Или норы в стогах… Помнишь, как мы делали запруды и норы в стогах?
- Я же стал взрослым, - грустно сказал Холин.
- Да… ты стал взрослым. - Сережка как-то весь сник. - Ты стал старше нас всех… А я так и не узнал, что такое быть взрослым… Хорошо?
- По-всякому…
- В детстве лучше?
- Каждый возраст хорош по-своему.
- Но все-таки в детстве лучше?
- Грустно жить одному…
Шары снесло с гор. Теперь они летели над морем. Солнце поднималось довольно быстро, и уже все море, за исключением полоски у берегов, сияло, переливалось, пускало в небо зайчики. Тень от шаров неслась по волнам и была похожа на две заколдованные рыбины, мечущиеся в огромном ковше расплавленного металла.
- Оставь наследника, - сказал отец.
- Что?
- Оставь наследника. Нельзя, чтобы наш род угас.
- Я хотел, но Лукашов…
- Победи Лукашова. Зло должно быть наказано всегда. За это я воевал, за это… Я вот здесь… - отец кивнул подбородком на старинный шар. - Победи его. Я ведь тысячи раз побеждал, пока… один раз не ошибся. Победи и ты… Наш род не должен угаснуть. Иначе моя смерть была напрасной. И ее… - отец кивнул в сторону матери. - И его… - кивок в сторону Сережки. - Да и твоя жизнь…
- Она хорошая… - тихо сказала мать, подождав, пока отец кончит. - Но она тебе не пара…
- Ты о ком? - вздрогнул Холин.
- О Тоне… Она тебе не пара, сынок… Не порть ей жизнь… Она будет ученым человеком… Она будет жить для людей… Ты и дети будут ей мешать. И кроме того, ты больной, ты долго не проживешь…
- Я уже выздоровел…
- Все равно ты не проживешь столько, сколько она, сынок. И ты не ее круга… Ей нужен муж тоже ученый. Вдвоем легче, когда за одно… Вдвоем всегда легче, чем одному, сынок… Найди себе жену попроще, сынок… Не коверкай ей жизнь…
Вдруг в ящике под ногами Холина что-то щелкнуло, и металлический голос отчетливо сказал:
- МОСКОВСКОЕ ВРЕМЯ СЕМЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ МИНУТ.
Мать тоже услышала металлический голос.
- Прощай, сынок, - сказала она. - Тебе пора.
- Вы больше не приходите, а мам? - попросил Холи. - Ладно, мам? Меня измучили эти сны… Я чувствую, что больше не буду их видеть… Сегодня я первый раз увидел солнце и первый раз летал…
- Мы больше не придем, сынок, - во взгляде матери были любовь и страдание. - Я знаю, что ты исцелился от снов. Это она тебя исцелила…
- Прощай, сын, - сказал отец.
- Прощай, пап…
- Прощай, брат, - сказал Сережка.
- Прощай, Сережка…
Их шар отодвинулся, повернулся, и на их тела опять косо упала тень. Но сквозь тень он все равно видел их глаза. В глазах были радость, страх, смятение, счастье, зависть, страдание и бесконечная любовь - все, что бывает в глазах умерших, когда они приходят к нам…
- ПЕРЕДАЕМ ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ…
5
- В ТАДЖИКИСТАНЕ ПРИСТУПИЛИ К СЕВУ ХЛОПКА.
Холин очнулся. Он сидел на кровати, поставив босые ноги на пол. Место рядом, где спала Тоня, пустовало. В открытую форточку тянуло пасмурным прохладным днем. Было уже совсем светло. Дико колотилось сердце.
Николай Егорович прошел в ванную. На столе под вазой с цветами лежала записка.
«ЧАЙ НА ПЛИТЕ, ВСТРЕТИМСЯ В 18.00 НА ТОМ ЖЕ ПОВОРОТЕ. ЦЕЛУЮ. ТОНЯ. ДВЕРЬ ЗАХЛОПНИ».
Холин выпил чаю, застелил кровать, прошелся по комнате. Во всем чувствовалась аккуратность и экономия. Ничего лишнего, никаких безделушек, все самое необходимое. Только в углу - красивый антикварный секретер, заваленный бумагами и заставленный какими-то приборами. Из приборов Николай Егорович знал только микроскоп.
«Наверно, она по вечерам работает, - подумал Холин. - Я отнимаю ее время и, значит, обкрадываю все человечество».
Холин усмехнулся: «Злой гений человечества».
Затем он надел куртку, захлопнул дверь и пошел домой.
Возле корпуса его ожидал сюрприз. Навстречу Холину с лавочки поднялась Мальвина.
- Я уже вас час дожидаюсь, - сказала она с укором. - Вы что, не ночевали?
- У меня привычка гулять на рассвете, - отшутился Николай Егорович.
- Слушайте… Коля… у меня есть к вам разговор…
- До завтрака? Разве можно вести разговор до завтрака?
- Сядем, Коля, на минутку…
Холин внимательно посмотрел на Марию Викторовну и понял, что ей не до шуток. Лицо кукольного режиссера было помятым, припухшим, словно после бессонной ночи или после горьких слез; прическа сделана небрежно, шов на правом чулке выглядел криво, как погнутым рельс.
- Ну что случилось, Мальвина? - спросил мягко Холин. После того сна в поезде Николай Егорович не мог отделаться от чувства нежности и благодарности к этой женщине, хотя она так грубо и бесцеремонно предпочла его строителю.
- Он бросил меня! - выдохнула Мария Викторовна, села на лавочку и заплакала.
Холин дотронулся до ее безжизненно повисшей руки.
- Успокойтесь…
- Ни с того ни с чего, - всхлипывала кукольный режиссер, размазывая по лицу черные слезы… Сказал: «Все. Хватит. Надоело», повернулся и ушел.
- Из-за чего началась ссора?
- Никакой ссоры не было. Просто вдруг сказал так и ушел. Наверно, ему понравилась одна черная пигалица… на пляже… Мы вчера проходили, и я заметила, что он таращится на нее, а она тоже ему глазки строила… Слушайте… Коля, - Мальвина вдруг вцепилась Холину в рукав. - Поговорите с ним, а? Я не хочу, чтобы так это вдруг кончилось… Я понимаю: курорт - это мини-мир, мини-дружба, мини-страдания, мини-любовь… Но все же… Так у нас это здорово началось… Мы так нравились друг другу… Я… я даже решила выйти за него замуж… Я несчастна, Коля… Я ненавижу своего мужа, он проклятый, беспросветный алкоголик… Сгубил и свою жизнь, и мою… Я хочу, Коля, начать жизнь сначала… Да… Да… Я знаю, он больной… Но тем более он мне нужен… Забота о другом воскресила бы меня, дала толчок к жизни, появилась бы цель… А за него стоит бороться… Это замечательный, добрый человек. Он надел маску… Маску этакого циника, балагура… Но я чувствую под маской хорошего человека, даже застенчивого… Да, да, даже застенчивого… Поговорите с ним, Коля… Скажите, что я буду ему надежным, верным другом… Я даже не вернусь домой. Отсюда поедем к нему в Казахстан… Скажите ему, что я буду раскачивать его ночью… Через каждые полчаса буду раскачивать… Я не буду спать всю ночь, буду сидеть возле него… Ему же нельзя спать одному… Он надеется на будильник, но разве может будильник заменить человека? Будильник может не зазвенеть… Поговорите с ним, Коля… Ладно?
- Поговорю, - сказал Холин.
- Спасибо вам… Вы добрый…
Николай Егорович вошел в корпус. Няня протирала зеркало на стене.
- Эт чего ж не ночевал дома? - проворчала она. - Вот доложу главврачу.
- А я тогда закурю с горя, - пошутил Холин.
- Я тебе закурю, полуночник…
Жора не спал. Строитель сидел на кровати с мокрой головой и время от времени ерошил себе волосы.
- Явился! - обрадовался он Холину. - Да ты, я вижу, донжуан еще похлеще меня! Кого ж ты нашел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
- Я же стал взрослым, - грустно сказал Холин.
- Да… ты стал взрослым. - Сережка как-то весь сник. - Ты стал старше нас всех… А я так и не узнал, что такое быть взрослым… Хорошо?
- По-всякому…
- В детстве лучше?
- Каждый возраст хорош по-своему.
- Но все-таки в детстве лучше?
- Грустно жить одному…
Шары снесло с гор. Теперь они летели над морем. Солнце поднималось довольно быстро, и уже все море, за исключением полоски у берегов, сияло, переливалось, пускало в небо зайчики. Тень от шаров неслась по волнам и была похожа на две заколдованные рыбины, мечущиеся в огромном ковше расплавленного металла.
- Оставь наследника, - сказал отец.
- Что?
- Оставь наследника. Нельзя, чтобы наш род угас.
- Я хотел, но Лукашов…
- Победи Лукашова. Зло должно быть наказано всегда. За это я воевал, за это… Я вот здесь… - отец кивнул подбородком на старинный шар. - Победи его. Я ведь тысячи раз побеждал, пока… один раз не ошибся. Победи и ты… Наш род не должен угаснуть. Иначе моя смерть была напрасной. И ее… - отец кивнул в сторону матери. - И его… - кивок в сторону Сережки. - Да и твоя жизнь…
- Она хорошая… - тихо сказала мать, подождав, пока отец кончит. - Но она тебе не пара…
- Ты о ком? - вздрогнул Холин.
- О Тоне… Она тебе не пара, сынок… Не порть ей жизнь… Она будет ученым человеком… Она будет жить для людей… Ты и дети будут ей мешать. И кроме того, ты больной, ты долго не проживешь…
- Я уже выздоровел…
- Все равно ты не проживешь столько, сколько она, сынок. И ты не ее круга… Ей нужен муж тоже ученый. Вдвоем легче, когда за одно… Вдвоем всегда легче, чем одному, сынок… Найди себе жену попроще, сынок… Не коверкай ей жизнь…
Вдруг в ящике под ногами Холина что-то щелкнуло, и металлический голос отчетливо сказал:
- МОСКОВСКОЕ ВРЕМЯ СЕМЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ МИНУТ.
Мать тоже услышала металлический голос.
- Прощай, сынок, - сказала она. - Тебе пора.
- Вы больше не приходите, а мам? - попросил Холи. - Ладно, мам? Меня измучили эти сны… Я чувствую, что больше не буду их видеть… Сегодня я первый раз увидел солнце и первый раз летал…
- Мы больше не придем, сынок, - во взгляде матери были любовь и страдание. - Я знаю, что ты исцелился от снов. Это она тебя исцелила…
- Прощай, сын, - сказал отец.
- Прощай, пап…
- Прощай, брат, - сказал Сережка.
- Прощай, Сережка…
Их шар отодвинулся, повернулся, и на их тела опять косо упала тень. Но сквозь тень он все равно видел их глаза. В глазах были радость, страх, смятение, счастье, зависть, страдание и бесконечная любовь - все, что бывает в глазах умерших, когда они приходят к нам…
- ПЕРЕДАЕМ ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ…
5
- В ТАДЖИКИСТАНЕ ПРИСТУПИЛИ К СЕВУ ХЛОПКА.
Холин очнулся. Он сидел на кровати, поставив босые ноги на пол. Место рядом, где спала Тоня, пустовало. В открытую форточку тянуло пасмурным прохладным днем. Было уже совсем светло. Дико колотилось сердце.
Николай Егорович прошел в ванную. На столе под вазой с цветами лежала записка.
«ЧАЙ НА ПЛИТЕ, ВСТРЕТИМСЯ В 18.00 НА ТОМ ЖЕ ПОВОРОТЕ. ЦЕЛУЮ. ТОНЯ. ДВЕРЬ ЗАХЛОПНИ».
Холин выпил чаю, застелил кровать, прошелся по комнате. Во всем чувствовалась аккуратность и экономия. Ничего лишнего, никаких безделушек, все самое необходимое. Только в углу - красивый антикварный секретер, заваленный бумагами и заставленный какими-то приборами. Из приборов Николай Егорович знал только микроскоп.
«Наверно, она по вечерам работает, - подумал Холин. - Я отнимаю ее время и, значит, обкрадываю все человечество».
Холин усмехнулся: «Злой гений человечества».
Затем он надел куртку, захлопнул дверь и пошел домой.
Возле корпуса его ожидал сюрприз. Навстречу Холину с лавочки поднялась Мальвина.
- Я уже вас час дожидаюсь, - сказала она с укором. - Вы что, не ночевали?
- У меня привычка гулять на рассвете, - отшутился Николай Егорович.
- Слушайте… Коля… у меня есть к вам разговор…
- До завтрака? Разве можно вести разговор до завтрака?
- Сядем, Коля, на минутку…
Холин внимательно посмотрел на Марию Викторовну и понял, что ей не до шуток. Лицо кукольного режиссера было помятым, припухшим, словно после бессонной ночи или после горьких слез; прическа сделана небрежно, шов на правом чулке выглядел криво, как погнутым рельс.
- Ну что случилось, Мальвина? - спросил мягко Холин. После того сна в поезде Николай Егорович не мог отделаться от чувства нежности и благодарности к этой женщине, хотя она так грубо и бесцеремонно предпочла его строителю.
- Он бросил меня! - выдохнула Мария Викторовна, села на лавочку и заплакала.
Холин дотронулся до ее безжизненно повисшей руки.
- Успокойтесь…
- Ни с того ни с чего, - всхлипывала кукольный режиссер, размазывая по лицу черные слезы… Сказал: «Все. Хватит. Надоело», повернулся и ушел.
- Из-за чего началась ссора?
- Никакой ссоры не было. Просто вдруг сказал так и ушел. Наверно, ему понравилась одна черная пигалица… на пляже… Мы вчера проходили, и я заметила, что он таращится на нее, а она тоже ему глазки строила… Слушайте… Коля, - Мальвина вдруг вцепилась Холину в рукав. - Поговорите с ним, а? Я не хочу, чтобы так это вдруг кончилось… Я понимаю: курорт - это мини-мир, мини-дружба, мини-страдания, мини-любовь… Но все же… Так у нас это здорово началось… Мы так нравились друг другу… Я… я даже решила выйти за него замуж… Я несчастна, Коля… Я ненавижу своего мужа, он проклятый, беспросветный алкоголик… Сгубил и свою жизнь, и мою… Я хочу, Коля, начать жизнь сначала… Да… Да… Я знаю, он больной… Но тем более он мне нужен… Забота о другом воскресила бы меня, дала толчок к жизни, появилась бы цель… А за него стоит бороться… Это замечательный, добрый человек. Он надел маску… Маску этакого циника, балагура… Но я чувствую под маской хорошего человека, даже застенчивого… Да, да, даже застенчивого… Поговорите с ним, Коля… Скажите, что я буду ему надежным, верным другом… Я даже не вернусь домой. Отсюда поедем к нему в Казахстан… Скажите ему, что я буду раскачивать его ночью… Через каждые полчаса буду раскачивать… Я не буду спать всю ночь, буду сидеть возле него… Ему же нельзя спать одному… Он надеется на будильник, но разве может будильник заменить человека? Будильник может не зазвенеть… Поговорите с ним, Коля… Ладно?
- Поговорю, - сказал Холин.
- Спасибо вам… Вы добрый…
Николай Егорович вошел в корпус. Няня протирала зеркало на стене.
- Эт чего ж не ночевал дома? - проворчала она. - Вот доложу главврачу.
- А я тогда закурю с горя, - пошутил Холин.
- Я тебе закурю, полуночник…
Жора не спал. Строитель сидел на кровати с мокрой головой и время от времени ерошил себе волосы.
- Явился! - обрадовался он Холину. - Да ты, я вижу, донжуан еще похлеще меня! Кого ж ты нашел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62