- Я дарю эти три танца вам, - сказал Холин.
- Какой щедрый, дядечка.
Сзади подошел лохматый парень без ягодиц, потянул змейку за руку:
- Достала? Пошли, люди ждут.
Девушка-змейка резко оттолкнула его:
- Разве ты не видишь, что я разговариваю? Такой щедрый дядечка попался. Дал мне три пятака. Один пятак мы с тобой протанцуем, правда, дядечка? Сеня, иди заводи машину.
Она высыпала монеты в ладонь лохматика, и тот покорно ушел. Грянула быстрая расхлябанная мелодия. Несколько хриплых голосов запели, стараясь заглушить друг друга гитарами.
- Пошли, дядечка!
- Я не умею…
- Пошли, пошли, не ломайся, дядечка. Научу. Делай, как я. Делай вместе со мной. Делай лучше меня.
Компания уже танцевала, опять образовав круг, только теперь пары стояли друг против друга и отчаянно вихлялись и размахивали руками, словно боксировали.
Змейка-гадючка заложила руки за голову, полуприкрыла глаза и стала извиваться в такт мелодии. Холин потоптался возле нее, но девушка, казалось, забыла о его присутствии, и Николай Егорович вышел из круга. Никто не обратил на это внимания, только лохматик без ягодиц проводил его прищуренным недобрым взглядом.
«Сейчас она проговорится, сколько мне жить, - подумал Холин. - Обязательно проговорится».
Холин вернулся в обеденный зал. Антонина Петровна оживленно разговаривала с толстяком, подавшимся к ней всем своим мощным туловищем с соседнего стола. Толстяк был красен, на его голове поблескивала лысина, хотя он был еще довольно молод, черный пиджак плотно обтягивал богатырские плечи; под правой подмышкой рукав лопнул, и были видны белые нитки. Перед толстяком стояла тарелка, заваленная горой шашлыков на шампурах, и возвышалась наполовину опустошенная бутылка венгерского коньяка «MATRA» емкостью 0,75 литра.
- Если бы он не прорвался на штрафную площадку… - говорил толстяк.
- Даже если бы он не прорвался, то все равно бы гол, - отвечала Антонина Петровна. - У семерки была исключительно выгодная позиция.
Увидев Холина, толстяк поскучнел, отвернулся, налил себе рюмку, хлопнул единым духом и стал методично жевать шашлык.
- Вы увлекаетесь футболом? - спросил Холин.
- Да. Вместо валерианки. Футбол почему-то меня успокаивает. Я думаю: к черту все неприятности, ведь существует футбол. Игрушка для всех. А раз люди любят играть, как дети, значит, они не такие уж плохие. От этой мысли мне становится легче, я успокаиваюсь и отлично сплю. Жаль только, не каждый вечер показывают футбол. А вы где бродили?
- Я танцевал.
- Вот как… Странно вы себя ведете. Назначили девушке свидание, а сами бросили ее и ушли танцевать.
- Так сложились обстоятельства, но вы тоже не теряли времени даром. Этот толстяк влюбился в вас по уши. Чувствует мое бедное сердце - быть драке.
- Толстяки не дерутся. Они смирные, как тюлени. Он будет плакать.
- Это еще хуже. Ну что, забудем инцидент и продолжим нашу исповедь?
- Да, забудем и продолжим…
- Ваша очередь.
- Дайте сосредоточиться… Налейте капельку… Такое вкусное шампанское…
Он налил ей полный бокал. Она отпила половину, тряхнула головой.
- Чертов толстяк, все мысли перепутал своим футболом.
- Захотелось спать?
- Какое-то умиротворенное состояние. В глазах мельтешат голова-ноги, голова-ноги…
- Это от шампанского.
- Возможно. Давайте начнем с первого впечатления.
- Давайте.
- Сижу, читаю историю болезни. История, прямо сказать, невеселая. Это у меня первый сорокалетний инфаркт. Думаю, какой он из себя, этот сорокалетний инфаркт. Мысленно рисую себе раздавленного горем молодого мужчину: спина сгорблена, плечи обвисли, волосы поседели, глаза потухли. С первого момента, чуть ли не плача, заглядывает в глаза: «Я буду жить? Доктор, только честно, сколько мне осталось?» Почти все себя так держат, правда, сейчас идут в основном пятидесятилетние. Начинаешь утешать, просить успокоиться, но они еще больше волнуются, что-то подозревают, просят показать кардиограмму, рассматривают зубчики… Уходят сумрачные, неудовлетворенные и тем сами сокращают себе жизнь.
И вот входите вы. Уверенность в движениях, во взгляде, чувство юмора. Вы знаете - то, что вы шутили, меня поразило и обрадовало больше всего. И еще желание жить. Было сразу видно, что вы хотите жить, цепляетесь за все, что вам поможет: за стул, за дерево, за цветок. Как вы уцепились за меня! Вы прямо с ходу распустили хвост, я даже растерялась от такого неожиданного напора, даже уронила карандаш - помните?
- Еще бы. Не каждый день врач от смущения роняет карандаш.
- Да… Только не насмехайтесь… Вы ухватились за меня. Если бы была другая, то ухватились за нее.
- За другую бы не ухватился.
- Будет врать… Еще как… Но я вас не осуждаю. Наоборот, когда вы ушли, я долго думала о вас. Я знала, что вы выздоровеете и будете жить…
- Сколько? - спросил Холин.
- Это зависит от вас. Сколько захотите. Сколько сможете. Мой долг вам помочь.
- Поэтому вы и пришли на свидание?
- Нет… Я пришла не к больному, а к вам, здоровому, доброму насмешнику. Наверно, мне нельзя было это делать…
- Почему?
- Я же невеста. Скоро выхожу замуж…
- Тем более. Надо погулять напоследок. Все невесты гуляют напоследок.
Толстяк жевал шашлык и прислушивался. Холин по спине видел, что он прислушивался. У него была очень внимательная спина.
- Теперь это неважно. Раз пришла, то пришла… Значит, на то у меня были свои причины…
- Это связано с женихом?
- Может быть…
- Я оказался лучше его?
- Какая наглость!
- Лучше? Но только честно.
- В какой-то степени… В данный момент…
- Он вас раздражает?
- Иногда.
- Сегодня раздражал?
- Раздражал… Хотя его и нет рядом.
- Ревнует, что ли?
- Еще как. Когда приезжает, стоит мне только выйти из комнаты, он сейчас же обыскивает комнату.
- Ищет любовника?
- Улики.
- И находит?
- До сегодняшнего дня не находил. У него еще есть нехорошая привычка. Приезжает в будни, идет в корпус, садится в очередь ко мне в кабинет и слушает, что больные говорят обо мне.
- Низко…
- Но это бог с ним… Ревность… Она еще и не то творит с людьми. Я бы ему это простила. Мне не нравятся его взгляды на жизнь. Как-то у него все мысли только о себе. Этот человек хороший, потому что он мне полезен, этот плохой, потому что он против меня, а вон тот мне глубоко безразличен, потому что он мне бесполезен.
- Вы ему полезны?
- О, еще бы!
Официантка принесла шашлыки. Они еще дымились и шипели. Пахло подгоревшим жиром, зажаристым мясом, березовым углем.
- Ух, как вкусно! - воскликнула Антонина Петровна, принюхиваясь. - Я ужасно проголодалась! Какой вы молодец, что заказали! Давайте есть и разговаривать, а то остынут. Вы не обидитесь?
- Я на шашлыки, вино и красивых девушек никогда не обижаюсь, - Холин протянул врачу шампур.
- Итак, чем же вы ему полезны?
- Он ужасно боится болезней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62