Точибан заметил, что иногда офицеры бьют матросов по морде, совершенно как полицейские в Японии. Особо провинившихся наказывают веревками. Имеются также бамбуки. Когда матроса бьют по лицу, он не кланяется, соблюдает прямизну, принимает мордобой с достоинством.
Точибан Коосай недоволен англичанами. Он прибыл как иностранец в Нагасаки. Он смотрел на японские дома, но не мог побывать на берегу. Он никогда не бывал прежде в Нагасаки. Как красив оказался этот южный порт! Точибан не сходил на берег, и его никто не приглашал, хотя он мог бы пройтись со своими новыми товарищами, как русский матрос Прибылов. На всякий случай у него с собой в матросском ранце есть кимоно, гетта и палочки. Как прекрасна Япония, с которой он простился! Не зря русские, бывавшие здесь с Гончаровым, так часто вспоминают Нагасаки. А теперь Точибан на корабле в открытом океане.
Его опять увезли из Японии. Снести все это – выше сил человеческих. Подобно лишению жизни дважды. Отсекли голову. Потом оживили человека и показали ему его прекрасную родину. После чего еще раз отрубили голову. Даже хуже: человек с отрубленной головой мертв и ничего не чувствует. А Точибан Коосай наказан еще более жестоко. Он приговорен к мучениям и вечно страдает. Боль утихла, когда он отплыл от берегов родины. Но его снова вернули сюда, снова все разбередили в душе. В то же время сам он теперь очень боялся японцев. Он желал скорее уехать в Европу и рассеять себя изучением новизны. Гошкевич, конечно, догадывался! Но Гошкевича нет, и это ужасно – больному человеку оставаться наедине с собой.
– Повидали свою отчизну, Коосай-сан? – спрашивает Сибирцев по-японски.
– В их стране нет ничего хорошего. Я очень опасался, что англичане могут меня выдать из своих коммерческих видов как политического.
– Англичане не знают, что среди нас есть японец, они считают вас русским матросом.
– Они не знают, что я японец?
– Нет, на этом судне никто не знает, как я полагаю.
– Русские матросы очень верные, – сказал Точибан.
Прибылов начинает говорить по-английски! Японцы, конечно, не так глупы и тупы, как полагают западные люди. И не так несведущи, как притворяются. Японцы многое знают. Они решили все изучать. Особенно судостроение, машины и артиллерию.
Точибан Коосай был у себя в княжестве Какегава офицером-артиллеристом, не в мундире с золотом, а глупым японским офицером-самураем в смешной одежде, с косичкой и в кимоно с саблями. Потом его карьера нарушилась... На английском корабле он изучает пушки. В этом случае хорошо, если будут переводить его с судна на судно и он увидит разные образцы. Так знакомишься с разнообразными орудиями английской артиллерии.
Сибирцев немного по-японски говорил, но это не Гошкевич.
Точибан сказал Алексею:
– У вас скоро будет сын...
Алексей вздрогнул. «Иногда я сам думаю об этом, но как он почувствовал?»
– Какая будет судьба ребенка? – спросил Сибирцев.
– Его, конечно, убьют, – ответил Точибан. – Это... будет закон... убить всех детей, родившихся от... нас... от русских.
Алексей не хотел верить.
Точибан замечал, что англичане не интересуются ничем и никем и ни на что не обращают внимания, словно зная точно, что они все знают, поэтому никого не слушают. Если так, то очень счастливы, если нечего больше изучать.
Англичане новый, еще неизвестный народ. Очень сильный и самый богатый в мире. Их красные мундиры самые храбрые. Они ничего не боятся, ничему не удивляются.
В Японии есть старинные храмы с террасами, открытыми в искусно подобранные сады, в которых все кажется естественным, но все до единой травинки посажено человеком. Надо сесть на заданном расстоянии от края террасы; известно в каждом храме – на сколько сун и сяку. И смотреть. В четырехугольнике, образуемом крышей, толстыми стенами и полом, предстает дивная картина. Молящиеся и мыслящие сидят часами и созерцают. Всегда видны деревья, кусты, цветы и травы. И в глубочайшей тишине окружающего леса вдруг вблизи храма раздается удар дерева о дерево, дощечки о дощечку. Такое устройство в ручье: сосуд и деревянная лопатка. Когда сосуд наполняется водой, то все устройство опускается и переворачивается, а лопатка хлопает о доску. Раздается удар. Чтобы тишина не была мертвой! Такая прекрасная музыка дерева!
Все создано природой и человеком! Хлопки напоминают человеку, что даже в священной тишине время идет и конец приближается!
Когда Точибан с борта английского корабля смотрел на сады Нагасаки, он вспоминал, как любил наслаждаться созерцанием цветов, камней, скал, но потом все забыл, отверг, пил, хвастался, познался с разными очень опасными людьми и добывал средства для преступных любовниц игрой... и попался. Его запутали, запугали и заставили под угрозой казни...
Чай и фарфоровая посуда – произведение искусства. Бумажные изделия. Это все предметы для удовольствия детей и взрослых всех сословий. Бедные, дешевые, но прекрасные вещи созерцаются, как леса в пору цветения сакуры. Богатые японцы учат бедных наслаждаться чаем и придавать этому созерцанию характер преданности идее. Идее красоты. Любоваться храмами и дворцами князей. Их выездами. Много-много есть всяких приемов, как сделать народ счастливым. Кроме опиума и сакэ! Народ должен быть счастлив идеей. Также чашкой душистого чая! Дешевые наслаждения истинно прекрасны. В этом особый смысл!
А бедным все это не нравится. Хотели бы разбогатеть, чтобы пить сакэ с утра, каждый день, курить контрабандное зелье, ходить в публичные дома, не работать, при этом строго воспитывать и счастливо растить детей.
Известны ли английским даймио такие понятия, что народу лучше всего питаться чаем и идеей?
Исследование или гибель! Одна из этих целей будет избрана судьбой! Коосай чувствовал, что впадает в отчаяние. Гордость его уязвлялась непрерывно как в Японии, так и на английском корабле. Если убьют, не надо мучиться и всю жизнь оставаться шпионом! Вероятно, после казни удастся отдохнуть.
Да, у древнего бревенчатого храма в лесах под Киото, если вода наполнит чашу, то прикрепленная к ней палка с деревянной лопаткой переворачивается и раздается звонкий хлопок в тишине! Нужен ли такой удар в важной и достойной жизни на английском корабле?
Чем наслаждаются англичане? Им любезны лошади и собаки. Они любят красивые камины. Но ничему не придают значения, берут все как должное, их невозможно удивить.
Точибан видел на пароходе много прекрасных книг и вещей. Но высшее благородство – ни на что не обращать никакого внимания, словно даже самые хорошие вещи совершенно не нужны? Это есть и у знатных японцев. Внешнее невнимание ко всему красивому и дорогому, чем любуешься исподтишка, чтобы другие не узнали, что любопытен.
Отправляясь с «Барракуты» на флагманский корабль, Точибан с трепетом ждал встречи с адмиралом Джеймсом Стирлингом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99