— Я расспрашиваю всех, кто имел контакты с Яном Спаеном и голландцами. О вас упоминали как о человеке, расположенном к ним не слишком дружелюбно.
Настоятель спокойно наблюдал за праздником. Монахи подожгли бумажный сарай, полный бумажных животных, и пели, пока он горел и дымился. Команда джонки установила на носу нависающую над водой платформу. На ней выступал акробат, совершавший разнообразные сальто и кувыркавшийся.
— Ах да! — Лю Юнь медленно наклонил голову. — Великий международный порт Нагасаки — на самом деле маленький городок, где циркулируют сплетни. Мои личные дела, как и дела всех прочих, не более чем зерно для местной мельницы слухов.
— А что же это за нелюбовь, породившая слухи? — спросил Сано.
Монахи поджигали бумажные деньги и бросали их в море. Лю Юнь смотрел на действо с благосклонной отрешенностью.
— Ян Спаен ответственен за смерть моего единственного брата. Хотя и не он один.
Земля вздрогнула, когда с джонки с громом вылетели несколько ракет и рассыпались в небе дождем красных, золотых и зеленых звезд. Толпа охнула и закричала. Разноцветные огни осветили спокойное лицо настоятеля.
— Как и когда погиб ваш брат? — спросил Сано, удивленный тем, что Лю Юнь говорит об этой смерти так невозмутимо. Отец Сано умер полтора года назад, однако его душа никогда не оправится вполне от этой утраты.
— История моего брата — это, в сущности, часть недавней истории Китая. Мне семьдесят пять лет; ему сейчас было бы семьдесят три. Таким образом, мы взрослели в период заката династии Мин. Если вы знакомы с китайской историей, то вам известно, что она развивается в соответствии с предсказуемыми циклами. Династия, начало которой кладет сильный лидер, приходит к власти. Лидер получает мандат Небес и становится императором. В конце концов династия теряет способность править. Начинаются проблемы.
— Банкротство, голод, беспорядки в обществе, — развил тему Сано, припомнив уроки в храме Дзодзё. — И когда контроль властей над страной ослабевает, император утрачивает мандат Небес. Среди войн и неразберихи появляется новый режим, который бросает вызов старому. Начинается новый цикл.
— Именно так, — подтвердил настоятель. — В самом последнем случае вызов был брошен северо-восточными кочевыми племенами маньчжуров. Они захватили Фушунь, Ляонин, Мукден, Шаньси, Хэнань, Шаньдун, Цзяннань, Цзянсу, Хубэй, Сычуань, Фуцзянь, Цзиньчжоу, Амур и, наконец, Пекин. Их вождь объявил себя императором и положил начало династии Цин. Большая часть населения, включая чиновников предыдущей династии, приняла маньчжурское правление. Я был одним из многих, кто надел иностранную одежду и собрал волосы в косичку. Но немногие оставшиеся верными Минам люди отказались признать поражение. Мятежник Го Синье собрал по побережью несколько тысяч солдат. Им удалось захватить Амой, Кьямой, Цзинь-цзян и остров Тайвань. Правители Цин вернули всю континентальную территорию, затем наняли голландскую Ост-Индскую компанию, чтобы та помогла им захватить остров Тайвань. Тайвань пал семь лет назад в жестоком морском сражении после почти двадцатилетней войны. Мой брат был одним из военачальников Го Синье — старый больной человек и один из последних защитников проигранного дела. Ян Спаен, капитан голландского корабля, уничтожил эскадру брата. Спаен взял его в плен и замучил до смерти. Несомненно, люди, знакомые с этой историей, считают, что я питаю неприязнь к голландцам в целом и особенно к Яну Спаену.
— А разве это не так? — удивился Сано. Любой самурай воспринял бы пытки и убийство брата как личное оскорбление и стал бы мстить. Разве китайцы так уж отличаются от японцев?
Акробат на джонке исполнил впечатляющий кувырок назад и поклонился настоятелю. Лю Юнь поднял руку в знак похвалы, а потом снисходительно взглянул на Сано.
— Уйдя в монастырь, я освободился от боли, страдания и сложностей мирской жизни. Я отказался от дипломатической карьеры, богатства и семьи, чтобы обрести духовное просветление. Когда-то я скорбел о смерти брата. Однако в моем нынешнем положении скорбь лишь одна из эмоций, которые существуют на плоскости, расположенной намного ниже меня. Я чувствую только радость от приближения к нирване — вечному, восторженному единению с Космосом.
— Значит, вы не винили Яна Спаена в убийстве вашего брата и не желали ему смерти? — Сано пока не убедили слова настоятеля.
Смешок настоятеля прозвучал как стрекот сверчка внутри бронзового храмового колокола.
— Не желал и не стал бы желать даже до того, как отвернулся от мирской жизни. На самом деле брата погубило его собственное упрямство — его отказ признать, что мандат Небес перешел к маньчжурским правителям. Ян Спаен и голландская Ост-Индская компания стали всего лишь проводниками его судьбы.
Взорвалось еще несколько ракет; воздух наполнился запахом пороха. Небо заволокло дымом.
— Где вы познакомились с директором Спаеном? — спросил Сано.
— До приезда в Японию я управлял храмом в голландском торговом поселении на Батавии, в Индонезии, где много китайских моряков, торговцев и рабочих. В то время там находился Ян Спаен. Мы встречались раз или два. Но я не очень хорошо знал его. Мой голландский язык далек от совершенства.
Видя, как свободно Лю Юнь говорит по-японски, Сано невольно заподозрил, что этот талантливый полиглот достиг не меньших успехов и в голландском.
— Когда вы узнали о том, какую роль сыграл Спаен в завоевании Тайваня?
— Годом позже. Когда торговый корабль привез вести на Батавию.
— А вы возобновили знакомство со Спаеном после его приезда сюда?
Настоятель, обернувшись, посмотрел на Дэсиму, где у караулки горели фонари. Сано не мог бы сказать, видел ли он своим рассеянным взором остров или что-то свое, но лицо его оставалось совершенно безмятежным.
— Я не встречал Спаена после Батавии. Случай привел нас обоих в Японию, но у нас не было причин снова встречаться.
Сано знал, что должен уточнить реестр посетителей и расспросить служащих губернатора, чтобы проверить рассказ, но можно ли полагаться на нагасакских чиновников или их документы? Простое ли совпадение, что Спаен и Лю Юнь оказались в Японии, или же настоятель последовал за убийцей брата?
— Как вы получили назначение сюда? — спросил он.
— Прежний настоятель умер, — ответил Лю Юнь. — Мои начальники выбрали ему на замену меня из-за способностей к языкам и дипломатических навыков.
— Понятно. У вас есть огнестрельное оружие, ваше святейшество?
Настоятель снова усмехнулся:
— Конечно, нет. Моя вера — буддизм — запрещает насилие и убийство. Мне не нужно оружие.
Но у него есть связь с соотечественниками, имеющими его. Сано видел сравнительно небрежные меры безопасности, предпринимаемые в отношении китайцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90