Их предки начинали еще в прошлом веке, посылая флоты к берегам Китая и Индии. Суть дела ясна, сомнению и обсуждению не подлежит. Такова естественная основа, на которой стоит весь Гонконг, его торговля и гуманная деятельность. Говорят, что к этому твердому убеждению склонили сэра Джона не столько английские коммерсанты, как тузы китайского делового мира...
За проливом, в расстоянии полумили от Гонконга, а местами на ширину Темзы, находится Китай. Со временем у китайцев явятся пушки и они будут наставлять их ни Гонконг. Нужна вторая война с Китаем. Надо оттеснить Небесную Империю от пролива, взять часть территории с горами на материковой стороне и присоединить к колонии. В противном случае Гонконг будет жить в вечной опасности. Уже и теперь деревни за проливом – убежище для преступников. Но гонконгская полиция действует смело, она преследует негодяев и на той стороне.
Новая территория нужна! Еще важней общая перемена политики самого Китая. Нужен такой удар по мандаринской стране, такая пощечина Сыну Неба, чтобы в китайском народе раз и навсегда была развеяна внушаемая легенда о превосходстве, могущественности и непоколебимости властей в Китае, о том, что даже английская королева платит богдыхану дань и смеет обращаться к нему лишь как вассал. Именем этой власти в Китае идет великая рубка голов. Разрушение веры в могущество властителей Китая – лучшая услуга тем, кому головы еще не срублены.
Боуринг пытался действовать мирными средствами, завязать отношения с высшими чиновниками в Кантоне. Но его даже не впускают в китайский город. Послу Англии дозволено посещать лишь европейские «фабрики», как называются блоки жилых зданий, магазинов и складов, выстроенных иностранцами на берегу реки Жемчужной вне стен Кантона.
Однажды Боуринг пригласил в Гонконг к себе в гости кантонского губернатора. Мандарин сидел за столом и обнюхивал подаваемые кушанья из лучшего мяса, дичи, рыбы; сласти, пудинги, пирожные, все отталкивая, кривясь, как бы показывая, что вся варварская пища несъедобна для ханьского человека.
Это не единственный случай. Такова вся политика, в ее основе – презрение ко всем народам, высокомерие, наглость. Бывали случаи убийства европейцев.
Какими же средствами и как подвинуть остановившуюся жизнь гиганта? Как пресечь творящиеся там злодейства? Пока нет иного средства получения средств к этому, как торговля под строгой охраной, в которой так заинтересованы сами китайцы, и не только их купцы, но и сами же мандарины. Можно действовать, только пользуясь корыстью обеих торгующих сторон как рычагами. Положение все ухудшается, и европейская торговля все больше попадает в зависимость от компрадоров. А мандарины унижают достоинство англичан. Жалобы отвергаются. Представители не допускаются. Власть мандаринов губит китайский народ более, чем опиум. Ее надо сокрушать всеми средствами.
Разорвать путы на руках европейской торговли и открыть путь в Пекин. Торговать на равных правах с китайцами, а не на положении «варваров».
Все эти замыслы лишь подтверждаются тем, что пришлось выслушать сегодня на докладе в Азиатском обществе. Русские получили доступ в Пекин. Их наука развивается.
Кроме Пушкина у них есть Гоголь! Вся Европа знает, что такое русский маниловизм! Совмещается захватнический тиранизм и маниловизм! У нас также нет недостатка в маниловских проектах! Недавно один из образованных джентльменов опубликовал проект постройки дороги под Ла-Маншем. Езда в тоннеле будет в каретах, сможет в своем экипаже отправляться любой господин или госпожа. На всем протяжении тоннель будет освещаться газовыми светильниками в хрустальных абажурах! Чем же это отличается от стеклянного моста, на котором, как желал господин Манилов, стояли бы купцы и торговали разным товаром?
Поэт, который написал «Полтаву», не может стать известным на Западе! Влияния он не обретет! Поэт, создавший «Медную статую»!
Отец не хотел бы совершить ошибку в глазах Энн, хотя бы и в далеком прошлом. Он помнил, какие Пушкин вызывал в нем чувства. Боуринг возмущался. Можно ли судить о Мазепе как о предателе, когда он желал того же, чего все желают, – разделения и ослабления Российской империи. Мазепа у Байрона узок, но поэтичен, человек со слабостями, подвержен пылким страстям. Пушкин довел изображение этих страстей до того, что Мазепа стал исчадием ада, а не борцом против империи. Получается, что Мазепа мстит царю за то, что тот схватил его в гневе за усы. Контраст велик, Пушкин не пожалел красок.
Пушкин огрубил поэтический образ Мазепы политическими мотивами!
А в свете лампы лежали бумаги о делах Гонконга. Приходилось возвращаться к обязанностям посла. Моральный риск велик; защищая цивилизацию, придется ломать средневековые устои и деревянные ворота китайских дворцов и крепостей. В китайских водах уже собран флот из винтовых и парусных судов, наготове морская пехота и полк солдат, два батальона бенгальцев, пенджабская так называемая иррегулярная кавалерия. Из самих китайцев формируются батальоны «милитери сервис». К действию также готовятся все «нации, спасающие Китай».
Можно надеяться, что в скором времени будет назначен и прислан из метрополии новый командующий флотом...
Глава 16
МИСТЕР ВУНГ
У России совершенно особые отношения с Китайской империей. В то время как англичане и мы сами лишены привилегии непосредственной связи даже с наместником Кантона... русские пользуются преимуществом держать посольство в Пекине...
Карл Маркс, «Русская торговля с Китаем»
– Господин Сайлес! Рады видеть! Как давно вас не было! – воскликнул Сибирцев. Начинаешь смелее говорить на чужом языке и сразу, как в путешествии, открываются горизонты. – Вы из Кантона?
Сайлес расплатился с носильщиком.
– Да, я был в Кантоне.
Банкир перездоровался с офицерами, почтительно поклонился Мусину-Пушкину.
– Разве в Кантон есть доступ? – спросил Александр Сергеевич.
– Да! Конечно!
– А у нас тут было заседание в научном обществе. Господин Гошкевич делал доклад, – сказал Шиллинг.
– Я слыхал об этом в Кантоне.
– От моряков?
– Зачем же! От китайцев. Они говорят про господина Гошкевича, что очень прекрасный молодой человек. Но в китайском языке делает грубые ошибки.
– Они-то откуда знают? Не было ни одного китайца! – сказал Осип Антонович.
– У них есть свои люди везде. Начиная с повара...
– Что же за ошибки?
– Да, говорят, в слове «хуа» надо «а-а» произносить протяжно и снизу вверх, только вверх, а вы, господин Гошкевич, делали это недостаточно отчетливо... И еще с недостаточной степенью почтительности хвалили нравы и обычаи эпохи Хань. Ну, впрочем, идемте, я пошутил, только пошутил! Идемте, господа, в суд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
За проливом, в расстоянии полумили от Гонконга, а местами на ширину Темзы, находится Китай. Со временем у китайцев явятся пушки и они будут наставлять их ни Гонконг. Нужна вторая война с Китаем. Надо оттеснить Небесную Империю от пролива, взять часть территории с горами на материковой стороне и присоединить к колонии. В противном случае Гонконг будет жить в вечной опасности. Уже и теперь деревни за проливом – убежище для преступников. Но гонконгская полиция действует смело, она преследует негодяев и на той стороне.
Новая территория нужна! Еще важней общая перемена политики самого Китая. Нужен такой удар по мандаринской стране, такая пощечина Сыну Неба, чтобы в китайском народе раз и навсегда была развеяна внушаемая легенда о превосходстве, могущественности и непоколебимости властей в Китае, о том, что даже английская королева платит богдыхану дань и смеет обращаться к нему лишь как вассал. Именем этой власти в Китае идет великая рубка голов. Разрушение веры в могущество властителей Китая – лучшая услуга тем, кому головы еще не срублены.
Боуринг пытался действовать мирными средствами, завязать отношения с высшими чиновниками в Кантоне. Но его даже не впускают в китайский город. Послу Англии дозволено посещать лишь европейские «фабрики», как называются блоки жилых зданий, магазинов и складов, выстроенных иностранцами на берегу реки Жемчужной вне стен Кантона.
Однажды Боуринг пригласил в Гонконг к себе в гости кантонского губернатора. Мандарин сидел за столом и обнюхивал подаваемые кушанья из лучшего мяса, дичи, рыбы; сласти, пудинги, пирожные, все отталкивая, кривясь, как бы показывая, что вся варварская пища несъедобна для ханьского человека.
Это не единственный случай. Такова вся политика, в ее основе – презрение ко всем народам, высокомерие, наглость. Бывали случаи убийства европейцев.
Какими же средствами и как подвинуть остановившуюся жизнь гиганта? Как пресечь творящиеся там злодейства? Пока нет иного средства получения средств к этому, как торговля под строгой охраной, в которой так заинтересованы сами китайцы, и не только их купцы, но и сами же мандарины. Можно действовать, только пользуясь корыстью обеих торгующих сторон как рычагами. Положение все ухудшается, и европейская торговля все больше попадает в зависимость от компрадоров. А мандарины унижают достоинство англичан. Жалобы отвергаются. Представители не допускаются. Власть мандаринов губит китайский народ более, чем опиум. Ее надо сокрушать всеми средствами.
Разорвать путы на руках европейской торговли и открыть путь в Пекин. Торговать на равных правах с китайцами, а не на положении «варваров».
Все эти замыслы лишь подтверждаются тем, что пришлось выслушать сегодня на докладе в Азиатском обществе. Русские получили доступ в Пекин. Их наука развивается.
Кроме Пушкина у них есть Гоголь! Вся Европа знает, что такое русский маниловизм! Совмещается захватнический тиранизм и маниловизм! У нас также нет недостатка в маниловских проектах! Недавно один из образованных джентльменов опубликовал проект постройки дороги под Ла-Маншем. Езда в тоннеле будет в каретах, сможет в своем экипаже отправляться любой господин или госпожа. На всем протяжении тоннель будет освещаться газовыми светильниками в хрустальных абажурах! Чем же это отличается от стеклянного моста, на котором, как желал господин Манилов, стояли бы купцы и торговали разным товаром?
Поэт, который написал «Полтаву», не может стать известным на Западе! Влияния он не обретет! Поэт, создавший «Медную статую»!
Отец не хотел бы совершить ошибку в глазах Энн, хотя бы и в далеком прошлом. Он помнил, какие Пушкин вызывал в нем чувства. Боуринг возмущался. Можно ли судить о Мазепе как о предателе, когда он желал того же, чего все желают, – разделения и ослабления Российской империи. Мазепа у Байрона узок, но поэтичен, человек со слабостями, подвержен пылким страстям. Пушкин довел изображение этих страстей до того, что Мазепа стал исчадием ада, а не борцом против империи. Получается, что Мазепа мстит царю за то, что тот схватил его в гневе за усы. Контраст велик, Пушкин не пожалел красок.
Пушкин огрубил поэтический образ Мазепы политическими мотивами!
А в свете лампы лежали бумаги о делах Гонконга. Приходилось возвращаться к обязанностям посла. Моральный риск велик; защищая цивилизацию, придется ломать средневековые устои и деревянные ворота китайских дворцов и крепостей. В китайских водах уже собран флот из винтовых и парусных судов, наготове морская пехота и полк солдат, два батальона бенгальцев, пенджабская так называемая иррегулярная кавалерия. Из самих китайцев формируются батальоны «милитери сервис». К действию также готовятся все «нации, спасающие Китай».
Можно надеяться, что в скором времени будет назначен и прислан из метрополии новый командующий флотом...
Глава 16
МИСТЕР ВУНГ
У России совершенно особые отношения с Китайской империей. В то время как англичане и мы сами лишены привилегии непосредственной связи даже с наместником Кантона... русские пользуются преимуществом держать посольство в Пекине...
Карл Маркс, «Русская торговля с Китаем»
– Господин Сайлес! Рады видеть! Как давно вас не было! – воскликнул Сибирцев. Начинаешь смелее говорить на чужом языке и сразу, как в путешествии, открываются горизонты. – Вы из Кантона?
Сайлес расплатился с носильщиком.
– Да, я был в Кантоне.
Банкир перездоровался с офицерами, почтительно поклонился Мусину-Пушкину.
– Разве в Кантон есть доступ? – спросил Александр Сергеевич.
– Да! Конечно!
– А у нас тут было заседание в научном обществе. Господин Гошкевич делал доклад, – сказал Шиллинг.
– Я слыхал об этом в Кантоне.
– От моряков?
– Зачем же! От китайцев. Они говорят про господина Гошкевича, что очень прекрасный молодой человек. Но в китайском языке делает грубые ошибки.
– Они-то откуда знают? Не было ни одного китайца! – сказал Осип Антонович.
– У них есть свои люди везде. Начиная с повара...
– Что же за ошибки?
– Да, говорят, в слове «хуа» надо «а-а» произносить протяжно и снизу вверх, только вверх, а вы, господин Гошкевич, делали это недостаточно отчетливо... И еще с недостаточной степенью почтительности хвалили нравы и обычаи эпохи Хань. Ну, впрочем, идемте, я пошутил, только пошутил! Идемте, господа, в суд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99