Полковник Полев в докладной записке,
поданной Императору Александру I утверждает, что Фесслер, посвятивший
Сперанского в масоны, Злобин, Розенкампф, Сперанский и ряд других лиц являются
иллюминатами. То же утверждает бывший масон Магницкий. Магницкий сообщал
Императору Александру I, что он, Магницкий, присутствовал на собрании масонов в
саду Комиссии Законов, на котором член ордена иллюминатов немец Фесслер учредил
ложу "Полярной звезды" и что на этом собрании присутствовал и Сперанский.
Граф Ростопчин, в представленной в 1811 году Великой Княгине Екатерине
Павловне "Записке о мартинистах", утверждает, что "они (мартинисты) все более
или менее преданы Сперанскому, который не придерживаясь в душе никакой секты, а
может быть и никакой религии, пользуется их услугами для направления дел и
держит их в зависимости от себя".
Александр отстранил Сперанского не только потому, что он острил на его
счет, называя его нашим воданом (Белым быком) и давая другие нелестные отзывы о
нем. Сперанский со своими друзьями масонами вел какие-то тайные интриги против
Александра I, желая подорвать его авторитет и отстранить от активного участия в
руководстве государством. Сперанский хотел превратить Александра I в
Конституционного монарха без объявления конституции.
Саглен передает, например, следующий разговор с Александром I,
произошедший 11 марта 1812 года.
Сперанский, как сообщил Александр I "имел дерзость, описав все
воинственные таланты Наполеона, советовал собрать ему Государственную думу,
предоставить ей вести войну, а себя отстранить".
"Что же я такое? Нуль, — продолжал Государь. — Из этого я вижу, что он
подкапывается под самодержавие, которое я обязан вполне предать наследникам
моим".
А то, что Сперанский действительно всеми доступными ему способами
подкапывался под самодержавие подтверждает тот общеизвестный факт, что не
кого-нибудь другого, а именно Сперанского декабристы намечали быть главой
временного правительства. Через пять дней после разговора с Сагленом Александр I
разговаривал о действиях Сперанского против него с проф. Парротом. В письме,
написанном позже Императору Николаю I Паррот так описывает свой разговор с
Александром I:
"Император описал мне неблагодарность Сперанского с гневом, которого я у
него никогда не видел, и с чувством, которое у него вызывало слезы. Изложив
представленные ему доказательства измены, он сказал мне: "Я решился завтра же
расстрелять его и желая знать ваше мнение по поводу этого, пригласил вас к
себе".
Сопоставьте эту цитату из письма Паррота к Императору Николаю I с цитатой
из книги проф. М. Зызыкина и вам станет ясно, как цинично русская интеллигенция
искажает в своих исторических сочинениях подлинные исторические факты.
Проф. Зызыкин патетически описывает, что двоедушный Александр "не сумел
создать себе опору даже в Сперанском, от которого дворянство сумело его
оттолкнуть своим клеветничеством", и что "Александр решил выдать Сперанского его
врагам, с грустью, с болью в сердце, со слезами на глазах, но выдал, зная,
однако, что он не виноват и не предатель".
А лица, с которыми Александр I разговаривал об интригах Сперанского
свидетельствуют о том, что Александр I обвинял Сперанского в подкопе под власть
не на основании донесений посторонних лиц, а на основании заявлений Сперанского,
сделанных им лично самому Александру. Проф. Зызыкин утверждает, что Александр
Первый решил выдать бедного масонского агнца его врагам, "с грустью, с болью в
сердце, со слезами на глазах", а профессор Паррот сообщает, что Александр I
описал ему действия Сперанского "с гневом, которого я у него никогда не видел".
Слезы же, о которых упоминает Паррот были следствием не грусти от сознания того,
что Александру I приходится играть роль Понтия Пилата, а следствием возмущения
предательскими действиями Сперанского. Проф. Зызыкин повторяет масонскую
выдумку, что Александр I расставался со Сперанским "с болью в сердце" от
сознания того, что он предает Сперанского, а проф. Паррот, беседовавший с
Александром I сообщает, что Император спрашивал его мнение о Сперанском,
которого "он решился завтра расстрелять" за измену. Так либеральные профессора
сотни лет искажают и фальсифицируют точные показания современников, переделывая
факты русской истории в угодном им духе.
Проф. Зызыкин вслед за другими профессорами обвиняет Александра I в том,
что он не смог найти опору даже в лице такого гениального государственного
деятеля, как М. Сперанский. Но какой опорой мог быть царю масон Сперанский,
мечтавший весь русский государственный строй переделать в духе идей французской
революции и которого декабристы, старавшиеся реализовать политические идеалы
масонства, прочили в главу революционного правительства.
"Интересна судьба Сперанского и Новикова: несомненно, оба были
иллюминатам и готовили насильственный государственный переворот в России, но все
следы преступления скрыты, никто не разоблачил их измены и преступлений и они
вошли в историю, окруженные светлым ореолом: Новиков, как величайший гуманист и
просветитель русского народа, Сперанский, как великий государственный
реформатор". (15)
Карамзин верно указывал Александру I, что государственные преобразования
совершаемые Сперанским есть ничто иное, как произвольное подражание
революционной Франции, которая является очагом революционной заразы и безбожия.
"Одна из главнейших причин неудовольствия россиян на нынешнее правление,
— указывал Карамзин, — есть излишняя любовь его к преобразованиям, потрясающим
Империю, благотворность коих остается сомнительной".
Но Александр I, находившийся в это время всецело под влиянием европейских
идей привитых ему Лагарпом, продолжал дальнейшее строительство "русской
Европии".
X. ПОЯВЛЕНИЕ НА СВЕТ ФАЛЬШИВОГО ЗАВЕЩАНИЯ ПЕТРА I
Намеченная Павлом I политика сближения с Францией, в которой Наполеон
начал подавление революции, вполне отвечала национальным интересам России. Павел
I не хотел таскать каштаны из огня для Англии, главного политического конкурента
Франции и России.
В первые годы царствования Александр I шел по пути сближения с
Наполеоном, но основа сближения тут была иная, чем та, которой руководился Павел
I, правильно угадывавший стремление консула Бонапарта превратиться в
французского Императора. Бонапарт вполне устраивал Александра I и в роли консула
французской республики, это вполне импонировало республиканским настроениям
Александра,
На войну с Наполеоном Александра I толкнули круги дворянства,
заинтересованные в торговле с Англией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
поданной Императору Александру I утверждает, что Фесслер, посвятивший
Сперанского в масоны, Злобин, Розенкампф, Сперанский и ряд других лиц являются
иллюминатами. То же утверждает бывший масон Магницкий. Магницкий сообщал
Императору Александру I, что он, Магницкий, присутствовал на собрании масонов в
саду Комиссии Законов, на котором член ордена иллюминатов немец Фесслер учредил
ложу "Полярной звезды" и что на этом собрании присутствовал и Сперанский.
Граф Ростопчин, в представленной в 1811 году Великой Княгине Екатерине
Павловне "Записке о мартинистах", утверждает, что "они (мартинисты) все более
или менее преданы Сперанскому, который не придерживаясь в душе никакой секты, а
может быть и никакой религии, пользуется их услугами для направления дел и
держит их в зависимости от себя".
Александр отстранил Сперанского не только потому, что он острил на его
счет, называя его нашим воданом (Белым быком) и давая другие нелестные отзывы о
нем. Сперанский со своими друзьями масонами вел какие-то тайные интриги против
Александра I, желая подорвать его авторитет и отстранить от активного участия в
руководстве государством. Сперанский хотел превратить Александра I в
Конституционного монарха без объявления конституции.
Саглен передает, например, следующий разговор с Александром I,
произошедший 11 марта 1812 года.
Сперанский, как сообщил Александр I "имел дерзость, описав все
воинственные таланты Наполеона, советовал собрать ему Государственную думу,
предоставить ей вести войну, а себя отстранить".
"Что же я такое? Нуль, — продолжал Государь. — Из этого я вижу, что он
подкапывается под самодержавие, которое я обязан вполне предать наследникам
моим".
А то, что Сперанский действительно всеми доступными ему способами
подкапывался под самодержавие подтверждает тот общеизвестный факт, что не
кого-нибудь другого, а именно Сперанского декабристы намечали быть главой
временного правительства. Через пять дней после разговора с Сагленом Александр I
разговаривал о действиях Сперанского против него с проф. Парротом. В письме,
написанном позже Императору Николаю I Паррот так описывает свой разговор с
Александром I:
"Император описал мне неблагодарность Сперанского с гневом, которого я у
него никогда не видел, и с чувством, которое у него вызывало слезы. Изложив
представленные ему доказательства измены, он сказал мне: "Я решился завтра же
расстрелять его и желая знать ваше мнение по поводу этого, пригласил вас к
себе".
Сопоставьте эту цитату из письма Паррота к Императору Николаю I с цитатой
из книги проф. М. Зызыкина и вам станет ясно, как цинично русская интеллигенция
искажает в своих исторических сочинениях подлинные исторические факты.
Проф. Зызыкин патетически описывает, что двоедушный Александр "не сумел
создать себе опору даже в Сперанском, от которого дворянство сумело его
оттолкнуть своим клеветничеством", и что "Александр решил выдать Сперанского его
врагам, с грустью, с болью в сердце, со слезами на глазах, но выдал, зная,
однако, что он не виноват и не предатель".
А лица, с которыми Александр I разговаривал об интригах Сперанского
свидетельствуют о том, что Александр I обвинял Сперанского в подкопе под власть
не на основании донесений посторонних лиц, а на основании заявлений Сперанского,
сделанных им лично самому Александру. Проф. Зызыкин утверждает, что Александр
Первый решил выдать бедного масонского агнца его врагам, "с грустью, с болью в
сердце, со слезами на глазах", а профессор Паррот сообщает, что Александр I
описал ему действия Сперанского "с гневом, которого я у него никогда не видел".
Слезы же, о которых упоминает Паррот были следствием не грусти от сознания того,
что Александру I приходится играть роль Понтия Пилата, а следствием возмущения
предательскими действиями Сперанского. Проф. Зызыкин повторяет масонскую
выдумку, что Александр I расставался со Сперанским "с болью в сердце" от
сознания того, что он предает Сперанского, а проф. Паррот, беседовавший с
Александром I сообщает, что Император спрашивал его мнение о Сперанском,
которого "он решился завтра расстрелять" за измену. Так либеральные профессора
сотни лет искажают и фальсифицируют точные показания современников, переделывая
факты русской истории в угодном им духе.
Проф. Зызыкин вслед за другими профессорами обвиняет Александра I в том,
что он не смог найти опору даже в лице такого гениального государственного
деятеля, как М. Сперанский. Но какой опорой мог быть царю масон Сперанский,
мечтавший весь русский государственный строй переделать в духе идей французской
революции и которого декабристы, старавшиеся реализовать политические идеалы
масонства, прочили в главу революционного правительства.
"Интересна судьба Сперанского и Новикова: несомненно, оба были
иллюминатам и готовили насильственный государственный переворот в России, но все
следы преступления скрыты, никто не разоблачил их измены и преступлений и они
вошли в историю, окруженные светлым ореолом: Новиков, как величайший гуманист и
просветитель русского народа, Сперанский, как великий государственный
реформатор". (15)
Карамзин верно указывал Александру I, что государственные преобразования
совершаемые Сперанским есть ничто иное, как произвольное подражание
революционной Франции, которая является очагом революционной заразы и безбожия.
"Одна из главнейших причин неудовольствия россиян на нынешнее правление,
— указывал Карамзин, — есть излишняя любовь его к преобразованиям, потрясающим
Империю, благотворность коих остается сомнительной".
Но Александр I, находившийся в это время всецело под влиянием европейских
идей привитых ему Лагарпом, продолжал дальнейшее строительство "русской
Европии".
X. ПОЯВЛЕНИЕ НА СВЕТ ФАЛЬШИВОГО ЗАВЕЩАНИЯ ПЕТРА I
Намеченная Павлом I политика сближения с Францией, в которой Наполеон
начал подавление революции, вполне отвечала национальным интересам России. Павел
I не хотел таскать каштаны из огня для Англии, главного политического конкурента
Франции и России.
В первые годы царствования Александр I шел по пути сближения с
Наполеоном, но основа сближения тут была иная, чем та, которой руководился Павел
I, правильно угадывавший стремление консула Бонапарта превратиться в
французского Императора. Бонапарт вполне устраивал Александра I и в роли консула
французской республики, это вполне импонировало республиканским настроениям
Александра,
На войну с Наполеоном Александра I толкнули круги дворянства,
заинтересованные в торговле с Англией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29