Политические
же идеи, как известно, не имеют гуманного сердца. Всякий фанатизм вообще
неизбежно поступает, как Сатурн со своими детьми, т. е. пожирает их. Русский же
фанатик в силу своей безграничной необузданности поступает еще более свирепо,
чем Сатурн, он пожирает не только своих детей, но и всех породивших его.
* * *
Не подави Николай I декабристского восстания, мы несомненно имели бы
такую кровавую репетицию русского кровавого и безжалостного бунта, во время
которой, конечно, не уцелел бы и творец "Бориса Годунова" и "Мертвых душ" и
"Войны и Мира", все те, кто в эпоху, последовавшую за подавленным восстанием
декабристов, создали неисчислимые духовные ценности. Все те, кто приклоняется
пред именами декабристов, не имеют права забывать об этом.
Если бы декабристы победили, Пестель так же неизбежно победил бы
Муравьева-Апостола, как в октябре 1917 года Ленин победил Керенского.
II
Один из иностранных дипломатов Сен-Приест писал, что подавив восстание
декабристов, Николай спас не только Россию, но и Европу, еще не изжившую
страшные последствия французской революции.
"Революция здесь была бы ужасна. Вопрос не в замене одного Императора
другим, но переворот всего социального строя, от которого вся Европа покрылась
бы развалинами". И это совершенно верный вывод. Пестель, Каховский, Якубович,
были не единственные из декабристов, готовые пойти на убийство Царской Семьи. К.
Грюнвальд, в своем, вышедшем на французском языке, исследовании "Николай I",
пишет:
"Мысль о цареубийстве владела некоторыми экзальтированными умами.
Якушкин, пораженный любовной неудачей, восклицал: "Судьба сделала из меня
жертву, я нанесу удар и потом убью себя"; князь Шаховской заявлял о своей
готовности убить Государя; Лунин предлагал послать маскированных людей на
Царскосельскую дорогу"...
Большевики, расстреляв в Екатеринбурге всю Царскую Семью привели в
исполнение только "наиболее гуманный способ цареубийства", который замышляли
декабристы. Некоторые из декабристов замышляли способы похуже. Декабрист Н.
Оржицкий "выражал желание особым способом расправиться с царствующим домом — во
избежании излишних затрат на многие виселицы возвести одну "экономическую
виселицу", достаточно высокую, на которой повесить царя и великих князей "одного
к ногам другого" (вариантом этого предложения было — повысить царя и всех
великих князей указанным способом на высокой корабельней мачте)".
Заговорщики Второй армии с ноября 1825 года вели пропаганду среди солдат
о необходимости похода на Москву, убийства всей Царской Семьи и воли всему
народу.
Солдаты полка, который вел Муравьев, за сутки в Василькове выпили 184
ведра вина (на 1.000 человек). Начались безобразия. Начали срывать с офицеров
эполеты. начали грабить мещан и евреев.
Подняли из гроба столетнего старика, плясали с трупом посреди толпы
галдящих, перепившихся солдат.
Зверски был избит старик полковник Гебель, арестовавший Муравьева.
Предоставим тут слово М. Цейтлину.
"...Щепилло ударил его штыком в живот. Соловьев схватил обеими руками за
волосы и повалил на землю. Оба они набросились на лежащего и безоружного Гебеля,
Щепилло сломал ему руку прикладом. Весь израненный, исколотый, он нашел еще силы
встать, буквально приподняв своих противников и вырвал ружье у Щепилло. В это
время тоже с ружьем прибежал Сергей Муравьев". Гебелю все же удалось убежать.
"Так избиением старого и безоружного человека,- замечает М. Цейтлин, — началось
светлое дело свободы".
III
В 125-летнюю годовщину восстания декабристов в одной из выходящих в
Северной Америке газет Г. Месняев писал в статье "Легенда о декабристах":
"Нельзя не обратить внимания на чрезвычайно любопытное психологическое
явление, каковым является отношение русского общества к декабристам. В глазах
людей совершенно различных духовных и политических оттенков декабристы до сих
пор овеяны романтическим ореолом героев, привлекательных мечтателей с типичной
русской готовностью — жертвовать собою ради идеи.
Однако, помимо объективной оценки и личного нашего отношения к
прекраснодушию первых русских революционеров, — заявлял Г. Месняев, — должна
быть оценка объективная, оценка уже не побуждений, которыми руководились они, а
результатов, к которым привела их революционная деятельность..."
Приведя известное стихотворение о декабристах знаменитого русского лирика
Тютчева:
"О, жертвы мысли безрассудной!
Вы уповали, может быть,
Что станут вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить", —
Г. Месняев пишет, что "хотя в приведенных выше словах поэта Тютчева и
говорится о том, что от идей этих "не осталось и следов", на самом деле они
оставили очень глубокий и неистребимый след в жизни народа и имели совершенно
непредвиденные и в конечном счете весьма страшные последствия".
"...Обращаясь к объективной оценке роли декабристов в нашей истории,
необходимо вопрос поставить так: кто 125 лет назад был исторически прав —
Император Николай I-й или же его противники — декабристы? Или иначе, было ли для
России подавление декабрьского мятежа исторической удачей или же историческим
несчастьем. Ответ на эти вопросы может быть, на мой взгляд, только один...
Мы должны считать, что для России было бесспорной удачей то, что 14-го
декабря 1825 г. на Сенатской площади победили не декабристы, а Император Николай
I-й, который сохранил тем самым почти на сто лет для России: Московский
университет, Третьяковскую галерею, Пушкина, Толстого, Чайковского, Репина и все
то, что составляет сущность и гордость русской национальной культуры".
Итоги деятельности декабристов и их политических потомков с
исключительной ясностью подведены историей на наших глазах. За них уплачено
гибелью Николая II, всей Царской Семьи, и кровью, муками, духовным и
материальным разорением нас самих и миллионов наших современников. Поэтому то мы
не только вправе, но и обязаны вынести свой приговор над декабристами, разрушив
ту легенду, которая так долго владела умами поколений русских людей и которая
являются ярким свидетельством и рокового недостатка в русском обществе здорового
государственного инстинкта и подлинного национального сознания.
Даже известная "Легальная марксистска Е. Кускова" и та в своей статье "До
и после" (Нов. Русск. Слово № от 7/11 1949 г.), анализируя увлечение российской
интеллигенции революцией, делает следующее любопытное признание о том, что могло
бы быть, если бы удалось восстание декабристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
же идеи, как известно, не имеют гуманного сердца. Всякий фанатизм вообще
неизбежно поступает, как Сатурн со своими детьми, т. е. пожирает их. Русский же
фанатик в силу своей безграничной необузданности поступает еще более свирепо,
чем Сатурн, он пожирает не только своих детей, но и всех породивших его.
* * *
Не подави Николай I декабристского восстания, мы несомненно имели бы
такую кровавую репетицию русского кровавого и безжалостного бунта, во время
которой, конечно, не уцелел бы и творец "Бориса Годунова" и "Мертвых душ" и
"Войны и Мира", все те, кто в эпоху, последовавшую за подавленным восстанием
декабристов, создали неисчислимые духовные ценности. Все те, кто приклоняется
пред именами декабристов, не имеют права забывать об этом.
Если бы декабристы победили, Пестель так же неизбежно победил бы
Муравьева-Апостола, как в октябре 1917 года Ленин победил Керенского.
II
Один из иностранных дипломатов Сен-Приест писал, что подавив восстание
декабристов, Николай спас не только Россию, но и Европу, еще не изжившую
страшные последствия французской революции.
"Революция здесь была бы ужасна. Вопрос не в замене одного Императора
другим, но переворот всего социального строя, от которого вся Европа покрылась
бы развалинами". И это совершенно верный вывод. Пестель, Каховский, Якубович,
были не единственные из декабристов, готовые пойти на убийство Царской Семьи. К.
Грюнвальд, в своем, вышедшем на французском языке, исследовании "Николай I",
пишет:
"Мысль о цареубийстве владела некоторыми экзальтированными умами.
Якушкин, пораженный любовной неудачей, восклицал: "Судьба сделала из меня
жертву, я нанесу удар и потом убью себя"; князь Шаховской заявлял о своей
готовности убить Государя; Лунин предлагал послать маскированных людей на
Царскосельскую дорогу"...
Большевики, расстреляв в Екатеринбурге всю Царскую Семью привели в
исполнение только "наиболее гуманный способ цареубийства", который замышляли
декабристы. Некоторые из декабристов замышляли способы похуже. Декабрист Н.
Оржицкий "выражал желание особым способом расправиться с царствующим домом — во
избежании излишних затрат на многие виселицы возвести одну "экономическую
виселицу", достаточно высокую, на которой повесить царя и великих князей "одного
к ногам другого" (вариантом этого предложения было — повысить царя и всех
великих князей указанным способом на высокой корабельней мачте)".
Заговорщики Второй армии с ноября 1825 года вели пропаганду среди солдат
о необходимости похода на Москву, убийства всей Царской Семьи и воли всему
народу.
Солдаты полка, который вел Муравьев, за сутки в Василькове выпили 184
ведра вина (на 1.000 человек). Начались безобразия. Начали срывать с офицеров
эполеты. начали грабить мещан и евреев.
Подняли из гроба столетнего старика, плясали с трупом посреди толпы
галдящих, перепившихся солдат.
Зверски был избит старик полковник Гебель, арестовавший Муравьева.
Предоставим тут слово М. Цейтлину.
"...Щепилло ударил его штыком в живот. Соловьев схватил обеими руками за
волосы и повалил на землю. Оба они набросились на лежащего и безоружного Гебеля,
Щепилло сломал ему руку прикладом. Весь израненный, исколотый, он нашел еще силы
встать, буквально приподняв своих противников и вырвал ружье у Щепилло. В это
время тоже с ружьем прибежал Сергей Муравьев". Гебелю все же удалось убежать.
"Так избиением старого и безоружного человека,- замечает М. Цейтлин, — началось
светлое дело свободы".
III
В 125-летнюю годовщину восстания декабристов в одной из выходящих в
Северной Америке газет Г. Месняев писал в статье "Легенда о декабристах":
"Нельзя не обратить внимания на чрезвычайно любопытное психологическое
явление, каковым является отношение русского общества к декабристам. В глазах
людей совершенно различных духовных и политических оттенков декабристы до сих
пор овеяны романтическим ореолом героев, привлекательных мечтателей с типичной
русской готовностью — жертвовать собою ради идеи.
Однако, помимо объективной оценки и личного нашего отношения к
прекраснодушию первых русских революционеров, — заявлял Г. Месняев, — должна
быть оценка объективная, оценка уже не побуждений, которыми руководились они, а
результатов, к которым привела их революционная деятельность..."
Приведя известное стихотворение о декабристах знаменитого русского лирика
Тютчева:
"О, жертвы мысли безрассудной!
Вы уповали, может быть,
Что станут вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить", —
Г. Месняев пишет, что "хотя в приведенных выше словах поэта Тютчева и
говорится о том, что от идей этих "не осталось и следов", на самом деле они
оставили очень глубокий и неистребимый след в жизни народа и имели совершенно
непредвиденные и в конечном счете весьма страшные последствия".
"...Обращаясь к объективной оценке роли декабристов в нашей истории,
необходимо вопрос поставить так: кто 125 лет назад был исторически прав —
Император Николай I-й или же его противники — декабристы? Или иначе, было ли для
России подавление декабрьского мятежа исторической удачей или же историческим
несчастьем. Ответ на эти вопросы может быть, на мой взгляд, только один...
Мы должны считать, что для России было бесспорной удачей то, что 14-го
декабря 1825 г. на Сенатской площади победили не декабристы, а Император Николай
I-й, который сохранил тем самым почти на сто лет для России: Московский
университет, Третьяковскую галерею, Пушкина, Толстого, Чайковского, Репина и все
то, что составляет сущность и гордость русской национальной культуры".
Итоги деятельности декабристов и их политических потомков с
исключительной ясностью подведены историей на наших глазах. За них уплачено
гибелью Николая II, всей Царской Семьи, и кровью, муками, духовным и
материальным разорением нас самих и миллионов наших современников. Поэтому то мы
не только вправе, но и обязаны вынести свой приговор над декабристами, разрушив
ту легенду, которая так долго владела умами поколений русских людей и которая
являются ярким свидетельством и рокового недостатка в русском обществе здорового
государственного инстинкта и подлинного национального сознания.
Даже известная "Легальная марксистска Е. Кускова" и та в своей статье "До
и после" (Нов. Русск. Слово № от 7/11 1949 г.), анализируя увлечение российской
интеллигенции революцией, делает следующее любопытное признание о том, что могло
бы быть, если бы удалось восстание декабристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25