На сей раз его план сработает. Тонко продуманный ход спасет его и положит конец гибельной связи с актером. Его мечта править Японией рано или поздно осуществится.
Дыхание Янагисавы сбилось, словно он только что был в гуще сражения, тело налилось свинцовой тяжестью. Но, собирая булавки и вновь укрепляя их на карте, он улыбался.
36
По пути к тайному любовнику госпожи Харумэ Сано остановился у тюрьмы Эдо. Поселение эта было для него незнакомой территорией, и ему требовался провожатый, который представил бы его главарю Данзаэмону. Мура, помощник доктора Ито, был единственным знакомым Сано эта. Они направились к северным окраинам Нихонбаси — Сано на коне, Мура поспевал за ним пешком. За последними редкими домами Эдо раскинулся громадный, заросший сорной травой пустырь, где бродячие собаки копались в кучах мусора. За ним находилось поселение эта — множество хижин, окруженных деревянным забором.
Мура провел его в ворота — проем в заборе из неструганых досок, — и они пошли по узким извилистым тропинкам, протоптанным в глине, рядом с которыми были проложены канальцы, заполненные зловонными сточными водами. У входа в лачуги, построенные из обрезков досок и бумаги, женщины готовили на открытом огне еду, стирали или нянчились с детьми, бегали босоногие мальчишки. Встречные изумленно таращились и падали на колени, когда мимо проезжал Сано: вряд ли они когда-нибудь видели чиновника бакуфу в своей общине. Облака дыма и пара плыли над поселением, разнося запах гниющей плоти. Сано пытался задерживать дыхание. Перед выездом из Асакусы он поел, и теперь жалел об этом.
— Это дубильни, господин, — извиняющимся тоном пояснил Мура.
Сано надеялся, что сумеет скрыть отвращение, вызванное поселением, во время допроса его начальника. В каких разных мирах существовали госпожа Харумэ и ее возлюбленный!
Проходя темным переходом, Сано заглянул в один из двориков. Из емкости с щелоком, полной костей, доносилось бульканье. Мужчины помешивали это варево палками, женщины посыпали солью содранные шкуры. На открытых очагах стояли котлы, из туши частично разделанной лошади вываливались окровавленные внутренности. Едва сдерживая тошноту, ощущая грязь в душе, Сано недоумевал, как могла госпожа Харумэ, игнорируя существующие в обществе запреты, полюбить мужчину, запачканного этим местом. Что свело ее и Данзаэмона «в тени между двумя сущностями»?
Мура остановился.
— Он здесь, господин.
К Сано уверенно приближались трое взрослых эта. Средний, самый молодой из них, немедленно привлек его внимание.
На его стройном, как молодое дерево, теле не было ни грамма лишней плоти, только мышцы. Вены толстыми шнурами оплетали шею. Его лицо было словно высечено из острых треугольных граней. Тонкие губы решительно сжаты. Густые подстриженные волосы зачесаны назад, напоминая хохолок ястреба. С гордо поднятой головой и расправленными плечами он держался с достоинством, резко контрастирующим с залатанной выцветшей одеждой и статусом эта. Два меча на поясе свидетельствовали о его положении.
Данзаэмон, главарь отверженных, встал на колени и поклонился. Его спутники сделали то же самое, но если это действие подчеркнуло их униженность, то Данзаэмон лишь совершил необходимый ритуал, уравнивающий его с Сано. Он расставил руки, упершись лбом в землю.
— Надеюсь быть полезным вам, господин, — сказал Данзаэмон. Его тихий голос звучал уважительно, но без подобострастия.
— Пожалуйста, встань. — Удивленный поведением вожака, которое сделало бы честь настоящему самураю, Сано спешился и вежливо обратился к Данзаэмону: — Мне нужна твоя помощь в очень важном деле.
Данзаэмон поднялся с грацией атлета. По команде вожака его спутники тоже встали, продолжая смотреть в землю. Главарь эта оценивающе взглянул на Сано. Ему было не больше двадцати пяти лет, но в глазах таилась мудрость человека, прожившего полную тяжелого труда, нищеты, насилия и страданий жизнь. Длинный извилистый шрам на левой щеке говорил о том, что ему пришлось драться за свое место в жестоком мире отверженных. В нем была суровая, дикая красота, и Сано понял, что привлекло к нему госпожу Харумэ.
Мура представил их друг другу, и Сано обратился к вожаку:
— Я расследую убийство наложницы сёгуна госпожи Харумэ, и мне...
Услышав ее имея, эта понял, для чего приехал Сано. Его люди взялись за привязанные к поясам дубинки. Они явно решили, что Сано явился убить Данзаэмона за посягательство на женщину сёгуна. И хотя наказанием за нападение на самурая являлась смерть, они были готовы встать на защиту своего вожака.
Сано успокаивающе поднял руки.
— Я не собираюсь доставлять вам неприятности. Мне лишь нужно задать Данзаэмону несколько вопросов.
— Отойдите, — приказал Данзаэмон тоном большого военачальника.
Его люди отступили, хотя Сано продолжал ощущать враждебность к себе, представителю ненавистного самурайского сословия. Он взглянул на Данзаэмона:
— Мы можем переговорить с глазу на глаз?
— Да, господин. Я постараюсь оказать вам всяческое содействие.
Данзаэмон говорил тем же тихим, уважительным голосом, каким приветствовал Сано при встрече. Его речь была на удивление правильной, возможно, благодаря контактам с чиновниками-самураями. И Сано понял, что главарь эта тоже его изучает. Словно два зверя из разных стай обнюхивали друг друга. Вокруг собралась целая толпа эта. Сано чувствовал в них глубокое уважение к своему вожаку, не меньшее, чем люди из его окружения питают к своим повелителям. Глядя на Данзаэмона сквозь барьер, воздвигнутый социальным положением и опытом, Сано чувствовал, что при других обстоятельствах они могли бы стать соратниками. Данзаэмон, словно читая его мысли, чуть склонил голову.
— Вы друг доктора Ито, — сказан он, скрепляя тем самым взаимную симпатию. — Мы можем пройти в мой дом. Так будет лучше. — В его манере держаться было мужественное признание собственной ничтожности и власти Сано.
— Да, пожалуйста, — с облегчением согласился Сано.
Дом, в который Данзаэмон привел Сано и Муру, был больше и опрятнее остальных — с крепкими деревянными стенами и хорошей крышей. Спутники Данзаэмона заняли посты снаружи, а Мура стал обихаживать коня Сано. В главной комнате дома толпилось множество людей. У стены сидели слепец и два калеки. Матери баюкали младенцев, казавшихся слишком слабыми, чтобы выжить. Мужчины ждали совета Данзаэмона. Молодая беременная женщина пронесла мимо них миски с супом. При появлении Сано все оставили свои занятия и замолчали. Взрослые упали ниц, матери прижали головки детей к полу.
Данзаэмон провел Сано в небольшую свободную комнату. Безукоризненно чистая, она была обставлена дешевой мебелью: стол, сундук, открытые шкафы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Дыхание Янагисавы сбилось, словно он только что был в гуще сражения, тело налилось свинцовой тяжестью. Но, собирая булавки и вновь укрепляя их на карте, он улыбался.
36
По пути к тайному любовнику госпожи Харумэ Сано остановился у тюрьмы Эдо. Поселение эта было для него незнакомой территорией, и ему требовался провожатый, который представил бы его главарю Данзаэмону. Мура, помощник доктора Ито, был единственным знакомым Сано эта. Они направились к северным окраинам Нихонбаси — Сано на коне, Мура поспевал за ним пешком. За последними редкими домами Эдо раскинулся громадный, заросший сорной травой пустырь, где бродячие собаки копались в кучах мусора. За ним находилось поселение эта — множество хижин, окруженных деревянным забором.
Мура провел его в ворота — проем в заборе из неструганых досок, — и они пошли по узким извилистым тропинкам, протоптанным в глине, рядом с которыми были проложены канальцы, заполненные зловонными сточными водами. У входа в лачуги, построенные из обрезков досок и бумаги, женщины готовили на открытом огне еду, стирали или нянчились с детьми, бегали босоногие мальчишки. Встречные изумленно таращились и падали на колени, когда мимо проезжал Сано: вряд ли они когда-нибудь видели чиновника бакуфу в своей общине. Облака дыма и пара плыли над поселением, разнося запах гниющей плоти. Сано пытался задерживать дыхание. Перед выездом из Асакусы он поел, и теперь жалел об этом.
— Это дубильни, господин, — извиняющимся тоном пояснил Мура.
Сано надеялся, что сумеет скрыть отвращение, вызванное поселением, во время допроса его начальника. В каких разных мирах существовали госпожа Харумэ и ее возлюбленный!
Проходя темным переходом, Сано заглянул в один из двориков. Из емкости с щелоком, полной костей, доносилось бульканье. Мужчины помешивали это варево палками, женщины посыпали солью содранные шкуры. На открытых очагах стояли котлы, из туши частично разделанной лошади вываливались окровавленные внутренности. Едва сдерживая тошноту, ощущая грязь в душе, Сано недоумевал, как могла госпожа Харумэ, игнорируя существующие в обществе запреты, полюбить мужчину, запачканного этим местом. Что свело ее и Данзаэмона «в тени между двумя сущностями»?
Мура остановился.
— Он здесь, господин.
К Сано уверенно приближались трое взрослых эта. Средний, самый молодой из них, немедленно привлек его внимание.
На его стройном, как молодое дерево, теле не было ни грамма лишней плоти, только мышцы. Вены толстыми шнурами оплетали шею. Его лицо было словно высечено из острых треугольных граней. Тонкие губы решительно сжаты. Густые подстриженные волосы зачесаны назад, напоминая хохолок ястреба. С гордо поднятой головой и расправленными плечами он держался с достоинством, резко контрастирующим с залатанной выцветшей одеждой и статусом эта. Два меча на поясе свидетельствовали о его положении.
Данзаэмон, главарь отверженных, встал на колени и поклонился. Его спутники сделали то же самое, но если это действие подчеркнуло их униженность, то Данзаэмон лишь совершил необходимый ритуал, уравнивающий его с Сано. Он расставил руки, упершись лбом в землю.
— Надеюсь быть полезным вам, господин, — сказал Данзаэмон. Его тихий голос звучал уважительно, но без подобострастия.
— Пожалуйста, встань. — Удивленный поведением вожака, которое сделало бы честь настоящему самураю, Сано спешился и вежливо обратился к Данзаэмону: — Мне нужна твоя помощь в очень важном деле.
Данзаэмон поднялся с грацией атлета. По команде вожака его спутники тоже встали, продолжая смотреть в землю. Главарь эта оценивающе взглянул на Сано. Ему было не больше двадцати пяти лет, но в глазах таилась мудрость человека, прожившего полную тяжелого труда, нищеты, насилия и страданий жизнь. Длинный извилистый шрам на левой щеке говорил о том, что ему пришлось драться за свое место в жестоком мире отверженных. В нем была суровая, дикая красота, и Сано понял, что привлекло к нему госпожу Харумэ.
Мура представил их друг другу, и Сано обратился к вожаку:
— Я расследую убийство наложницы сёгуна госпожи Харумэ, и мне...
Услышав ее имея, эта понял, для чего приехал Сано. Его люди взялись за привязанные к поясам дубинки. Они явно решили, что Сано явился убить Данзаэмона за посягательство на женщину сёгуна. И хотя наказанием за нападение на самурая являлась смерть, они были готовы встать на защиту своего вожака.
Сано успокаивающе поднял руки.
— Я не собираюсь доставлять вам неприятности. Мне лишь нужно задать Данзаэмону несколько вопросов.
— Отойдите, — приказал Данзаэмон тоном большого военачальника.
Его люди отступили, хотя Сано продолжал ощущать враждебность к себе, представителю ненавистного самурайского сословия. Он взглянул на Данзаэмона:
— Мы можем переговорить с глазу на глаз?
— Да, господин. Я постараюсь оказать вам всяческое содействие.
Данзаэмон говорил тем же тихим, уважительным голосом, каким приветствовал Сано при встрече. Его речь была на удивление правильной, возможно, благодаря контактам с чиновниками-самураями. И Сано понял, что главарь эта тоже его изучает. Словно два зверя из разных стай обнюхивали друг друга. Вокруг собралась целая толпа эта. Сано чувствовал в них глубокое уважение к своему вожаку, не меньшее, чем люди из его окружения питают к своим повелителям. Глядя на Данзаэмона сквозь барьер, воздвигнутый социальным положением и опытом, Сано чувствовал, что при других обстоятельствах они могли бы стать соратниками. Данзаэмон, словно читая его мысли, чуть склонил голову.
— Вы друг доктора Ито, — сказан он, скрепляя тем самым взаимную симпатию. — Мы можем пройти в мой дом. Так будет лучше. — В его манере держаться было мужественное признание собственной ничтожности и власти Сано.
— Да, пожалуйста, — с облегчением согласился Сано.
Дом, в который Данзаэмон привел Сано и Муру, был больше и опрятнее остальных — с крепкими деревянными стенами и хорошей крышей. Спутники Данзаэмона заняли посты снаружи, а Мура стал обихаживать коня Сано. В главной комнате дома толпилось множество людей. У стены сидели слепец и два калеки. Матери баюкали младенцев, казавшихся слишком слабыми, чтобы выжить. Мужчины ждали совета Данзаэмона. Молодая беременная женщина пронесла мимо них миски с супом. При появлении Сано все оставили свои занятия и замолчали. Взрослые упали ниц, матери прижали головки детей к полу.
Данзаэмон провел Сано в небольшую свободную комнату. Безукоризненно чистая, она была обставлена дешевой мебелью: стол, сундук, открытые шкафы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100