Я ничего не слышала… Выходит, что из нас почти никого не осталось, только мы с тобой.
– И Рыжик.
– Да, и Рыжик.
Нельзя сказать, чтобы просмотр киноленты прошел с успехом. Пастор приехал, когда они кончали обедать, и вошел в столовую, стряхивая снег с воротника пальто.
– Входите, уважаемый, входите. Мы сейчас. Вот вам рюмка портвейну, присаживайтесь. С дочерью моей вы, конечно, знакомы? А это мой новоиспеченный зять.
– С ним я, кажется, тоже имел уже удовольствие познакомиться.
– Вздор, он здесь не бывал с тех пор, как еще пешком под стол ходил, задолго до вас.
Пастор не спеша тянул портвейн и поглядывал на Адама с таким выражением, что Нина чуть не прыскала со смеху. Наконец Адам тоже фыркнул, и пастор утвердился в своих подозрениях. Таким образом, отношения стали натянутыми еще до того, как все сели в машину. Впрочем, полковник, всецело поглощенный перевозкой своей аппаратуры, ничего не заметил.
– Вы здесь впервые? – спросил пастор, ведя машину по глубокому снегу.
– Я жил в этих краях в детстве.
– Да… но ведь вы совсем недавно сюда приезжали, разве нет? Полковник, знаете ли, очень забывчив.
– Нет, нет. Я здесь пятнадцать лет не был.
– Вот как, – сказал пастор и закончил вполголоса: – Невероятно, невероятно и очень печально.
Жена пастора, предвкушая вечер в веселом обществе, заранее приготовила в гостиной кофе с шоколадным печеньем, но полковник живо положил конец этому легкомыслию, погрузив их всех в темноту.
Он вывинтил электрические лампочки и вставил в розетку штепсель своего проектора. Яркий луч прорезал гостиную, выхватив из мрака пастора, шепотом сообщавшего на ухо жене о своем открытии.
– …тот самый молодой человек, о котором я тебе рассказывал, – говорил он. – Явно помешан, бедняга. Даже не помнит, что приезжал сюда. В возрасте полковника такие вещи, может быть, естественны, но когда человек так молод… печальный прогноз для потомства…
Полковник прервал свои приготовления.
– Знаете, уважаемый, что мне пришло в голову. Хорошо бы сюда доставить старика Флорина. Он, пока снимали картину, почти все время пролежал больной. Ему наверняка интересно было бы посмотреть. Будьте другом, съездите за ним на машине, а?
– Право же, полковник, по-моему, это не обязательно. И машину я уже поставил в гараж
– Я без вас не начну, не беспокойтесь. Мне тут еще есть с чем повозиться Мы вас подождем. Обещаю
– Дорогой полковник, на улице валит снег, началась метель. Не окажется ли это плохой услугой – вытащить пожилого человека из дому в такую погоду, чтобы показать ему фильм, который, я не сомневаюсь, скоро будет демонстрироваться по всей стране?
– Ну хорошо, хорошо, уважаемый, будь по-вашему. Я только подумал, что сегодня как никак сочельник… о черт, током дернуло.
Адам с Ниной и пастор с женой терпеливо сидели в темноте. Через некоторое время полковник развернул скатанный в трубку посеребренный экран.
– Ну-ка, кто-нибудь, – сказал он, – помогите мне убрать с камина всю эту мелочь.
Жена пастора бросилась спасать свои безделушки.
– Как думаете, выдержит? – спросил полковник, взбираясь на рояль и проявляя разбуженные волнением поразительные запасы дремавшей энергии. – Так, теперь подайте мне экран. Отлично. Ничего, если я ввинчу вам в стену парочку шурупов? Совсем маленьких.
Вскоре экран был укреплен и линза повернута так, что на него лег небольшой квадрат света.
Публика замерла в ожидании.
– Начинаю, – сказал полковник и запустил проектор.
Послышалось жужжание, и вдруг стало видно, как четыре всадника в военной форме задом скачут по аллее парка.
– Эге, тут что-то не так, – сказал полковник. – Странно. Должно быть, я забыл ее перемотать.
Всадники исчезли, и снова послышалось жужжание – лента перематывалась на другую катушку.
– Вот, – сказал полковник, и на этот раз появилась надпись ровным, четким шрифтом: ПРОИЗВОДСТВО БРИТАНСКОЙ КОМПАНИИ ВУНДЕРФИЛЬМ. Надпись эта, сильно вибрируя, но в остальном не меняясь, заполняла экран довольно долго («Титры, конечно, надо будет немного подрезать, прежде чем выпускать ее в прокат», – объяснил полковник), а потом сменилась другой: С УЧАСТИЕМ ЭФФИ ЛАТУШ. Это сообщение на экране не задержалось, они едва успели его прочесть, как оно покатилось куда-то вбок и вниз («Черт, – сказал полковник, – съехало».) Последовала долгая пауза, а затем:
ЧУДОМ СПАСШИЙСЯ
ФИЛЬМ, ОСНОВАННЫЙ НА ЖИЗНЕОПИСАНИИ ДЖОНА ВЕСЛИ
(«Вот видите», – сказал полковник.)
АНГЛИЯ XVIII ВЕКА
Четверо мужчин в париках и маскарадных костюмах сломя голову бросились к столу и стали играть в карты. На столе были стаканы, горы денег и свечи. Мужчины играли с лихорадочным азартом и много пили. («Тут должна быть песня, – сказал полковник, – но мой аппарат, к сожалению, не дает звука».) Потом появился разбойник, задержавший ту самую карету, которую Адам видел во время съемок; потом голодные нищие у входа в даутингскую церковь; потом дамы в маскарадных костюмах, танцующие менуэт. Временами головы их исчезали над верхом экрана; временами они по пояс погружались вниз, словно в трясину; один раз сбоку мелькнул мистер Айзекс без пиджака, знаками подгонявший танцующих. («Я его выкину», – сказал полковник.)
ДОМ СВЯЩЕННИКА В ЭПВОРТЕ
ЛИНКОЛЬНШИР (АНГЛИЯ)
(«Это на случай, если картину приобретут в Штатах, – сказал полковник. – Линкольншира, у них там, кажется, нет, но все же уточнить не мешает».)
Появился угол дома в Даутинге, из окон валил дым. Старый священник в лихорадочном темпе передавал стоявшим поблизости ребенка за ребенком. («В доме пожар, – объяснил полковник. – Это мы устроили совсем просто – жгли какое-то снадобье, которое Айзекс привез с собой. Вонь стояла невыносимая».)
Так события в фильме сменялись в течение примерно получаса. Одна из особенностей картины состояла в том, что в самых драматических и важных для развития сюжета местах лента, казалось, крутилась особенно быстро. Крестьяне бежали в церковь, как наэлектризованные; любовники пулей влетали в окна и вылетали обратно; лошади мелькали перед глазами, как автомобили; восстания происходили так мгновенно, что их едва успевали заметить. Зато эпизоды спокойные, статичные – разговор в саду между двумя священниками, миссис Весли на молитве, леди Хантингдота, спящая в своем замке, и т. п. – тянулись нестерпимо долго. Даже полковник Блаунт обратил внимание на этот изъян.
– Здесь, пожалуй, можно кое-что вырезать, – сказал он после того, как Весли просидел за сочинением памфлета четыре с половиной минуты.
Когда пленка кончилась, все с облегчением зашевелились.
– Очень, очень мило, – сказал жена пастора. – Очень мило и поучительно.
– Поздравляю вас, полковник, картина захватывающе интересная. Я понятия не имел, что жизнь Весли была так богата приключениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– И Рыжик.
– Да, и Рыжик.
Нельзя сказать, чтобы просмотр киноленты прошел с успехом. Пастор приехал, когда они кончали обедать, и вошел в столовую, стряхивая снег с воротника пальто.
– Входите, уважаемый, входите. Мы сейчас. Вот вам рюмка портвейну, присаживайтесь. С дочерью моей вы, конечно, знакомы? А это мой новоиспеченный зять.
– С ним я, кажется, тоже имел уже удовольствие познакомиться.
– Вздор, он здесь не бывал с тех пор, как еще пешком под стол ходил, задолго до вас.
Пастор не спеша тянул портвейн и поглядывал на Адама с таким выражением, что Нина чуть не прыскала со смеху. Наконец Адам тоже фыркнул, и пастор утвердился в своих подозрениях. Таким образом, отношения стали натянутыми еще до того, как все сели в машину. Впрочем, полковник, всецело поглощенный перевозкой своей аппаратуры, ничего не заметил.
– Вы здесь впервые? – спросил пастор, ведя машину по глубокому снегу.
– Я жил в этих краях в детстве.
– Да… но ведь вы совсем недавно сюда приезжали, разве нет? Полковник, знаете ли, очень забывчив.
– Нет, нет. Я здесь пятнадцать лет не был.
– Вот как, – сказал пастор и закончил вполголоса: – Невероятно, невероятно и очень печально.
Жена пастора, предвкушая вечер в веселом обществе, заранее приготовила в гостиной кофе с шоколадным печеньем, но полковник живо положил конец этому легкомыслию, погрузив их всех в темноту.
Он вывинтил электрические лампочки и вставил в розетку штепсель своего проектора. Яркий луч прорезал гостиную, выхватив из мрака пастора, шепотом сообщавшего на ухо жене о своем открытии.
– …тот самый молодой человек, о котором я тебе рассказывал, – говорил он. – Явно помешан, бедняга. Даже не помнит, что приезжал сюда. В возрасте полковника такие вещи, может быть, естественны, но когда человек так молод… печальный прогноз для потомства…
Полковник прервал свои приготовления.
– Знаете, уважаемый, что мне пришло в голову. Хорошо бы сюда доставить старика Флорина. Он, пока снимали картину, почти все время пролежал больной. Ему наверняка интересно было бы посмотреть. Будьте другом, съездите за ним на машине, а?
– Право же, полковник, по-моему, это не обязательно. И машину я уже поставил в гараж
– Я без вас не начну, не беспокойтесь. Мне тут еще есть с чем повозиться Мы вас подождем. Обещаю
– Дорогой полковник, на улице валит снег, началась метель. Не окажется ли это плохой услугой – вытащить пожилого человека из дому в такую погоду, чтобы показать ему фильм, который, я не сомневаюсь, скоро будет демонстрироваться по всей стране?
– Ну хорошо, хорошо, уважаемый, будь по-вашему. Я только подумал, что сегодня как никак сочельник… о черт, током дернуло.
Адам с Ниной и пастор с женой терпеливо сидели в темноте. Через некоторое время полковник развернул скатанный в трубку посеребренный экран.
– Ну-ка, кто-нибудь, – сказал он, – помогите мне убрать с камина всю эту мелочь.
Жена пастора бросилась спасать свои безделушки.
– Как думаете, выдержит? – спросил полковник, взбираясь на рояль и проявляя разбуженные волнением поразительные запасы дремавшей энергии. – Так, теперь подайте мне экран. Отлично. Ничего, если я ввинчу вам в стену парочку шурупов? Совсем маленьких.
Вскоре экран был укреплен и линза повернута так, что на него лег небольшой квадрат света.
Публика замерла в ожидании.
– Начинаю, – сказал полковник и запустил проектор.
Послышалось жужжание, и вдруг стало видно, как четыре всадника в военной форме задом скачут по аллее парка.
– Эге, тут что-то не так, – сказал полковник. – Странно. Должно быть, я забыл ее перемотать.
Всадники исчезли, и снова послышалось жужжание – лента перематывалась на другую катушку.
– Вот, – сказал полковник, и на этот раз появилась надпись ровным, четким шрифтом: ПРОИЗВОДСТВО БРИТАНСКОЙ КОМПАНИИ ВУНДЕРФИЛЬМ. Надпись эта, сильно вибрируя, но в остальном не меняясь, заполняла экран довольно долго («Титры, конечно, надо будет немного подрезать, прежде чем выпускать ее в прокат», – объяснил полковник), а потом сменилась другой: С УЧАСТИЕМ ЭФФИ ЛАТУШ. Это сообщение на экране не задержалось, они едва успели его прочесть, как оно покатилось куда-то вбок и вниз («Черт, – сказал полковник, – съехало».) Последовала долгая пауза, а затем:
ЧУДОМ СПАСШИЙСЯ
ФИЛЬМ, ОСНОВАННЫЙ НА ЖИЗНЕОПИСАНИИ ДЖОНА ВЕСЛИ
(«Вот видите», – сказал полковник.)
АНГЛИЯ XVIII ВЕКА
Четверо мужчин в париках и маскарадных костюмах сломя голову бросились к столу и стали играть в карты. На столе были стаканы, горы денег и свечи. Мужчины играли с лихорадочным азартом и много пили. («Тут должна быть песня, – сказал полковник, – но мой аппарат, к сожалению, не дает звука».) Потом появился разбойник, задержавший ту самую карету, которую Адам видел во время съемок; потом голодные нищие у входа в даутингскую церковь; потом дамы в маскарадных костюмах, танцующие менуэт. Временами головы их исчезали над верхом экрана; временами они по пояс погружались вниз, словно в трясину; один раз сбоку мелькнул мистер Айзекс без пиджака, знаками подгонявший танцующих. («Я его выкину», – сказал полковник.)
ДОМ СВЯЩЕННИКА В ЭПВОРТЕ
ЛИНКОЛЬНШИР (АНГЛИЯ)
(«Это на случай, если картину приобретут в Штатах, – сказал полковник. – Линкольншира, у них там, кажется, нет, но все же уточнить не мешает».)
Появился угол дома в Даутинге, из окон валил дым. Старый священник в лихорадочном темпе передавал стоявшим поблизости ребенка за ребенком. («В доме пожар, – объяснил полковник. – Это мы устроили совсем просто – жгли какое-то снадобье, которое Айзекс привез с собой. Вонь стояла невыносимая».)
Так события в фильме сменялись в течение примерно получаса. Одна из особенностей картины состояла в том, что в самых драматических и важных для развития сюжета местах лента, казалось, крутилась особенно быстро. Крестьяне бежали в церковь, как наэлектризованные; любовники пулей влетали в окна и вылетали обратно; лошади мелькали перед глазами, как автомобили; восстания происходили так мгновенно, что их едва успевали заметить. Зато эпизоды спокойные, статичные – разговор в саду между двумя священниками, миссис Весли на молитве, леди Хантингдота, спящая в своем замке, и т. п. – тянулись нестерпимо долго. Даже полковник Блаунт обратил внимание на этот изъян.
– Здесь, пожалуй, можно кое-что вырезать, – сказал он после того, как Весли просидел за сочинением памфлета четыре с половиной минуты.
Когда пленка кончилась, все с облегчением зашевелились.
– Очень, очень мило, – сказал жена пастора. – Очень мило и поучительно.
– Поздравляю вас, полковник, картина захватывающе интересная. Я понятия не имел, что жизнь Весли была так богата приключениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49