— Зачем же сразу выламывать дверь?
Ей повезло, что он лежал на полу, лишившись дара речи, иначе с его языка уже давно сорвались бы слова, недостойные христианина.
— Давайте руку, — девушка протянула ему измазанную краской ладонь. — Давайте! Я помогу вам встать на ноги!
Хотя кости и мышцы отзывались болью при каждом движении, Сандро не обратил внимания на протянутую ладонь и заставил себя подняться без посторонней помощи. Пошатываясь, он оперся локтем о дверной косяк и принял несколько небрежную позу.
— Вообще-то я постучал бы, но мне сказали, что вы заперлись и не отвечаете на стук.
Лаура тихо склонила голову набок с лукавой улыбкой.
— Должно быть, я увлеклась работой и не слышала стука.
Впервые за последнюю неделю Сандро видел Лауру. Девушка выглядела, надо отдать ей должное, не хуже тех попрошаек, что крутятся возле церкви Святого Рокко. Правда, и не лучше: бледная, почти прозрачная кожа, даже видны вены на висках, на щеках пятна лихорадочного румянца, волосы растрепаны. Она попыталась связать их ленточкой, но локоны выбились, рассыпавшись по шее, плечам, груди… Чужое платье — Адриана носила его давным-давно — висело на ней мешком и было испачкано краской. Бесформенность одеяния подчеркивала угловатость фигуры: торчащие ключицы, острые локти…
— Боже мой, — пробормотал Сандро, с трудом сдерживая желание взять девушку на руки и, как ребенка, прижать к груди, приласкать, — вы похожи на…
— Кого же? — кокетливо улыбнулась Лаура, ожидая услышать комплимент.
—…заморыша, — жалобно произнес Страж Ночи, и у Лауры вытянулось лицо от подобного сравнения.
— Какой же я хозяин, — негодовал Сандро, — если позволил гостье едва не умереть голодной смертью?
Лаура дотронулась до своего живота, словно тело принадлежало кому-то другому, но никак не ей.
— Да? Но я никогда… не знаю… еще не чувствовала себя такой… довольной!
Лаура потянулась, закинула руки за голову и сладко зевнула. «Грудь, — отметил Сандро, — как ни странно, не пострадала от поста!» И сейчас она оставалась полной и соблазнительной, как прежде.
Девушка улыбнулась, и в ее глазах Кавалли увидел глубокую умиротворенность и душевное спокойствие, словно ее душа освободилась ото всех волнений и тревог.
— А теперь, мой господин, если вы не возражаете, я бы с удовольствием воспользовалась вашей любезностью гостеприимного хозяина и приняла ванну.
Она направилась к лестнице, оставив хозяина с открытым от изумления ртом.
— Ванну? — раздраженно произнес он.
Эта девушка, чуть было не довела его до сердечного приступа, из-за нее все тело у него сейчас ныло от боли, а синяков-то, наверное, сколько осталось от этих злосчастных падений! А ей теперь нужно принять ванну.
Потирая виски и прихрамывая, Сандро вошел в мастерскую. В воздухе висел запах свежей краски. Может, если он увидит, чем она занималась, то сумеет понять, зачем надо было на столько дней запираться?
Картины стояли у стены, три из них — на мольбертах. Сандро мало доводилось слышать о художниках, но все же и ему стало ясно, что Лаура поработала крайне плодотворно, ведь многие картины пишутся неделями, даже месяцами — это он слышал. С недоверием и страхом Кавалли уставился на творения гостьи. Так выплеснулись, как он понял, ее переживания и чувства последних дней.
Вот два наемных убийцы, выряженные, как попугаи, с ухмылкой смотрят на вас, держа в руках кинжалы. Обычным портретом эту картину не назовешь, скорее, впечатление. Сандро ощущал весь ужас Лауры, ее беспомощность и отчаяние в момент нападения браво.
Другое полотно живописало Гаспари, юного печатника, чье тело обнаружила художница. Он лежал с заломленной рукой, в глазах стояло выражение крайнего изумления. И опять Сандро заметил некий отход от детализации: в картине присутствовали и движение, и одиночество, и душевное страдание. Несмотря на бегло изображенные, а не выписанные детали, художница стремилась ухватить главное, забывая обо все остальном.
Бешеный темп ее работы особенно ярко проявился в картине, представлявшей сцену на борту галеры. Лаура изобразила Марка-Антонио и его дружков, похитивших ее. Себя она тоже изобразила, хотя вряд ли кто-нибудь, кроме Сандро, узнал бы ее в съежившейся на палубе фигуре, напоминавшей, скорее, некое абстрактное существо. Свет факелов, вырвавший из тьмы лица, искривленные похотью, придавал сцене страшную, пугающую убедительность. В картине доминировало зло, и воздействие этого полотна было столь велико, что Кавалли охватил гнев.
Долго взирал он на ужасную сцену насилия, кипя от ярости. Сандро понимал, что это не доказательство для прелатов и судий, но искренний рассказ, и лишь тот, кто сам испытал подобный ужас, смог бы так правдиво изобразить кошмар происходящего. Никто, обладающий хотя бы каплей сочувствия, не окажется в состоянии счесть картину выдумкой.
Одно полотно стояло лицом к стене. На обороте он заметил дату — день, когда он показал Лауре мастерскую, день начала ее добровольного заточения.
Осторожно, даже робко, будто опасался того, что может предстать его взору, Сандро повернул холст и отступил на шаг.
Итак, первая ее работа, написанная в этой мастерской! Бык на лужайке! Глубина ночного неба передана темно-фиолетовой и черной красками. Сквозь тьму едва пробивается бледный свет луны. Лаура не пощадила старое животное: она изобразила каждый шрам, тщательно выписала обтянутые шкурой ребра, даже сломанный рог…
И тем не менее, картина не вызывала ни жалости, ни неприязни. Художница сумела придать быку какую-то необычную, странную красоту, благородство, гордость и достоинство, вызывавшие уважение.
На взгляд Сандро, а он не считал себя знатоком живописи, картина была шедевром. Подобные произведения меняют взгляд на искусство.
Что побудило ее вознести старое животное до высот эстетики, сделать красивым, придать благородство?
Внизу Сандро заметил аккуратную надпись. Наклонившись, он прочел: «Сандро Кавалли».
Страж Ночи был потрясен. Картина мгновенно перестала ему нравиться.
* * *
Какие молодцы эти древние римляне, думала Лаура, что изобрели баню и возвели посещение бань в обычай! А Сандро Кавалли возобновил традицию, за что девушка сейчас мысленно ему аплодировала. Баня в публичном доме, по сравнению с этой, казалась грязной лужей.
Какое великолепие! Круглое с куполом здание, арки с колоннами! Ванна же представляла собой глубокий мраморный бассейн, выложенный мозаичной плиткой. Через отверстие в крыше проникали лучи теплого полуденного солнца. Вода подогревалась, но явно не солнечными лучами, они не смогли бы так ее нагреть, — а как именно, девушка не поняла.
Вздохнув, Лаура потерла себя ароматным мылом и окунулась с головой в воду, чтобы ополоснуть волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Ей повезло, что он лежал на полу, лишившись дара речи, иначе с его языка уже давно сорвались бы слова, недостойные христианина.
— Давайте руку, — девушка протянула ему измазанную краской ладонь. — Давайте! Я помогу вам встать на ноги!
Хотя кости и мышцы отзывались болью при каждом движении, Сандро не обратил внимания на протянутую ладонь и заставил себя подняться без посторонней помощи. Пошатываясь, он оперся локтем о дверной косяк и принял несколько небрежную позу.
— Вообще-то я постучал бы, но мне сказали, что вы заперлись и не отвечаете на стук.
Лаура тихо склонила голову набок с лукавой улыбкой.
— Должно быть, я увлеклась работой и не слышала стука.
Впервые за последнюю неделю Сандро видел Лауру. Девушка выглядела, надо отдать ей должное, не хуже тех попрошаек, что крутятся возле церкви Святого Рокко. Правда, и не лучше: бледная, почти прозрачная кожа, даже видны вены на висках, на щеках пятна лихорадочного румянца, волосы растрепаны. Она попыталась связать их ленточкой, но локоны выбились, рассыпавшись по шее, плечам, груди… Чужое платье — Адриана носила его давным-давно — висело на ней мешком и было испачкано краской. Бесформенность одеяния подчеркивала угловатость фигуры: торчащие ключицы, острые локти…
— Боже мой, — пробормотал Сандро, с трудом сдерживая желание взять девушку на руки и, как ребенка, прижать к груди, приласкать, — вы похожи на…
— Кого же? — кокетливо улыбнулась Лаура, ожидая услышать комплимент.
—…заморыша, — жалобно произнес Страж Ночи, и у Лауры вытянулось лицо от подобного сравнения.
— Какой же я хозяин, — негодовал Сандро, — если позволил гостье едва не умереть голодной смертью?
Лаура дотронулась до своего живота, словно тело принадлежало кому-то другому, но никак не ей.
— Да? Но я никогда… не знаю… еще не чувствовала себя такой… довольной!
Лаура потянулась, закинула руки за голову и сладко зевнула. «Грудь, — отметил Сандро, — как ни странно, не пострадала от поста!» И сейчас она оставалась полной и соблазнительной, как прежде.
Девушка улыбнулась, и в ее глазах Кавалли увидел глубокую умиротворенность и душевное спокойствие, словно ее душа освободилась ото всех волнений и тревог.
— А теперь, мой господин, если вы не возражаете, я бы с удовольствием воспользовалась вашей любезностью гостеприимного хозяина и приняла ванну.
Она направилась к лестнице, оставив хозяина с открытым от изумления ртом.
— Ванну? — раздраженно произнес он.
Эта девушка, чуть было не довела его до сердечного приступа, из-за нее все тело у него сейчас ныло от боли, а синяков-то, наверное, сколько осталось от этих злосчастных падений! А ей теперь нужно принять ванну.
Потирая виски и прихрамывая, Сандро вошел в мастерскую. В воздухе висел запах свежей краски. Может, если он увидит, чем она занималась, то сумеет понять, зачем надо было на столько дней запираться?
Картины стояли у стены, три из них — на мольбертах. Сандро мало доводилось слышать о художниках, но все же и ему стало ясно, что Лаура поработала крайне плодотворно, ведь многие картины пишутся неделями, даже месяцами — это он слышал. С недоверием и страхом Кавалли уставился на творения гостьи. Так выплеснулись, как он понял, ее переживания и чувства последних дней.
Вот два наемных убийцы, выряженные, как попугаи, с ухмылкой смотрят на вас, держа в руках кинжалы. Обычным портретом эту картину не назовешь, скорее, впечатление. Сандро ощущал весь ужас Лауры, ее беспомощность и отчаяние в момент нападения браво.
Другое полотно живописало Гаспари, юного печатника, чье тело обнаружила художница. Он лежал с заломленной рукой, в глазах стояло выражение крайнего изумления. И опять Сандро заметил некий отход от детализации: в картине присутствовали и движение, и одиночество, и душевное страдание. Несмотря на бегло изображенные, а не выписанные детали, художница стремилась ухватить главное, забывая обо все остальном.
Бешеный темп ее работы особенно ярко проявился в картине, представлявшей сцену на борту галеры. Лаура изобразила Марка-Антонио и его дружков, похитивших ее. Себя она тоже изобразила, хотя вряд ли кто-нибудь, кроме Сандро, узнал бы ее в съежившейся на палубе фигуре, напоминавшей, скорее, некое абстрактное существо. Свет факелов, вырвавший из тьмы лица, искривленные похотью, придавал сцене страшную, пугающую убедительность. В картине доминировало зло, и воздействие этого полотна было столь велико, что Кавалли охватил гнев.
Долго взирал он на ужасную сцену насилия, кипя от ярости. Сандро понимал, что это не доказательство для прелатов и судий, но искренний рассказ, и лишь тот, кто сам испытал подобный ужас, смог бы так правдиво изобразить кошмар происходящего. Никто, обладающий хотя бы каплей сочувствия, не окажется в состоянии счесть картину выдумкой.
Одно полотно стояло лицом к стене. На обороте он заметил дату — день, когда он показал Лауре мастерскую, день начала ее добровольного заточения.
Осторожно, даже робко, будто опасался того, что может предстать его взору, Сандро повернул холст и отступил на шаг.
Итак, первая ее работа, написанная в этой мастерской! Бык на лужайке! Глубина ночного неба передана темно-фиолетовой и черной красками. Сквозь тьму едва пробивается бледный свет луны. Лаура не пощадила старое животное: она изобразила каждый шрам, тщательно выписала обтянутые шкурой ребра, даже сломанный рог…
И тем не менее, картина не вызывала ни жалости, ни неприязни. Художница сумела придать быку какую-то необычную, странную красоту, благородство, гордость и достоинство, вызывавшие уважение.
На взгляд Сандро, а он не считал себя знатоком живописи, картина была шедевром. Подобные произведения меняют взгляд на искусство.
Что побудило ее вознести старое животное до высот эстетики, сделать красивым, придать благородство?
Внизу Сандро заметил аккуратную надпись. Наклонившись, он прочел: «Сандро Кавалли».
Страж Ночи был потрясен. Картина мгновенно перестала ему нравиться.
* * *
Какие молодцы эти древние римляне, думала Лаура, что изобрели баню и возвели посещение бань в обычай! А Сандро Кавалли возобновил традицию, за что девушка сейчас мысленно ему аплодировала. Баня в публичном доме, по сравнению с этой, казалась грязной лужей.
Какое великолепие! Круглое с куполом здание, арки с колоннами! Ванна же представляла собой глубокий мраморный бассейн, выложенный мозаичной плиткой. Через отверстие в крыше проникали лучи теплого полуденного солнца. Вода подогревалась, но явно не солнечными лучами, они не смогли бы так ее нагреть, — а как именно, девушка не поняла.
Вздохнув, Лаура потерла себя ароматным мылом и окунулась с головой в воду, чтобы ополоснуть волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89