказаться, – нагло влез Оскар в эту напряженную немую сцену, – то я предложил бы себя в качестве выхода. Я могу убрать всех пятерых туринцев за минимальное время и совершенно бесшумно.
Полковник вновь разразился полным ярости взглядом – на этот раз его заслужил, конечно, Оскар. Швальбе оказался в сложном положении: ему следовало сразу отправить незваного попутчика прочь, чтоб он знал свое место. Но теперь, когда полковник уже успел любезно объяснить ему ситуацию, делать это было довольно глупо. Также глупо было спокойно выслушивать предложения, порочащие честь австрийской армии и ставящие под сомнение ее боеспособность.
– А теперь, если все высказались, – сказал, наконец, полковник с убийственным холодом в голосе, – мы начнем действовать. Все по местам. Боевая готовность номер 1. Я передаю разведчикам приказ о физическом устранении врагов, а колонна медленно движется вперед. Если что-то случится – будем обороняться внутри города. Выполнять, господа офицеры!
Оскар уговорил обладателя широкого ножа, который оказался обер-лейтенантом, командиром мотопехотной роты, посадить его в ближайший к голове колонны грузовик. О том, что голову отрубают первой, ему подумалось позже.
Через пять минут колонна вползла на улицу города. Сквозь гудение моторов донеслось несколько прозвучавших недалеко автоматных очередей.
– Проклятые итальянские сукины дети!! – прошипел обер-лейтенант, а потом, не выдержав, открыл стенной лючок и высунулся наружу. – Неужели план не сработал?
Оскар по-хозяйски отпихнул в сторону солдата, чтобы вылезти в соседний люк. Телефон доносил редкие, главным образом, вопросительные фразы фельдфебелей и офицеров. Разведчики молчали, выстрелов больше не было. Оскар глядел по сторонам и видел несколько позабытую, но до боли знакомую картину разграбления и вандализма. Окна на нижних этажах были разбиты почти все, двери разнесены в щепки или полуоторваны. На улицах валялись обломки мебели, какие-то рваные тряпки, а иногда и трупы. В дверях красивого особняка, стоявшего в глубине небольшого садика, торчал застрявший рояль, а его клавиши были рассыпаны вокруг, как выбитые зубы. Пока колонна доехала до центральной площади города, на обочинах им попалось около десяти бездыханных тел стариков и старух. Только у самой площади, посреди улицы, в мертво-бесстыдной позе лежала пухлая молодая женщина. Под ее абсолютно голым телом чернело пятно засохшей крови, а по бледному телу ползали мухи…
– Что же здесь случилось? – полюбопытствовал Оскар, но никто не успел ему ответить. Грузовик резко затормозил, а телефон рявкнул: «Зальцбург!!» Услышав это слово, солдаты дружно, без суеты и толкотни, бросились к выходу из кунга. Три десятка серо-зеленых фигур, шаря по стенам домов красными точками лазерных прицелов, молча протопали вдоль фасадов, и очень скоро вся площадь была взята в кольцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Внимание!! – продолжал свои бодрящие крики телефон. – Боевая готовность «два»!! Боевая готовность «два»!!
Может быть, на этот раз намечалось что-то серьезное, и Оскар не собирался этого пропустить. Он подобрал с пола винтовку и сунул ее в руки хлопающему глазами охраннику.
– Держи, сынок. Может, когда-нибудь она тебе понадобится… Идем-ка наружу.
Бертольд безропотно подчинился. Они выпрыгнули на бетонку и побежали вдоль колонны. В машинах, плотно приткнувшихся друг к другу, встревожено переговаривались солдаты. Пока Оскар добрался до головной, он основательно вымок. Командование австрийцев собралось около застывшего у обочины полковничьего джипа. Швальбе, ожесточенно размахивая руками, что-то объяснял нескольким офицерам. Его пальцы с грязными ногтями указывали на городок, расположившийся в трех-четырех километрах впереди. Там-то и кончалось необъятное злаковое поле, а с другой стороны дороги к городку примыкало огороженное пастбище таких же внушительных размеров (раньше оно было закрыто от глаз несколькими крутобокими холмами). Офицеры разглядывали поселение через бинокли, смонтированные на касках. Оскар тоже включил очки на увеличение, и дома мгновенно выросли в размерах. Это были красивые и большие двух-, трех– и четырехэтажные коттеджи с белыми стенами и красными черепичными крышами. Что-то в городе было не в порядке – несмотря на то, что время шло к вечеру, улицы пустовали, а в белесо-голубые небеса поднимались несколько струй дыма и два огненных облака.
– В чем дело? – деловито спросил Оскар полковника. Тот сдвинул на затылок свою каску, отчего стал похож на летчика со старинных картинок, и обернулся, чтобы поискать помощи у офицеров, но те безучастно смотрели в бинокли, а не на командира.
– Что ты тут делаешь, Энсон? – спросил наконец Швальбе неуверенно – он еще не решил, как относиться к наглому попутчику. Энсон – так Оскар счел нужным представиться, так было записано в его драном паспорте «Гражданина Европы».
– Я подумал, что смогу быть полезен.
– Ах, даже так?! Ну что ж, здесь все просто: наши разведчики обнаружили в городке вооруженных людей, и это не крестьянские увальни с двустволками, а опасные парни из сил самообороны Турина. Несколько человек, без тяжелого оружия – вот что мои ребята успели пока сообщить.
– Вы боитесь, что поблизости могут быть их приятели с пушками и ракетами?
– Да, боимся. Здесь рядышком довольно крупный город, Нови-Лигуриа, база туринцев в пригорных районах. До него несколько километров, – полковник помолчал немного, потом повернулся к человеку в мягкой шапочке и с кабелями, свисающими из панелек на висках. – Поэтому, Фриц, твое предложение насчет расстрела города из танковых пушек выглядит, мягко говоря, неуместным.
Еще один офицер, с широкими ножнами на поясе, снял с головы шлем вместе со всеми навешанными на него приборами. Несколько капель пота тут же скатились со лба к губам, а одна повисла на кончике носа. Офицер смахнул ее рукой и презрительно фыркнул:
– Разведчики заметили только пятерых итальяшек, совершенно не готовых к отпору. Наших тоже пятеро, так пусть они снимут макаронников! К чему нам устраивать ненужные танцы и препирательства!
Полковник метнул в сторону выступившего гневный взгляд, а танкист Фриц недовольно покачал головой:
– А если у итальянцев есть радио и они успеют им воспользоваться? Несколько снарядов объемного взрыва – и там уже некому и нечем будет просить о помощи. А насчет взрывов… Здесь, судя по всему, уже было несколько, так что на них не обратят пристального внимания.
Оставшиеся двое офицеров молча ждали решения полковника. Тот явно не хотел быть Соломоном.
– Если бы мне было позволено высказаться, – нагло влез Оскар в эту напряженную немую сцену, – то я предложил бы себя в качестве выхода. Я могу убрать всех пятерых туринцев за минимальное время и совершенно бесшумно.
Полковник вновь разразился полным ярости взглядом – на этот раз его заслужил, конечно, Оскар. Швальбе оказался в сложном положении: ему следовало сразу отправить незваного попутчика прочь, чтоб он знал свое место. Но теперь, когда полковник уже успел любезно объяснить ему ситуацию, делать это было довольно глупо. Также глупо было спокойно выслушивать предложения, порочащие честь австрийской армии и ставящие под сомнение ее боеспособность.
– А теперь, если все высказались, – сказал, наконец, полковник с убийственным холодом в голосе, – мы начнем действовать. Все по местам. Боевая готовность номер 1. Я передаю разведчикам приказ о физическом устранении врагов, а колонна медленно движется вперед. Если что-то случится – будем обороняться внутри города. Выполнять, господа офицеры!
Оскар уговорил обладателя широкого ножа, который оказался обер-лейтенантом, командиром мотопехотной роты, посадить его в ближайший к голове колонны грузовик. О том, что голову отрубают первой, ему подумалось позже.
Через пять минут колонна вползла на улицу города. Сквозь гудение моторов донеслось несколько прозвучавших недалеко автоматных очередей.
– Проклятые итальянские сукины дети!! – прошипел обер-лейтенант, а потом, не выдержав, открыл стенной лючок и высунулся наружу. – Неужели план не сработал?
Оскар по-хозяйски отпихнул в сторону солдата, чтобы вылезти в соседний люк. Телефон доносил редкие, главным образом, вопросительные фразы фельдфебелей и офицеров. Разведчики молчали, выстрелов больше не было. Оскар глядел по сторонам и видел несколько позабытую, но до боли знакомую картину разграбления и вандализма. Окна на нижних этажах были разбиты почти все, двери разнесены в щепки или полуоторваны. На улицах валялись обломки мебели, какие-то рваные тряпки, а иногда и трупы. В дверях красивого особняка, стоявшего в глубине небольшого садика, торчал застрявший рояль, а его клавиши были рассыпаны вокруг, как выбитые зубы. Пока колонна доехала до центральной площади города, на обочинах им попалось около десяти бездыханных тел стариков и старух. Только у самой площади, посреди улицы, в мертво-бесстыдной позе лежала пухлая молодая женщина. Под ее абсолютно голым телом чернело пятно засохшей крови, а по бледному телу ползали мухи…
– Что же здесь случилось? – полюбопытствовал Оскар, но никто не успел ему ответить. Грузовик резко затормозил, а телефон рявкнул: «Зальцбург!!» Услышав это слово, солдаты дружно, без суеты и толкотни, бросились к выходу из кунга. Три десятка серо-зеленых фигур, шаря по стенам домов красными точками лазерных прицелов, молча протопали вдоль фасадов, и очень скоро вся площадь была взята в кольцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99