– Милости просим садиться за стол, – пригласил Виктор Степанович какой-то витиеватой, противной его лексикону фразой.
Все разместились за столом. Ира Ивановна подала новые приборы, поставила на огонь чайник и улизнула из кухни, наверное, переодеваться. Погребенников же вынужден был остаться. Он чувствовал себя очень неловко в пижаме, причем не очень новой. Одна пуговица, самая верхняя, была вырвана с мясом во время очередной схватки с Его Королевским Величеством и так и не пришита из-за недостатка времени у инспектора Погребенниковой.
Воцарилось неловкое молчание.
– Погода стоит удивительно хорошая, – сказал ученый Погребенников.
– Совершенно точно, – согласился борец Демьянов. – Самое время кататься на лошади.
– На какой лошади? – удивился Виктор Степанович.
– Верхом, – пояснил спортсмен.
– А-а… – Погребенников немного подумал.
– Вы не катаетесь?
– Я бы катался, но нет лошади.
– Ну, а вот у нас с Майей Тихоновной есть лошадь. Днем она обслуживает стадион, а вечером мы на ней катаемся. Очень, знаете ли, помогает от всяких болезней. Верховая езда заменяет и академическую греблю, и бег трусцой, и велосипед.
– Еще бы. Конечно, – согласился кандидат наук. 0н совсем был подавлен этой лошадью.
Пришла нарядная Ира Ивановна и села за стол. Она краем уха слышала разговор.
– Эти лошади, – сказала он, – страшно цокают копытами. Прямо голова раскалывается.
– Где цокают? – удивился борец Демьянов. – Их же всех давно перевели.
– Ну… иногда ведь ездят… Сегодня ночью какая-то цокала.
– Машины больше шумят, – заметила гимнастка Майя Тихоновна.
– Не люблю дипломатии, – сказал Петр Петрович и отхлебнул из чашки. – Давайте напрямую. Начнем варить кашу.
– Давайте, – вздрогнул Виктор Степанович.
– Такой мерзавец, такой… – мама Погребенникова обхватила лицо руками. – Одни неприятности. Хоть бы раз какую-нибудь радость принес.
– Мужчина, – сказал борец Демьянов. – Сначала неприятности, а приятности потом. У женщин наоборот.
Гимнастка Майя Тихоновна покопалась в сумочке.
– Вы нашу-то видели?
– Кого вашу? – не понял Погребенников.
– Таню.
– Та-ню?.. Н-нет…
– Вот она какая. Красавица. – Жена борца протянула фотокарточку Ире Ивановне. Та растерянно взяла.
– Да… Действительно приятная девочка.
– Пусть ваш муж посмотрит.
Погребенников поднес карточку к глазам. На него игриво смотрела девочка, почти девушка, с распущенными по плечам волосами, с сережками в ушах.
– Симпатичная, – пробормотал кандидат наук. – И взгляд умный.
– Отличница. А хозяйка какая! Посуда на ней, цветы на ней, ванная на ней. И за молоком всегда ходит.
Борец Демьянов допил чай.
– В общем, как говорили в старину, у нас товар – у вас купец.
Наступила пауза.
– Не понимаю, – честно сказал Погребенников.
– Разве вы ничего не знаете? – спросил борец, вдел в ручку чашки палец и стал рассеянно крутить ее.
– Про «Панасоник»? – спросил Виктор Степанович.
– А что «Панасоник»?
– Что он сгорел.
– Разве он сгорел?
– Сгорел.
Борец Демьянов небрежно махнул чашкой.
– Ну, это мелочь. Починим. У меня есть знакомый мастер – космический корабль починит.
У кандидата наук упало сердце:
– Если не «Панасоник», тогда что же еще?
– Неужели он вам так ничего и не говорил? – удивился Петр Петрович.
– П-про… что…
– Наши дети помолвлены! – воскликнула гимнастка Майя Тихоновна.
Наступило очень длительное молчание. Только слышались чмокающие звуки, которые издавал борец, высасывая остатки чая из пустой чашки.
– Вы, конечно, шутите, – смог наконец вымолвить энтомолог.
– Они и вправду ничего не знают, – сказала гимнастка Майя Тихоновна. – Наши дети давно дружат и решили со временем пожениться. Ваш сын был у нас… Мы ему подарили обручальное кольцо.
– Не понял, – опять честно сказал Виктор Степанович.
– «Панасоник».
– Что «Панасоник»?
– «Панасоник» и есть обручальное кольцо. Мы подарили вашему сыну «Панасоник».
– Теперь уже абсолютно ничего не понимаю, – мотнул головой Виктор Степанович. – Ведь они поменялись на месяц… на марки.
– Какие там марки… Все это туфта… Он обманул вас. Я не люблю ходить вокруг да около, – сказал борец. – Вы мне скажите прямо и честно. Да или нет? Будем варить кашу?
Майя Тихоновна поморщилась:
– Петя, перестань, это грубо. Заладил – каша, каша…
– Так… это… серьезно? – спросила Ира Ивановна.
– Серьезней быть некуда.
В который раз наступило молчание.
– Я не люблю ходить вокруг да около, – повторил борец Демьянов. – Давайте без намеков. Будем кашу варить или нет?
Гимнастка Майя Тихоновна перебила мужа:
– Кончай со своей кашей. Перейдем к практической стороне дела. Сколько вы даете за своим охломоном?
– Чего? – опять не понял Виктор Степанович.
– Тугриков, разумеется. Мы за Танюшей даем десять, не считая барахла, конечно. А вы? Учтите, надо строить сразу двухкомнатную. Пока то да се, глядишь, и внуки пошли.
– Пятнадцать должны, – сказал борец. – Мальчишка все-таки. Глава семьи.
– Но у нас нет таких денег, – непроизвольно вырвалось у Иры Ивановны.
– Как это нет? – поразился Демьянов.
– Да так. Нет, и все. Не накопили.
– Но ваш муж ученый! – воскликнула гимнастка Майя Тихоновна.
– Ну и что же, что ученый? – пробормотал Виктор Степанович. – Мало ли что ученый…
Некоторое время все сидели молча. Папа Погребенников даже немного покраснел: ему было стыдно, что у него нет пятнадцати тысяч.
– Он все деньги тратит на покупку жучков, – сказала мама Погребенникова.
– Каких жучков? – опять поразился борец.
– Ну, таких, обыкновенных… Древоточащих. Они очень дорого стоят. Надо их собирать на деревьях, потом держать в банках, кормить, чистить за ними. Очень дорогое удовольствие.
– М-да, – сказал спортсмен.
Гимнастка поставила на стол чашечку:
– Значит, мы вам не подходим?
– Вот еще! – горячо воскликнул Виктор Степанович, глядя на гимнастку. – Откуда вы взяли? Вы нам даже очень нравитесь!
Ира Ивановна бросила на него выразительный взгляд.
– Просто у нас нет денег, – сказала она.
Борец поднялся.
– Ну вот что, – сказал он сердито. – Я не привык ходить вокруг да около. Я вижу, с вами каши не сваришь. Не хотите – не надо. Найдем других. Сидите на своих деньгах!
– Да на каких деньгах!.. – заикнулся папа Погребенников, но Демьянов его оборвал:
– Давайте «Панасоник». Ремонт, разумеется, за ваш счет.
Гости оделись и, не попрощавшись, ушли. Борец бережно прижимал к груди обручальный «Панасоник».
…Вечером, узнав содержание беседы с родителями Тани, Славик сказал:
– Ишь чего захотели! Пятнадцать тысяч! Поэтому и «Панасоник» мне всучили. Какие жуки оказались! А Танька! Я-то думал, она просто так, из-за интереса со мной ходит, а она, оказывается, из-за пятнадцати тысяч!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18