– Спать будете здесь. Утром поговорим. Я не хочу из-за вас подвергаться опасности всякий раз, когда мы будем входить в какой-нибудь порт. Позже расскажу, как вести себя, пока судно стоит в доке. Сейчас все заняты своими делами. Обсудим все завтра. А пока устраивайтесь.
Они прижались друг к другу на узкой койке, прислушиваясь к шуму корабля. Риад дремал. Наталья ощущала смутную угрозу, исходящую от судна, но не могла понять, в чей именно она заключалась. Ощущение мучило ее, и женщина никак не могла уснуть.
И только когда наверху раздались крики и Наталья поняла, что корабль тонет, она все вспомнила. Именно это судно она видела некогда во сне.
Корабль быстро шел ко дну. В борту образовалась пробоина, ветхие насосы не справлялись с откачкой воды. Палуба деформировалась, и судно резко накренилось, превратившись в смятую свинцовую клетку, которая тащила тонущих людей в бездну.
Наталья бросилась к двери и распахнула ее: повсюду по колено в воде метались матросы. Они орали и хватали свои вещи. Наталья выскочила на палубу, где капитал спускал на воду шлюпку.
– Видите, что случается, когда берешь на борт безбилетников! – закричал он, увидев ее. – Вот что тогда происходит! – Его лицо блестело от пота. – Вы приносите несчастье. Не могу взять вас с собой в лодку.
– Но ведь мы погибнем!
– Шлюпка переполнена. Матросы все равно не пустят вас в нее. Прикажете мне рисковать их жизнями во имя вашего спасения? Вы знали, чем рискуете.
Наталья всплеснула руками.
– Капитан, не надо так: я ваша младшая сестра с Украины, мы выросли на одной земле, мы с вами одной крови, и вы хотите оставить меня одну в открытом море? Во имя нашего защитника, святого Андрея, пожалуйста, помогите мне.
Минуту он пристально смотрел на нее, потом выругался.
– Послушай, я не могу взять вас с собой. Но на корабле есть еще одна шлюпка. Попробуйте спастись на ней. Она старая и дырявая, но, думаю, поплывет. Вон там. Берите ее. Боюсь, это все, что я могу для вас сделать.
Наталья бросилась в каюту. Вода уже добралась до койки, птица издавала пронзительные тревожные крики, а Риад спал как ни в чем не бывало. Она схватила обоих и потащила за собой, несмотря на то, что Риад упирался и сонно бормотал: «Я не уйду с моего корабля». Кое-как ей все же удалось вытащить их на палубу. Корма судна почти полностью погрузилась в воду, а матросы в шлюпке уже плыли по морю в ночной мгле.
Нам известно, что Наталья знала, как себя вести во время кораблекрушений. Она обрезала канаты, на которых держалась шлюпка, спустила её на воду, и они забрались в нее в тот самый миг, когда корабль пошел ко дну. Судно скрылось под волнами, оставив на поверхности воды лишь огромное количество пузырей. Некоторое время еще слышались взволнованные голоса матросов на шлюпке, однако они становились все тише, и вскоре все замолкло. Теперь Наталья, Риад и птица были наедине с морской стихией, окутанной беспредельной ночной мглой. Риад дрожал, закутавшись в одеяло, Наталья крепко обнимала его. Незаметно они оба уснули.
Наступил рассвет.
Наталью разбудил громкий пронзительный крик птицы. Она стояла на борту лодки, вытянув тело вперед, и издавала звуки, похожие на вой сирены. Женщина посмотрела в том направлении, куда указывала их пернатая спутница.
– Риад! – взволнованно закричала она. – Риад, просыпайся! Я вижу берег. Он совсем рядом! Мы спасены!
Риад проснулся, и они изо всех сил начали грести вместе, считая вслух каждый взмах весла и громко при этом смеясь. Вблизи берега Риад прыгнул в волу, которая доходил, ему до груди, и потащил лодку к суше, спеша, спотыкаясь и брызгаясь. Выбежал на песчаный пляж, набрал горсть песка и бросил его о воздух. Наталья кинулась к нему, они обнялись. Птица бежала за ними вслед и радостно щебетала. Стоял ранний час, никто еще не появился на берегу. Они шли по пляжу к маленькому приморскому городку.
– Мы в Италии, – сказала Наталья.
Они сели на скамейку и стали наблюдать за тем, как просыпается город. Поблизости открылось кафе, три старика в твидовых пиджаках и кепках сели за столик, стоящий на улице. Волны Средиземного моря ритмично бились о берег.
– Давай побудем здесь немного, – предложила Наталья. – Мне нравится это место. А ты так давно не ходил по твердой земле.
Риад осмотрелся. Утро стояло просто чудесное.
– Да. Поживем тут. – Он улыбнулся широкой улыбкой. Наталья так давно не видела выражения радости на его лице.
Птица вылезла из рюкзака. Женщина нежно погладила ее. И вдруг вздрогнула от удивления.
– Смотри, Риад!
У птицы выросли крылья.
В горле першит от сигаретного дыма, вентиляции почти никакой. Одежда противно прилипает к подмышкам, ноги пухнут в обуви, болит спины, затекают суставы. Некоторые слушают рассказы стоя или подтягивают колени к подбородку, чтобы способствовать кровообращению.
– Я хотел бы поехать в Италию, – говорит кто-то.
У них было предостаточно времени для того, чтобы как следует рассмотреть друг друга. Найти что-то необычное в лицах, которые еще несколько часов назад казались самыми заурядными; рассмотреть даже ногти на руке, лежащей на спинке соседнего стула, стертые подошвы туфель, стоящих на чемодане, тетину на подбородке. Один из пассажиров следит за узором на предплечье сидящей рядом с ним женщины – бросает украдкой взгляды на изгиб груди, любуется формой её губ. Ему интересно знать, что стоит за той странной историей, которую она только что рассказала. Действительно ли она придвинулась к нему в течение ночи? Есть ли некая многозначительность в обоюдных взглядах? Не намеренно ли её рука коснулась его, лежащей на ручке стула? Куда направляется эта женщина и что ей делать в Токио?
Не случается ли так в моменты, когда жизнь дает сбой, а в трубопроводе времени обнаруживается утечка, и минутки начинают непрерывно капать, образуя скрытую лужицу, что в голову человека приходят свежие мысли, и ему открывается нечто новое? Возможно, впоследствии пассажиры вспомнят эту ночь и скажут: «Вот именно тогда все и началось».
Ребенок, оставленный эльфами взамен похищенного
Десятая история
Бернар Дюсолье принадлежал к малопонятному виду живых существ, которых называют детьми, оставленными эльфами взамен похищенных.
Как все подмененные, ставшие людьми, он в любых отношениях ничем не отличался от других детей, войдя в мир в образе единственного ребенка доктора Дюсолье и его жены, мадемуазель Этьен. Все у мальчика было на месте. Он кротко подрастал в их старом и каком-то безрадостном доме в Нюэли и, когда родители изредка брали его с собой в парк, бегал, кричал и смеялся, как все остальные дети.
Мадемуазель Дюсолье умерла, когда Бернар был еще очень юн, а её муж, один из ведущих иммунологов Франции, посвятил всю свою оставшуюся жизнь научным исследованиям в клинике Сен-Луи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103