Здесь есть отличное место, где можно поужинать и посмотреть выступление танцовщиц, исполняющих танец живота. – Он вручил им розовую брошюрку с изображением извивающейся сверкающей женщины на обложке. – Если захотите купить что-нибудь, спросите меня. Меня зовут Ахмед. Как султана.
– Большое спасибо. Удачи вам.
– Спасибо! В жизни никогда нельзя отчаиваться, не так ли?
Наталья и Риад поднялись вверх по лестнице. Он держал её за руку.
В номере стояла единственная кровать, покрытая золотистым полиэфирным одеялом. Шторы задернуты. Риад прислонился к стене. Наталья села на кровать.
– Итак, ты мой приз. Правильно? Награда за выигрыш?
– Ты хотел бы так думать?
– Нет.
Он развел руками и невольно нахмурился.
– Мне заплатить тебе сразу или потом?
Она проговорила почти неслышно:
– Лучше потом.
Он привлек её к себе и поцеловал. Девушка почувствовала облегчение, ибо не хотела больше разговаривать. И её так влекло к нему.
Как странно, что она может целовать его.
На мгновение она открыла глаза и, заглянув за плечо, увидела картину на стене, изображавшую кораблекрушение. Темные головы виднелись над водой. Над ними парил величественный альбатрос, единственный и беспредельно печальный свидетель трагедии.
Они предались любви. Наталья нервничала. Возможно, ему тоже было не по себе. Они чувствовали себя скованно. Все кончилось довольно быстро. Ничего особенного не произошло.
Обнаженные, они лежали рядом на покрывале. Сквозь окно в комнату проникали лучи жаркого полуденного солнца. Под окном стоял грузовик с невыключенным мотором, однако в номере царила полная тишина. Казалось, время остановилось и устало прилегло рядом с любовниками, плененное видом их нагих тел. Порой жужжала муха, совершая параболические полеты по комнате.
– Когда ты собираешься уходить? – спросила она.
– Уже скоро, – выдохнул Риад. – Мне надо быть на корабле к шести часам. Сколько сейчас времени?
– Не знаю.
Они лежали в полной тишине, прижавшись друг к другу.
– Можешь не платить, – сказала Наталья. – Прости меня.
Он молчал. Она чувствовала себя ужасно.
– Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Почти.
Муха села ему на грудь, и они оба молча рассматривали ее. Переливчатые бархатистые глаза насекомого какое-то время пристально смотрели на них, а потом, жалобно пискнув, насекомое улетело. Они остались одни.
– Больше не могу оставаться здесь, – пробормотал Риад. – Но я обязательно приеду за тобой.
Слова тронули женщину до глубины души, но тем не менее ничуть не удивили ее.
– Когда?
– Через полгода. Тогда закончится мой контракт. Я что-нибудь придумаю.
Город за окном пришел в движение.
– Мы заведем ребенка? – спросила она, глядя в потолок.
– Я бы не возражал.
Риад приподнялся на локте и посмотрел ей прямо в глаза. Ему хотелось сказать Наталье, что он любит её или что-то в этом духе. Его лицо выражало счастье и спокойствие. Риад открыл рот, чтобы произнести какие-то слова о любви, однако издал лишь зловещий хриплый звук. Быстро задышал, в испуге напряг голосовые связки, но Наталья слышала лишь отрывистые звуки. Зрачки матроса расширились, он попытался прокашляться, чтобы освободить горло. Вдруг лицо его побагровело, и он, задыхаясь и схватившись руками за шею, упал на пол.
Наталья спрыгнула с кровати и обняла руками голову любимого.
– Что с тобой? Что случилось?
Он отчаянно показывал рукой на свой открытый рот, она пыталась рассмотреть в нем что-то, однако видела лишь сплошную черноту. Матрос жестами просил её похлопать его по спине, и когда он стал на четвереньки, она несколько раз сильно ударила его кулаком между лопатками. Он старался откашляться и избавиться от кома каких-то птичьих перьев, застрявших у него в горле, однако ничего не выходило. Риад спустился на пол, заливая его слюной.
Ему стало лучше, однако говорить он еще не мог.
Наталья принесла воды и положила его голову к себе на колени.
– Не волнуйся. Все пройдет. Только не волнуйся, пожалуйста.
Риад свернулся калачиком, упершись головой в её обнаженные бедра. Он вспотел и страшно нервничал, а она успокаивала его и массировала ему спину.
– Не уходи, Риад. Я тебя вылечу. Нельзя тебе идти в таком состоянии.
А он, будто только что вспомнил о своем долге, мигом вскочил на ноги и посмотрел на часы. Показал рукой в сторону окна и начал быстро одеваться.
– Когда ты вернешься? – спросила она, погружаясь в грусть, как в глубокий колодец.
Матрос положил паспорт в карман штанов и надел на руку часы. Потом нагнулся и прижал Наталью к себе. Она все еще была голая, а ему казалось, что на нем слишком много одежды.
– Через шесть месяцев, – проговорил он одними губами, поднимая вверх большой палец руки. Его лицо выражало полное замешательство.
– Где же мы встретимся? Здесь, что ли?
Он кивнул.
– Значит, это будет зимой. Тринадцатого января. Правильно я подсчитала?
Он вновь кивнул.
– Ты обещаешь вернуться?
Матрос опять кивнул и поцеловал ее.
– Буду ждать тебя здесь, Риад. В нашей кофейне. Каждый день в течение недели между часом и двумя часами дня, начиная с тринадцатого января. Ты запомнил адрес?
Риад обнял её и крепко прижал к себе. Они поцеловались, он вышел за дверь, замер на пороге и, шевеля губами, попытался произнести какие-то слова, которых она не понимала. Через мгновение она уже слышала только топот ног, когда он бежал вниз по лестнице.
– Я поеду с тобой хоть на край света! – крикнула она вдогонку.
Услышал ли он её слова?
Наталья раздвинула шторы, однако не увидела любимого, так как окно выходило во двор. Она легла в смятую расселину, оставшуюся после их любовной схватки.
На то самое место, где они лежали вдвоем.
И начала прокручивать в памяти всю историю их знакомства с самого начала.
Наталья проснулась с восходом солнца. Она и не заметила, как уснула. Весь вечер думала, переживала, скучала в полном одиночестве и, наконец утомившись, погрузилась в небытие. Сон походил на судно, которое швыряют волны разбушевавшегося океана; она четко видела корабль любимого – все, что происходило там, отразилось в её сознании. Вот он отчаливает от берега ровно в полночь, обдавая брызгами пристань, на которой стоят провожающие рабочие дока, и оставляя след за кормой. Смутно виднеются в темноте красные и голубые звезды панамского флага. Вода льется из дренажных отверстий на ржавый киль, звучит и отдастся эхом до самого горизонта протяжный гудок. Судно удаляется, поблескивая тусклыми огнями иллюминаторов. Оно качается на волнах, поскрипывают в трюмах контейнеры с надписями: «Америкэн президент», «Хандзим», «Хюндай». (Она все это видит.) Матросы трудятся до самого утра, а потом заваливаются спать в своих каютах. Корабль находится в плачевном состоянии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Большое спасибо. Удачи вам.
– Спасибо! В жизни никогда нельзя отчаиваться, не так ли?
Наталья и Риад поднялись вверх по лестнице. Он держал её за руку.
В номере стояла единственная кровать, покрытая золотистым полиэфирным одеялом. Шторы задернуты. Риад прислонился к стене. Наталья села на кровать.
– Итак, ты мой приз. Правильно? Награда за выигрыш?
– Ты хотел бы так думать?
– Нет.
Он развел руками и невольно нахмурился.
– Мне заплатить тебе сразу или потом?
Она проговорила почти неслышно:
– Лучше потом.
Он привлек её к себе и поцеловал. Девушка почувствовала облегчение, ибо не хотела больше разговаривать. И её так влекло к нему.
Как странно, что она может целовать его.
На мгновение она открыла глаза и, заглянув за плечо, увидела картину на стене, изображавшую кораблекрушение. Темные головы виднелись над водой. Над ними парил величественный альбатрос, единственный и беспредельно печальный свидетель трагедии.
Они предались любви. Наталья нервничала. Возможно, ему тоже было не по себе. Они чувствовали себя скованно. Все кончилось довольно быстро. Ничего особенного не произошло.
Обнаженные, они лежали рядом на покрывале. Сквозь окно в комнату проникали лучи жаркого полуденного солнца. Под окном стоял грузовик с невыключенным мотором, однако в номере царила полная тишина. Казалось, время остановилось и устало прилегло рядом с любовниками, плененное видом их нагих тел. Порой жужжала муха, совершая параболические полеты по комнате.
– Когда ты собираешься уходить? – спросила она.
– Уже скоро, – выдохнул Риад. – Мне надо быть на корабле к шести часам. Сколько сейчас времени?
– Не знаю.
Они лежали в полной тишине, прижавшись друг к другу.
– Можешь не платить, – сказала Наталья. – Прости меня.
Он молчал. Она чувствовала себя ужасно.
– Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Почти.
Муха села ему на грудь, и они оба молча рассматривали ее. Переливчатые бархатистые глаза насекомого какое-то время пристально смотрели на них, а потом, жалобно пискнув, насекомое улетело. Они остались одни.
– Больше не могу оставаться здесь, – пробормотал Риад. – Но я обязательно приеду за тобой.
Слова тронули женщину до глубины души, но тем не менее ничуть не удивили ее.
– Когда?
– Через полгода. Тогда закончится мой контракт. Я что-нибудь придумаю.
Город за окном пришел в движение.
– Мы заведем ребенка? – спросила она, глядя в потолок.
– Я бы не возражал.
Риад приподнялся на локте и посмотрел ей прямо в глаза. Ему хотелось сказать Наталье, что он любит её или что-то в этом духе. Его лицо выражало счастье и спокойствие. Риад открыл рот, чтобы произнести какие-то слова о любви, однако издал лишь зловещий хриплый звук. Быстро задышал, в испуге напряг голосовые связки, но Наталья слышала лишь отрывистые звуки. Зрачки матроса расширились, он попытался прокашляться, чтобы освободить горло. Вдруг лицо его побагровело, и он, задыхаясь и схватившись руками за шею, упал на пол.
Наталья спрыгнула с кровати и обняла руками голову любимого.
– Что с тобой? Что случилось?
Он отчаянно показывал рукой на свой открытый рот, она пыталась рассмотреть в нем что-то, однако видела лишь сплошную черноту. Матрос жестами просил её похлопать его по спине, и когда он стал на четвереньки, она несколько раз сильно ударила его кулаком между лопатками. Он старался откашляться и избавиться от кома каких-то птичьих перьев, застрявших у него в горле, однако ничего не выходило. Риад спустился на пол, заливая его слюной.
Ему стало лучше, однако говорить он еще не мог.
Наталья принесла воды и положила его голову к себе на колени.
– Не волнуйся. Все пройдет. Только не волнуйся, пожалуйста.
Риад свернулся калачиком, упершись головой в её обнаженные бедра. Он вспотел и страшно нервничал, а она успокаивала его и массировала ему спину.
– Не уходи, Риад. Я тебя вылечу. Нельзя тебе идти в таком состоянии.
А он, будто только что вспомнил о своем долге, мигом вскочил на ноги и посмотрел на часы. Показал рукой в сторону окна и начал быстро одеваться.
– Когда ты вернешься? – спросила она, погружаясь в грусть, как в глубокий колодец.
Матрос положил паспорт в карман штанов и надел на руку часы. Потом нагнулся и прижал Наталью к себе. Она все еще была голая, а ему казалось, что на нем слишком много одежды.
– Через шесть месяцев, – проговорил он одними губами, поднимая вверх большой палец руки. Его лицо выражало полное замешательство.
– Где же мы встретимся? Здесь, что ли?
Он кивнул.
– Значит, это будет зимой. Тринадцатого января. Правильно я подсчитала?
Он вновь кивнул.
– Ты обещаешь вернуться?
Матрос опять кивнул и поцеловал ее.
– Буду ждать тебя здесь, Риад. В нашей кофейне. Каждый день в течение недели между часом и двумя часами дня, начиная с тринадцатого января. Ты запомнил адрес?
Риад обнял её и крепко прижал к себе. Они поцеловались, он вышел за дверь, замер на пороге и, шевеля губами, попытался произнести какие-то слова, которых она не понимала. Через мгновение она уже слышала только топот ног, когда он бежал вниз по лестнице.
– Я поеду с тобой хоть на край света! – крикнула она вдогонку.
Услышал ли он её слова?
Наталья раздвинула шторы, однако не увидела любимого, так как окно выходило во двор. Она легла в смятую расселину, оставшуюся после их любовной схватки.
На то самое место, где они лежали вдвоем.
И начала прокручивать в памяти всю историю их знакомства с самого начала.
Наталья проснулась с восходом солнца. Она и не заметила, как уснула. Весь вечер думала, переживала, скучала в полном одиночестве и, наконец утомившись, погрузилась в небытие. Сон походил на судно, которое швыряют волны разбушевавшегося океана; она четко видела корабль любимого – все, что происходило там, отразилось в её сознании. Вот он отчаливает от берега ровно в полночь, обдавая брызгами пристань, на которой стоят провожающие рабочие дока, и оставляя след за кормой. Смутно виднеются в темноте красные и голубые звезды панамского флага. Вода льется из дренажных отверстий на ржавый киль, звучит и отдастся эхом до самого горизонта протяжный гудок. Судно удаляется, поблескивая тусклыми огнями иллюминаторов. Оно качается на волнах, поскрипывают в трюмах контейнеры с надписями: «Америкэн президент», «Хандзим», «Хюндай». (Она все это видит.) Матросы трудятся до самого утра, а потом заваливаются спать в своих каютах. Корабль находится в плачевном состоянии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103