на эшафоте она бесновалась против всего света и взывала к Небу ниспослать огонь, который пожрал бы весь мир с его грехами и нечестием. Вестон с аптекарями также были вздернуты, как собаки.
Лишь в отношении главного преступника, в виновности которого не было и тени сомнений, приговор суда не был исполнен. Леди Фрэнсис сохранила жизнь. Никто не осмелился пролить благородную кровь Говардов.
Супруги Сомерсет некоторое время оставались в Тауэре и не раз встречались друг с другом, но отнюдь не для слов любви и прощения. Двери Кровавой башни и Садового дома часто оставались открытыми, и оттуда до ушей обитателей замка долетали весьма крепкие слова и площадная ругань. Тень Овербюри могла считать себя отомщенной при виде ссорящихся таким образом убийц.
С течением времени им было объявлено помилование, но всякие надежды на возвращение ко двору отпали. Остаток жизни они должны были провести в нищете, приговоренные к совместной жизни. Супруги покинули Тауэр и отправились жить в провинцию. Они поселились в маленьком домике – единственном оставшемся у них после конфискаций жилище. Там они прожили много лет под одной крышей, но в разных комнатах, воспитывая голубоглазую девочку, родившуюся во время их заточения в Тауэре.
Их совместную жизнь можно смело назвать адом, но зло нередко порождает добро. Голубоглазая Анна Карр, дитя преступных родителей, стала впоследствии одной из чистейших женщин и лучших матерей Англии.
Узники герцога Бэкингема
Умные люди предупреждали ликовавших о свержении Карра, что падение прежнего фаворита лишь приведет к передаче его власти новому. И этот новый уже имелся.
Джордж Вильерс из Лейчестершира был беден, не имел друзей при дворе, но был замечательно красив. Он был также удивительно застенчив. Когда к нему обращались, он краснел, как девушка. Яков, увидев однажды этот шедевр природы, остался им заворожен. Это произошло осенью 1614 года в Кембридже, где Вильерс играл роль в комедии, на которой присутствовал король.
– Как он вам нравится? – спросил Яков лорда Арун-дела.
– Слишком застенчив для двора, – легкомысленно отозвался тот.
Но Яков уже не мог сдержать желания каждое утро трепать по щеке юного актера.
Так началась неслыханная, головокружительная карьера Джорджа Вильерса. Яков с каждым днем все больше привязывался к нему и, глядя на нового любимца, довольно нечестиво цитировал Священное писание: «И все сидевшие в Совете взглянули на него и увидели лицо как бы ангела». А Вильерс, шутя, демонстрировал свою собачью преданность: садился у ног короля, целовал его башмаки и лаял.
Враги Сомерсета и Говардов стали его друзьями, и даже Рэйли прислал ему привет из темницы. Падение графа Сомерсета узаконило его влияние. Что ни день, Вильерс получал новые милости, почести и подарки – то титул, то место, то звезду, то замок, то поместье, то монополию. За неделю до представления в Кембридже его видели на скачках в полинялой черной куртке, а четыре года спустя он был уже пэром, бароном, виконтом, маркизом и графом и носил на себе восемьдесят тысяч фунтов стерлингов в виде жемчуга и бриллиантов, которые совершенно скрывали его богатейший костюм из шелковых и бархатных тканей. А в 1619 году должность лорда-адмирала и титул герцога Бэкингема поставили сына провинциального сквайра и горничной во главе английской аристократии. Его влияние на короля превзошло даже влияние Сомерсета. «Никто, я полагаю, ни в одном веке и ни в одной стране не достигал в такое короткое время таких почестей, власти и богатства, не имея никаких способностей и талантов, кроме личной красоты и изящества», – писал один современник об удивительной карьере нового фаворита.
И это было еще мягко сказано. Бэкингем был не только глупым и расточительным королевским миньоном, но еще и поразительно невежественным человеком, жадность которого была ненасытна, а гордость доходила до безумия. При этом он, правда, нередко проявлял находчивость и решительность, не боялся труда и был искренне предан королю (он называл себя «собакой короля»). Его влияние на Якова было влиянием человека с бурным темпераментом и бесстрашным характером на человека более умного, но с колеблющимся умом и дряблой волей. Яков видел, как его мудрые глупости и политические фантазии в руках юного фаворита преобразуются в политическую действительность; благодаря самоуверенности Бэкингема король и себя чувствовал сильным. Якову его новый советник казался опорой трона, в то время как тот лишь все больше и больше раскачивал его.
После смерти Нортгамптона и падения Сомерсета Бэкингем решил добить старшую линию Говардов, главой которой теперь были граф и графиня Суффолк. Он сумел лишить многих их родственников чинов и мест. Леди Суффолк сперва недооценила нового фаворита, она смеялась над ним и считала его мальчишкой, который держится при короле до тех пор, пока Якову не надоест его красивая глупая рожа. Она решила подготовить замену Бэкингему в лице молодого Уильяма Монсона. Надушив и завив претендента, она учила его, как следует одеваться, как вести себя и что говорить. Прозрение пришло, когда Монсон получил королевский приказ не появляться более при дворе.
Затем один мелкий чиновник, уличенный в воровстве, дал показания, что лорд-казначей и его жена (то есть супруги Суффолк) ежедневно растрачивали казенные деньги. Лорда Суффолка призвали к ответу, и его объяснения были признаны настолько слабыми, что он немедленно был лишен должности, а для расследования его деятельности была назначена комиссия. Леди Суффолк не дремала: чиновник пал от руки наемного убийцы. Однако доказательства уже были добыты, и правосудие наложило свою тяжелую руку на Суффолков. Обвиненные в растрате и мошенничестве, они подверглись штрафу в тридцать тысяч фунтов и под караулом были доставлены в Тауэр. Впрочем, веселый и легкомысленный нрав Бэкингема сделал из Тауэра – грозной королевской тюрьмы, места пыток, отравлений и убийств – «угол», куда шаловливый юноша, игравший в правительство, ставил провинившихся взрослых. День страха на суде и неделя заточения в Тауэре были в его глазах достаточной карой для его врагов. Спустя десять дней Суффолки заключили с ним мирный трактат, по которому им было дозволено жить в их поместьях.
Сделав своего любимца могущественным, король хотел сделать его и богатым, но богатым за счет кого-нибудь другого. Лучшим средством для этого была женитьба на богатой наследнице, и вот Яков подыскал Бэкингему подходящую невесту – леди Екатерину Маннерс, единственную дочь графа Рутланда, наследницу древних титулов, громадных поместий и капиталов. Бэкингем подумал и о своих родственниках. Он был намерен каждого Вильерса произвести в бароны или графы, а каждую Вильерс выдать за богатого и знатного человека, что с успехом и проделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100