Я ездил с одним купцом – помогал ему продать шелк и только вчера вернулся.
– Как зовут этого купца?
– Мистер Уильям Майклз. – Эсме на всякий случай не стала называть вымышленное имя. Правда, Чен мог знать, что на самом деле Майклз в последнее время никуда не выезжал, но что ей еще оставалось, кроме как рисковать?
– У тебя есть какие-нибудь рекомендательные письма?
– Да, господин. – Эсме протянула ему письма, которые сама состряпала накануне. Под одним из них стояла подпись ее отца – подделать ее для Эсме не составляло труда, под другими – подписи вымышленных лиц.
– Сомкит! – окликнул Чей сиамца, стоявшего неподалеку. – Ты знаешь этого парня? – Чен указал на Эсме.
Сомкит замялся, очевидно, почувствовав, что от его ответа сейчас многое зависит.
– Мы знакомы? – спросил он у Эсме по-тайски.
– Кто вы? – вместо ответа спросила Эсме по-тайски же.
Чен подозрительно покосился на них, но ни Сомкит, ни Эсме не обратили на это внимания.
– Переводчик из консульства, – ответил Сомкит.
Эсме мысленно поблагодарила Бога за такую удачу. Она сразу поняла, как ей следует вести себя с этим Сомкитом. Скорее всего он вряд ли горит желанием бросать свою семью, если таковая у него есть, на несколько месяцев и плыть с лордом Уинтропом за сто верст отсюда, в какой-то Чингмэй, так что договориться с ним не составит труда.
– Я из иезуитского приюта, – сказала она, – меня прислали в качестве переводчика для его сиятельства. Так что если у вас нет желания ехать, то вы свободны.
Как и предполагала Эсме, Сомкит действительно обрадовался своему внезапному избавлению и тут же согласился подыграть ей.
– Да, я знаю этого парня, – уверенно произнес он, повернувшись к Чену. – Очень хороший переводчик!
– А о чем вы сейчас с ним разговаривали? – недоверчиво прищурился Чен.
– Я спрашивал у него о здоровье преподобного отца Джеймса, – ответил Сомкит. – Его преподобие – мой хороший друг.
Еще раз подозрительно покосившись на обоих, Чен пожал плечами и кивком головы отпустил Сомкита.
– Если ты правда из французского приюта, – обратился он к Эсме, – почему решил работать на англичан?
– Французские священники очень грубы. Они хотят, чтобы мы приняли их религию.
Это было правдой – отцы-иезуиты действительно требовали изменения веры от своих воспитанников.
– Англичанам нужно только, чтобы мы на них работали, а жить нам позволяют, как мы сами хотим.
Чен снова окинул «сиамца» с ног до головы внимательным взглядом и наконец согласно кивнул:
– Ладно, парень, не мешало бы тебя получше проверить, да времени у нас нет – сегодня мы отплываем. Но все равно сперва ты должен поговорить с его сиятельством. – Он повернулся, дав знак «сиамцу» идти за ним.
Следуя за Ченом, Эсме ощущала во всем теле нервную дрожь, но старалась не показать этого. Главное сейчас – чтобы лорд Уинтроп не узнал ее, тогда она сможет попасть на пароход; а там уж будь что будет…
С замирающим сердцем Эсме взошла на борт и через минуту уже стояла перед дверью одной из кают.
Чен постучался.
– Войдите! – раздался из-за двери знакомый голос.
Мысленно помолившись, Эсме переступила порог.
Каюта лорда Уинтропа оказалась не слишком большой: мебелью в ней служили кушетка и плетеный столик из пальмового дерева, за которым работал посол. Стол был завален бумагами, и Эсме невольно отметила, каким усталым выглядел человек, сидевший за этим столом. Ей вдруг захотелось приласкать его, разгладить складки на лбу…
Чтобы Уинтроп, не дай Бог, чего-нибудь не заметил, она стала смотреть в пол.
Тем временем Чен вкратце объяснял хозяину, кого он привел.
– Итак, – мягко спросил посол, – тебя зовут Лек?
– Да, сэр.
С минуту Уинтроп молчал. Сердце Эсме отчаянно забилось. Неужели он: раскусил ее хитрость?
– Ты уверен, что мы с тобой раньше не встречались? Сдается мне, где-то я тебя уже видел!
– Если бы мы встречались, сэр, я бы наверняка запомнил вас.
– Точно? И все-таки… Впрочем, не важно. Чен сказал, у тебя есть рекомендательные письма…
Эсме протянула послу пачку писем. Тот быстро просмотрел их, но по лицу его трудно было догадаться, что у него на уме.
– По большому счету, приятель, не мешало бы проверить тебя как следует, – почти слово в слово повторил он реплику Чена, – да времени нет. Так что ничего не поделаешь – как говорится, добро пожаловать!
– Я не подведу вас, сэр!
– Что ж, считай, что ты принят, приятель. Вопрос о жалованье обговоришь с Ченом. Мы отплываем прямо сейчас – ты к этому готов?
– Да, сэр. Все, что мне нужно, я взял с собой. – Эсме кивнула на Сумку, которую держала в руках.
– Вот и отлично. Еще один вопрос, – Уинтроп прищурился, – чисто из любопытства…
– Слушаю, сэр.
– Ты действительно сиамец? Сдается мне, в тебе есть что-то европейское…
– И вы совершенно правы, сэр. Моя мать – сиамка, отец – француз.
– Тогда, должно быть, ты знаешь еще и французский? Почему же решил работать на англичан? В твоем случае логичнее было бы наняться к французам…
Эсме снова повторила все только что сказанное Чену, решив для вящей убедительности добавить еще кое-что:
– Мой отец был французским моряком, ваше сиятельство, и он бросил мать вскоре после того, как я родился. Она очень переживала это и в конце концов умерла. После этого я не питаю особой любви к французам…
– Теперь понятно, – кивнул Уинтроп.
– Есть и еще одна причина, ваше сиятельство. Я считаю, что англичане в скором времени станут владеть всем миром. Французы тоже претендуют на это, но в их победу я совсем не верю. Выходит, мне прямая выгода работать на англичан!
Произнеся эту тираду, Эсме решила, что, пожалуй, слегка переборщила. Чего доброго, теперь посол рассмеется ей в лицо и скажет, что с первого же момента узнал ее, и тогда грош цена всему ее маскараду… Никогда еще Эсме не чувствовала себя так неуверенно.
Однако Уинтроп хотя и в самом деле рассмеялся, но так ничего и не произнес.
– Разве я сказал что-то смешное, сэр? – с обидой в голосе проговорила Эсме.
– Да нет, приятель… Просто я представил себе, как среагировали бы иезуиты, если бы ты высказал им все это в лицо… Черт побери, боюсь, я сам так не уверен в победе англичан, как ты! Но, как говорится, поживем – увидим, не так ли?
– Именно так, сэр.
– Чен, – произнес Уинтроп, – скажите Сомкиту, что он может со спокойной совестью отправляться домой, а насчет Лека распорядитесь, чтобы его поместили в каюту рядом с моей. Мне придется с ним часто общаться, и к тому же я хочу, чтобы он рассказал мне побольше о местных обычаях.
– Слушаюсь, сэр. – Чен вежливо поклонился.
Тот факт, что ей придется часто общаться с Уинтропом, отнюдь не порадовал Эсме, но другого выхода у нее не было.
Посол погрузился в свои бумаги, и Эсме, решив, что аудиенция окончена, направилась к выходу, как вдруг ее остановил голос Уинтропа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Как зовут этого купца?
– Мистер Уильям Майклз. – Эсме на всякий случай не стала называть вымышленное имя. Правда, Чен мог знать, что на самом деле Майклз в последнее время никуда не выезжал, но что ей еще оставалось, кроме как рисковать?
– У тебя есть какие-нибудь рекомендательные письма?
– Да, господин. – Эсме протянула ему письма, которые сама состряпала накануне. Под одним из них стояла подпись ее отца – подделать ее для Эсме не составляло труда, под другими – подписи вымышленных лиц.
– Сомкит! – окликнул Чей сиамца, стоявшего неподалеку. – Ты знаешь этого парня? – Чен указал на Эсме.
Сомкит замялся, очевидно, почувствовав, что от его ответа сейчас многое зависит.
– Мы знакомы? – спросил он у Эсме по-тайски.
– Кто вы? – вместо ответа спросила Эсме по-тайски же.
Чен подозрительно покосился на них, но ни Сомкит, ни Эсме не обратили на это внимания.
– Переводчик из консульства, – ответил Сомкит.
Эсме мысленно поблагодарила Бога за такую удачу. Она сразу поняла, как ей следует вести себя с этим Сомкитом. Скорее всего он вряд ли горит желанием бросать свою семью, если таковая у него есть, на несколько месяцев и плыть с лордом Уинтропом за сто верст отсюда, в какой-то Чингмэй, так что договориться с ним не составит труда.
– Я из иезуитского приюта, – сказала она, – меня прислали в качестве переводчика для его сиятельства. Так что если у вас нет желания ехать, то вы свободны.
Как и предполагала Эсме, Сомкит действительно обрадовался своему внезапному избавлению и тут же согласился подыграть ей.
– Да, я знаю этого парня, – уверенно произнес он, повернувшись к Чену. – Очень хороший переводчик!
– А о чем вы сейчас с ним разговаривали? – недоверчиво прищурился Чен.
– Я спрашивал у него о здоровье преподобного отца Джеймса, – ответил Сомкит. – Его преподобие – мой хороший друг.
Еще раз подозрительно покосившись на обоих, Чен пожал плечами и кивком головы отпустил Сомкита.
– Если ты правда из французского приюта, – обратился он к Эсме, – почему решил работать на англичан?
– Французские священники очень грубы. Они хотят, чтобы мы приняли их религию.
Это было правдой – отцы-иезуиты действительно требовали изменения веры от своих воспитанников.
– Англичанам нужно только, чтобы мы на них работали, а жить нам позволяют, как мы сами хотим.
Чен снова окинул «сиамца» с ног до головы внимательным взглядом и наконец согласно кивнул:
– Ладно, парень, не мешало бы тебя получше проверить, да времени у нас нет – сегодня мы отплываем. Но все равно сперва ты должен поговорить с его сиятельством. – Он повернулся, дав знак «сиамцу» идти за ним.
Следуя за Ченом, Эсме ощущала во всем теле нервную дрожь, но старалась не показать этого. Главное сейчас – чтобы лорд Уинтроп не узнал ее, тогда она сможет попасть на пароход; а там уж будь что будет…
С замирающим сердцем Эсме взошла на борт и через минуту уже стояла перед дверью одной из кают.
Чен постучался.
– Войдите! – раздался из-за двери знакомый голос.
Мысленно помолившись, Эсме переступила порог.
Каюта лорда Уинтропа оказалась не слишком большой: мебелью в ней служили кушетка и плетеный столик из пальмового дерева, за которым работал посол. Стол был завален бумагами, и Эсме невольно отметила, каким усталым выглядел человек, сидевший за этим столом. Ей вдруг захотелось приласкать его, разгладить складки на лбу…
Чтобы Уинтроп, не дай Бог, чего-нибудь не заметил, она стала смотреть в пол.
Тем временем Чен вкратце объяснял хозяину, кого он привел.
– Итак, – мягко спросил посол, – тебя зовут Лек?
– Да, сэр.
С минуту Уинтроп молчал. Сердце Эсме отчаянно забилось. Неужели он: раскусил ее хитрость?
– Ты уверен, что мы с тобой раньше не встречались? Сдается мне, где-то я тебя уже видел!
– Если бы мы встречались, сэр, я бы наверняка запомнил вас.
– Точно? И все-таки… Впрочем, не важно. Чен сказал, у тебя есть рекомендательные письма…
Эсме протянула послу пачку писем. Тот быстро просмотрел их, но по лицу его трудно было догадаться, что у него на уме.
– По большому счету, приятель, не мешало бы проверить тебя как следует, – почти слово в слово повторил он реплику Чена, – да времени нет. Так что ничего не поделаешь – как говорится, добро пожаловать!
– Я не подведу вас, сэр!
– Что ж, считай, что ты принят, приятель. Вопрос о жалованье обговоришь с Ченом. Мы отплываем прямо сейчас – ты к этому готов?
– Да, сэр. Все, что мне нужно, я взял с собой. – Эсме кивнула на Сумку, которую держала в руках.
– Вот и отлично. Еще один вопрос, – Уинтроп прищурился, – чисто из любопытства…
– Слушаю, сэр.
– Ты действительно сиамец? Сдается мне, в тебе есть что-то европейское…
– И вы совершенно правы, сэр. Моя мать – сиамка, отец – француз.
– Тогда, должно быть, ты знаешь еще и французский? Почему же решил работать на англичан? В твоем случае логичнее было бы наняться к французам…
Эсме снова повторила все только что сказанное Чену, решив для вящей убедительности добавить еще кое-что:
– Мой отец был французским моряком, ваше сиятельство, и он бросил мать вскоре после того, как я родился. Она очень переживала это и в конце концов умерла. После этого я не питаю особой любви к французам…
– Теперь понятно, – кивнул Уинтроп.
– Есть и еще одна причина, ваше сиятельство. Я считаю, что англичане в скором времени станут владеть всем миром. Французы тоже претендуют на это, но в их победу я совсем не верю. Выходит, мне прямая выгода работать на англичан!
Произнеся эту тираду, Эсме решила, что, пожалуй, слегка переборщила. Чего доброго, теперь посол рассмеется ей в лицо и скажет, что с первого же момента узнал ее, и тогда грош цена всему ее маскараду… Никогда еще Эсме не чувствовала себя так неуверенно.
Однако Уинтроп хотя и в самом деле рассмеялся, но так ничего и не произнес.
– Разве я сказал что-то смешное, сэр? – с обидой в голосе проговорила Эсме.
– Да нет, приятель… Просто я представил себе, как среагировали бы иезуиты, если бы ты высказал им все это в лицо… Черт побери, боюсь, я сам так не уверен в победе англичан, как ты! Но, как говорится, поживем – увидим, не так ли?
– Именно так, сэр.
– Чен, – произнес Уинтроп, – скажите Сомкиту, что он может со спокойной совестью отправляться домой, а насчет Лека распорядитесь, чтобы его поместили в каюту рядом с моей. Мне придется с ним часто общаться, и к тому же я хочу, чтобы он рассказал мне побольше о местных обычаях.
– Слушаюсь, сэр. – Чен вежливо поклонился.
Тот факт, что ей придется часто общаться с Уинтропом, отнюдь не порадовал Эсме, но другого выхода у нее не было.
Посол погрузился в свои бумаги, и Эсме, решив, что аудиенция окончена, направилась к выходу, как вдруг ее остановил голос Уинтропа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99