Нужно было завладеть наголовником субъекта с красным носом, причем так, чтобы не показать местной публике денег – иначе могут пришить. Оскар пошарил в карманах и нашел в правом шприц-ампулу с болеутоляющим – она тоже завалялась в память о сражении в горах. Глупый забулдыга отдал шляпу с радостью – он, конечно, думал, что все ампулы содержат одну только наркоту. Оскар тщательно вытер шляпу изнутри платком, побрызгал бактерицидным аэрозолем и глубоко нахлобучил на лоб. Немного велика, но это не беда. Он вышел на улицу и пошагал прямо к автобану, ведущему на юг. Сверху накрапывал мелкий противный дождь, радиационный фон был весьма незначителен. От Дуная дул слабый ветер, перегоняющий по пустым улицам мусор. Да-да, мусор! Когда-то «Австрия» и «мусор» были словами, неупотребимыми вместе. Когда-то… Бог мой, а было ли это?! Может, ласковое безвредное солнце, ровный асфальт, подстриженные деревья и красивые домики с красной черепицей – это бред, вымысел? Взгляд натыкался на облупленные стены под полуосыпавшимися крышами, окна, криво заколоченные пластиковыми щитами, и разум не находил ответа на вопрос. Оскар самопроизвольно ускорил шаг, чтобы быстрее выйти на дорогу и уехать прочь, туда, где нужно действовать и нет времени размышлять. Он перевалил гигантскую гору окаменелых отходов, за которой лежал автобан. Справа теснились домики Швехата, сзади на горке осталась ночлежка. Шоссе выглядело так, словно многие годы по нему никто не ездил. Энквист спустился на обочину, стряхнул со шляпы скопившиеся на полях капли и размеренно зашагал на юго-восток, погружаясь во все усиливающийся дождь. Через час его подобрала старая-престарая IFA.
– Wohin willst du fahren? (Куда ты едешь? (нем.)). – спросила на ломаном немецком пожилая женщина, сидевшая за баранкой.
– Ich sprache madyar (Я говорю на венгерском (нем.))., – ответил Оскар, устроившись на жестком сидении, и добавил по-венгерски: – А еду я в Венгрию – и все тут.
Женщина хрипло рассмеялась.
– Венгрия большая! Я спрашиваю потому, что скоро сверну: мне нужно на 84-ую магистраль.
– Ну, если уточнить, то мне надо бы попасть в Веспрем, а с какой стороны – не так важно.
– Отлично! Я дотрясу тебя до Кёсега.
Оскар ничего не ответил – какая к черту разница, главное не идти пешком. Название города ему ни о чем не говорило. Женщина с невежливым интересом разглядывала попутчика.
– Если ты грабитель – говорю сразу: взять с меня нечего. Могу высадить, чтоб ты поискал себе кого побогаче.
– Оригинальные у вас тут отношения с грабителями. Милая моя, какой грабеж в такую погоду! И вообще, я хороший мальчик. А ты зачем подобрала меня? Неужели не боялась?
– Мне терять нечего! Таратайка не моя, денег кот наплакал, а ехать скучно, дождь такой-сякой, что же делать старой болтливой тетке?
– У, так значит, это я буду жертвой? – Оскар с улыбкой посмотрел сквозь пелену воды на лобовом стекле – унылая пузырящаяся дорога убегала за еле видные холмы.
– Нет ли у тебя покурить? – спросила женщина.
Энквист угостил ее корсиканскими папиросами, которые вез с собой специально для таких случаев. Она, окутавшись ароматным дымом, принялась болтать без умолку. Разговор сначала шел о том, как трудно ей, старой больной женщине, мотаться туда-сюда на полумертвой колымаге, отвозя в Вену ящики стреляных гильз. О чем она говорила дальше, Оскар уже не слышал. Он даже не думал ни о чем – просто разглядывал трещинки на стекле, выцветшую маленькую фотографию девочки с бантом на передней панели, качающего облезшей головой игрушечного бульдога над перчаточным отделением… Иногда собеседница выводила его из ступора, настойчиво задавая ничего не значащие вопросы. Тогда он односложно отвечал и снова погружался в транс.
Только одна мысль исподволь всплывала в мозгу. Он отгонял ее, она пряталась, чтобы вскоре вновь пробираться к вершинам сознания. Скоро он будет на месте. Что потом? Что? Как ему решить загадку, условия которой до конца не сформулированы? Как и с чего начинать? Болтовня Людвига о сотнях замученных насмерть или просто убитых агентов ничего не значила, но Женька тоже упоминал череду провалов. Страшно? Оскар не считал себя суперагентом. Сколько он себя помнил, всегда ему сопутствовал страх, который он держал в рамках, но не мог изничтожить до конца: когда-то это все кончится, и ОНИ схватят меня. Может быть, завтра? Он ехал в страну, ведущую войну на уничтожение с сильным и опасным противником. Загнанный в угол зверь кусает всех вокруг – и своих, и чужих. Умения избежать его отравленных смертью клыков здесь мало, нужно и немалое везение. Есть ли оно у Оскара Энквиста? Он не мог ответить на этот вопрос.
13. ВИЗИТ В ХАОС
Кёсег оказался крупным городишком, однако эта величина была нездоровой – как полнота больного ожирением человека. От небольшого старого центра в стороны расползались нескончаемые армейские склады, перемежаемые казармами. На востоке, в районе, словно в насмешку называемом «Чехени-парк», чадил трубами водородный завод. Северные пригороды образовывались громадным ремонтным заводом, принадлежащим вооруженным силам. Венцом всему был такой же гигантский, как все остальное, концентрационный лагерь, который находился сразу за южной окраиной.
Водительница, предварительно осведомившись о финансовых возможностях клиента, привезла его в «последний приличный отель в городе» с подозрительным названием «Иротткё». Это здание не претендовало на оригинальность форм – простая трехэтажная коробка с черепичной крышей и когда-то мягко-оранжевыми, а теперь грязно-коричневыми стенами. У двустворчатой, забитой пластиковыми щитами двери на двух деревянных столбиках крепился фанерный плакат, гласящий о том, что гостиница обслуживает своих клиентов уже более полувека. Рядом с плакатом стоял одноногий швейцар в бесформенной панамке, без глаза и с нереально ярким фиолетовым носом – сначала Оскар принял его за нищего. Однако в руках он держал не картонную коробку для подаяний, а тусклый и исцарапанный автомат фирмы «Беретта».
– Пшел вон, оборванец! – гнусаво прошипел сей потасканный цербер в адрес приблизившегося к дверям Энквиста. Через секунду он подпрыгнул на своей единственной ноге выше, чем Оскар смог бы на двух, потому что увидел блеск серебра в ладони пришельца. – Ой, тысяча извинений благородному господину!! Милости просим, милости просим!
Скрюченные пальцы мгновенно ухватили добычу, а вторая рука, с ловкостью фокусника убравшая за спину оружие, распахнула двери. Внутри Оскар немного растерялся, попав из серого дневного света во тьму. Привыкнув к ней, он разглядел высокую, заставленную пустыми и полупустыми бутылками стойку. На тихий оклик из-за нее высунулась маленькая головка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Wohin willst du fahren? (Куда ты едешь? (нем.)). – спросила на ломаном немецком пожилая женщина, сидевшая за баранкой.
– Ich sprache madyar (Я говорю на венгерском (нем.))., – ответил Оскар, устроившись на жестком сидении, и добавил по-венгерски: – А еду я в Венгрию – и все тут.
Женщина хрипло рассмеялась.
– Венгрия большая! Я спрашиваю потому, что скоро сверну: мне нужно на 84-ую магистраль.
– Ну, если уточнить, то мне надо бы попасть в Веспрем, а с какой стороны – не так важно.
– Отлично! Я дотрясу тебя до Кёсега.
Оскар ничего не ответил – какая к черту разница, главное не идти пешком. Название города ему ни о чем не говорило. Женщина с невежливым интересом разглядывала попутчика.
– Если ты грабитель – говорю сразу: взять с меня нечего. Могу высадить, чтоб ты поискал себе кого побогаче.
– Оригинальные у вас тут отношения с грабителями. Милая моя, какой грабеж в такую погоду! И вообще, я хороший мальчик. А ты зачем подобрала меня? Неужели не боялась?
– Мне терять нечего! Таратайка не моя, денег кот наплакал, а ехать скучно, дождь такой-сякой, что же делать старой болтливой тетке?
– У, так значит, это я буду жертвой? – Оскар с улыбкой посмотрел сквозь пелену воды на лобовом стекле – унылая пузырящаяся дорога убегала за еле видные холмы.
– Нет ли у тебя покурить? – спросила женщина.
Энквист угостил ее корсиканскими папиросами, которые вез с собой специально для таких случаев. Она, окутавшись ароматным дымом, принялась болтать без умолку. Разговор сначала шел о том, как трудно ей, старой больной женщине, мотаться туда-сюда на полумертвой колымаге, отвозя в Вену ящики стреляных гильз. О чем она говорила дальше, Оскар уже не слышал. Он даже не думал ни о чем – просто разглядывал трещинки на стекле, выцветшую маленькую фотографию девочки с бантом на передней панели, качающего облезшей головой игрушечного бульдога над перчаточным отделением… Иногда собеседница выводила его из ступора, настойчиво задавая ничего не значащие вопросы. Тогда он односложно отвечал и снова погружался в транс.
Только одна мысль исподволь всплывала в мозгу. Он отгонял ее, она пряталась, чтобы вскоре вновь пробираться к вершинам сознания. Скоро он будет на месте. Что потом? Что? Как ему решить загадку, условия которой до конца не сформулированы? Как и с чего начинать? Болтовня Людвига о сотнях замученных насмерть или просто убитых агентов ничего не значила, но Женька тоже упоминал череду провалов. Страшно? Оскар не считал себя суперагентом. Сколько он себя помнил, всегда ему сопутствовал страх, который он держал в рамках, но не мог изничтожить до конца: когда-то это все кончится, и ОНИ схватят меня. Может быть, завтра? Он ехал в страну, ведущую войну на уничтожение с сильным и опасным противником. Загнанный в угол зверь кусает всех вокруг – и своих, и чужих. Умения избежать его отравленных смертью клыков здесь мало, нужно и немалое везение. Есть ли оно у Оскара Энквиста? Он не мог ответить на этот вопрос.
13. ВИЗИТ В ХАОС
Кёсег оказался крупным городишком, однако эта величина была нездоровой – как полнота больного ожирением человека. От небольшого старого центра в стороны расползались нескончаемые армейские склады, перемежаемые казармами. На востоке, в районе, словно в насмешку называемом «Чехени-парк», чадил трубами водородный завод. Северные пригороды образовывались громадным ремонтным заводом, принадлежащим вооруженным силам. Венцом всему был такой же гигантский, как все остальное, концентрационный лагерь, который находился сразу за южной окраиной.
Водительница, предварительно осведомившись о финансовых возможностях клиента, привезла его в «последний приличный отель в городе» с подозрительным названием «Иротткё». Это здание не претендовало на оригинальность форм – простая трехэтажная коробка с черепичной крышей и когда-то мягко-оранжевыми, а теперь грязно-коричневыми стенами. У двустворчатой, забитой пластиковыми щитами двери на двух деревянных столбиках крепился фанерный плакат, гласящий о том, что гостиница обслуживает своих клиентов уже более полувека. Рядом с плакатом стоял одноногий швейцар в бесформенной панамке, без глаза и с нереально ярким фиолетовым носом – сначала Оскар принял его за нищего. Однако в руках он держал не картонную коробку для подаяний, а тусклый и исцарапанный автомат фирмы «Беретта».
– Пшел вон, оборванец! – гнусаво прошипел сей потасканный цербер в адрес приблизившегося к дверям Энквиста. Через секунду он подпрыгнул на своей единственной ноге выше, чем Оскар смог бы на двух, потому что увидел блеск серебра в ладони пришельца. – Ой, тысяча извинений благородному господину!! Милости просим, милости просим!
Скрюченные пальцы мгновенно ухватили добычу, а вторая рука, с ловкостью фокусника убравшая за спину оружие, распахнула двери. Внутри Оскар немного растерялся, попав из серого дневного света во тьму. Привыкнув к ней, он разглядел высокую, заставленную пустыми и полупустыми бутылками стойку. На тихий оклик из-за нее высунулась маленькая головка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99