Страна, на время затаившая дыхание, опять успокоилась, а король и королева приехали в Лондон к Рождеству.
В январе собрался парламент, чтобы заняться повседневными делами; в основном речь шла о поддержании законности и порядка и отправлении правосудия. В марте бывшая королева наконец-то согласилась покинуть свое убежище и вместе с дочерями заняла отведенные им апартаменты во дворце. Ричард простил ей все заговоры и интриги, назначил щедрое содержание, хорошо обращался с её девочками, пообещав, когда придет время, подыскать им достойных женихов и дать богатое приданое. Незаконнорожденные принцы были отправлены в Шерифф-Хаттон ко двору их кузена Линкольна, где они должны были воспитываться, как это пристало детям короля; им надлежало пройти весь тот путь, который мальчишкой проделал в Миддлхэме сам Ричард. Принцы должны были жить в обществе сына Кларенса, Уорвика, их кузена Линкольна, а также молодого Джона Глостера, внебрачного сына короля; этот юноша появился на свет еще тогда, когда Ричард не был женат на Анне. Шерифф-Хаттон был приятным местом со здоровым климатом, где отпрыски знатнейших людей страны могли вырасти крепкими и сильными, научиться обращаться с оружием, танцевать, вести приятные беседы, ухаживать за дамами и вообще стать истинными лордами.
И именно тогда, когда все казалось таким безоблачным, на короля обрушился страшный удар судьбы. В первых числах апреля через Йорк промчался гонец; он вез государю ужасную весть из Миддлхэма. принц Уэльский скончался. Гонец нашел короля и королеву в Ноттингеме, куда они перебрались на лето со своим двором, намереваясь затем двинуться дальше на север, чтобы навестить своего сына и новый двор в Шерифф-Хаттоне.
– Это было ужасно, – рассказывал позже об этом дне Том. – Меня не было, когда пришло скорбное известие, но как только я услышал о нем, тут же бросился в личные, апартаменты короля и королевы, хотя был в те часы свободен от службы. Придворные стояли группками, потрясенно и беспомощно глядя друг на друга и не зная, что делать; и повсюду царила гробовая тишина. Государыня стояла на коленях на полу, обхватив себя руками за плечи, раскачивалась взад-вперед, словно от нестерпимой боли, и страшно кричала – будто раненый зверь. Не плакала, а именно кричала. Это был её единственный ребенок, и у неё уже не могло быть других детей.
А потом вошел король. Я не посмел взглянуть ему в лицо. Он опустился на колени рядом с женой, обнял её и держал так, пока у него на шее не вздулись вены. Он не издал ни звука... А потом королева начала пронзительно вопить. – Том замолчал, глаза его затуманились при воспоминании об этой кошмарной сцене.
– Она чуть не сошла с ума от горя. Говорили, что мальчик болел совсем недолго и умер от заворота кишок, а одна из фрейлин её Величества потом рассказывала мне, что королеве незадолго до этого снилось, как её сын кричит от боли и зовет мать и отца. Он скончался девятого апреля; того же числа умер и король Эдуард. Государь ушел в свои покои и заперся там на целую неделю, не общаясь ни с кем, и все это время тишину в их апартаментах нарушал лишь непрестанный плач королевы; под конец ты его уже вроде бы и не слышал, он делался просто частью тебя самого, и ты ощущал его всем телом – как шум ветра, завывающего зимними ночами под крышей дома.
В конце месяца король и королева вместе с ближайшими придворными уехали на север на похороны принца Уэльского, а потом – в Миддлхэм, чтобы немного прийти в себя, и вот тут-то Том и получил отпуск, чтобы навестить родных в «Имении Морлэндов».
– И как королева оправляется от потрясения? – спросила сына Дэйзи.
– Не очень хорошо, – ответил Том. – Она выглядит измученной, больной и еще более худой, чем прежде. Она и всегда-то была хрупкой и болезненной, но мне думается, что горе совсем подорвало её силы. Ребенок тоже никогда не отличался особым здоровьем, но они не ожидали, что он умрет так быстро.
– Если это был заворот кишок, то он всегда случается неожиданно, иногда вовсе без всяких предварительных признаков. Вот почему его иногда путают с отравлением, – заметила Элеонора. – Я помню, как ваш дед рассказывал мне, как от такого же недуга умер его брат. Но, конечно, ужасно потерять вот так сына, особенно единственного.
– И у королевы уже не будет другого, так ей сказали доктора. Это вторая причина её отчаяния – она считает, что подвела короля. Он пытался успокоить её, но все напрасно. Разве только... – Том помолчал. – Я слышал однажды, как он извинялся перед ней за то, что сделал её королевой. Я не совсем понял, что он хотел этим сказать, но думаю, он имел в виду, что, если бы она не была государыней, то могла бы оставаться с мальчиком и приглядывать за ним.
– Это ничего бы не изменило, – проговорила Элеонора, печально качая головой. – Приглядывай за ребенком, не приглядывай, при завороте кишок это не поможет Он всегда случается неожиданно и очень быстро сводит в могилу.
Вскоре после приезда Тома пришло и сообщение из Лондона. Маргарет родила своего первого ребенка, мальчика, которого назвали Генри в честь его отца. Добрая весть немного взбодрила семью, хотя Нед до сих пор и оставался вдовцом. Чуть позже, однако, прибыл гонец от короля, привезший Элеоноре письмо, в котором тоже шла речь о делах семейных. Государь писал:
«Я не забыл о том, что в прошлом году Вы просили меня оказать Вам услугу – подыскать жену для Вашего внука и моего доброго слуги Томаса, и как раз сейчас в поле моего зрения попала молодая женщина, которая, как мне кажется, сможет стать Томасу прекрасной супругой. Это Арабелла Зуше, одна из фрейлин королевы и дочь некоего джентльмена, живущего под Ноттингемом. Она приходится кузиной лорду Зуше Ковентрийскому, которого Вы знаете и который является джентльменом, к коему я отношусь с большим уважением.
Если Вас устраивает мой. выбор, предложите отцу юноши сопроводить сына в Лондон и затем поехать вместе с ним в Ноттингем, где он сможет встретиться с мистером Зуше и обсудить с ним условия брака. Если Вы обо всем договоритесь с семьей Арабеллы, в чем я нимало не сомневаюсь, обручение сможет состояться немедленно»
– Как любезно с его стороны вспомнить о вашей просьбе и заняться этим делом, когда у него самого такое горе, – воскликнула Дэйзи, потрясенная этим гораздо больше, чем всеми предыдущими деяниями Ричарда.
– Он – король, – ответила Элеонора, – а король не имеет права предаваться человеческим и отцовским чувствам! Он обязан продолжать быть государем, какое бы горе на него ни обрушилось. Но это действительно очень любезно с его стороны, что там ни говори. Кто эта девушка, Том? Ты знаешь её?
Щеки Тома слегка покраснели.
– Ну да, я знаю её – совсем немного, скажем так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
В январе собрался парламент, чтобы заняться повседневными делами; в основном речь шла о поддержании законности и порядка и отправлении правосудия. В марте бывшая королева наконец-то согласилась покинуть свое убежище и вместе с дочерями заняла отведенные им апартаменты во дворце. Ричард простил ей все заговоры и интриги, назначил щедрое содержание, хорошо обращался с её девочками, пообещав, когда придет время, подыскать им достойных женихов и дать богатое приданое. Незаконнорожденные принцы были отправлены в Шерифф-Хаттон ко двору их кузена Линкольна, где они должны были воспитываться, как это пристало детям короля; им надлежало пройти весь тот путь, который мальчишкой проделал в Миддлхэме сам Ричард. Принцы должны были жить в обществе сына Кларенса, Уорвика, их кузена Линкольна, а также молодого Джона Глостера, внебрачного сына короля; этот юноша появился на свет еще тогда, когда Ричард не был женат на Анне. Шерифф-Хаттон был приятным местом со здоровым климатом, где отпрыски знатнейших людей страны могли вырасти крепкими и сильными, научиться обращаться с оружием, танцевать, вести приятные беседы, ухаживать за дамами и вообще стать истинными лордами.
И именно тогда, когда все казалось таким безоблачным, на короля обрушился страшный удар судьбы. В первых числах апреля через Йорк промчался гонец; он вез государю ужасную весть из Миддлхэма. принц Уэльский скончался. Гонец нашел короля и королеву в Ноттингеме, куда они перебрались на лето со своим двором, намереваясь затем двинуться дальше на север, чтобы навестить своего сына и новый двор в Шерифф-Хаттоне.
– Это было ужасно, – рассказывал позже об этом дне Том. – Меня не было, когда пришло скорбное известие, но как только я услышал о нем, тут же бросился в личные, апартаменты короля и королевы, хотя был в те часы свободен от службы. Придворные стояли группками, потрясенно и беспомощно глядя друг на друга и не зная, что делать; и повсюду царила гробовая тишина. Государыня стояла на коленях на полу, обхватив себя руками за плечи, раскачивалась взад-вперед, словно от нестерпимой боли, и страшно кричала – будто раненый зверь. Не плакала, а именно кричала. Это был её единственный ребенок, и у неё уже не могло быть других детей.
А потом вошел король. Я не посмел взглянуть ему в лицо. Он опустился на колени рядом с женой, обнял её и держал так, пока у него на шее не вздулись вены. Он не издал ни звука... А потом королева начала пронзительно вопить. – Том замолчал, глаза его затуманились при воспоминании об этой кошмарной сцене.
– Она чуть не сошла с ума от горя. Говорили, что мальчик болел совсем недолго и умер от заворота кишок, а одна из фрейлин её Величества потом рассказывала мне, что королеве незадолго до этого снилось, как её сын кричит от боли и зовет мать и отца. Он скончался девятого апреля; того же числа умер и король Эдуард. Государь ушел в свои покои и заперся там на целую неделю, не общаясь ни с кем, и все это время тишину в их апартаментах нарушал лишь непрестанный плач королевы; под конец ты его уже вроде бы и не слышал, он делался просто частью тебя самого, и ты ощущал его всем телом – как шум ветра, завывающего зимними ночами под крышей дома.
В конце месяца король и королева вместе с ближайшими придворными уехали на север на похороны принца Уэльского, а потом – в Миддлхэм, чтобы немного прийти в себя, и вот тут-то Том и получил отпуск, чтобы навестить родных в «Имении Морлэндов».
– И как королева оправляется от потрясения? – спросила сына Дэйзи.
– Не очень хорошо, – ответил Том. – Она выглядит измученной, больной и еще более худой, чем прежде. Она и всегда-то была хрупкой и болезненной, но мне думается, что горе совсем подорвало её силы. Ребенок тоже никогда не отличался особым здоровьем, но они не ожидали, что он умрет так быстро.
– Если это был заворот кишок, то он всегда случается неожиданно, иногда вовсе без всяких предварительных признаков. Вот почему его иногда путают с отравлением, – заметила Элеонора. – Я помню, как ваш дед рассказывал мне, как от такого же недуга умер его брат. Но, конечно, ужасно потерять вот так сына, особенно единственного.
– И у королевы уже не будет другого, так ей сказали доктора. Это вторая причина её отчаяния – она считает, что подвела короля. Он пытался успокоить её, но все напрасно. Разве только... – Том помолчал. – Я слышал однажды, как он извинялся перед ней за то, что сделал её королевой. Я не совсем понял, что он хотел этим сказать, но думаю, он имел в виду, что, если бы она не была государыней, то могла бы оставаться с мальчиком и приглядывать за ним.
– Это ничего бы не изменило, – проговорила Элеонора, печально качая головой. – Приглядывай за ребенком, не приглядывай, при завороте кишок это не поможет Он всегда случается неожиданно и очень быстро сводит в могилу.
Вскоре после приезда Тома пришло и сообщение из Лондона. Маргарет родила своего первого ребенка, мальчика, которого назвали Генри в честь его отца. Добрая весть немного взбодрила семью, хотя Нед до сих пор и оставался вдовцом. Чуть позже, однако, прибыл гонец от короля, привезший Элеоноре письмо, в котором тоже шла речь о делах семейных. Государь писал:
«Я не забыл о том, что в прошлом году Вы просили меня оказать Вам услугу – подыскать жену для Вашего внука и моего доброго слуги Томаса, и как раз сейчас в поле моего зрения попала молодая женщина, которая, как мне кажется, сможет стать Томасу прекрасной супругой. Это Арабелла Зуше, одна из фрейлин королевы и дочь некоего джентльмена, живущего под Ноттингемом. Она приходится кузиной лорду Зуше Ковентрийскому, которого Вы знаете и который является джентльменом, к коему я отношусь с большим уважением.
Если Вас устраивает мой. выбор, предложите отцу юноши сопроводить сына в Лондон и затем поехать вместе с ним в Ноттингем, где он сможет встретиться с мистером Зуше и обсудить с ним условия брака. Если Вы обо всем договоритесь с семьей Арабеллы, в чем я нимало не сомневаюсь, обручение сможет состояться немедленно»
– Как любезно с его стороны вспомнить о вашей просьбе и заняться этим делом, когда у него самого такое горе, – воскликнула Дэйзи, потрясенная этим гораздо больше, чем всеми предыдущими деяниями Ричарда.
– Он – король, – ответила Элеонора, – а король не имеет права предаваться человеческим и отцовским чувствам! Он обязан продолжать быть государем, какое бы горе на него ни обрушилось. Но это действительно очень любезно с его стороны, что там ни говори. Кто эта девушка, Том? Ты знаешь её?
Щеки Тома слегка покраснели.
– Ну да, я знаю её – совсем немного, скажем так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156