спортсмен-победитель, герой, диктатор.
Повиновение легко далось Солу. Он танцевал.
Хардстеп.
Прекратив борьбу, танцевал весь зал, люди, пауки и крысы, которые еще были живы, все двигались в такт, все как один, а Дудочник довольно смеялся. Сол смутно осознавал, что ему приятно двигаться в этом плотном кольце, страстно желая еды, секса и музыки, что он горд быть частью этого зала, этого огромного гештальта.
Дудочник восседал на руках танцоров, что несли его по триумфальному кругу почета, и сквозь блаженный легкий туман Сол видел, как высокая фигура плавно двигается назад к сцене.
Сол плясал с удовольствием, широко размахивая руками. Вот оно – прозрение: он был полон музыкой, две мелодии звучали в голове, мозг расслаблялся и свободно плыл, ноги наслаждались танцем, он смотрел вверх и вокруг на колышущиеся тела, на лица идолопоклонников… Сол пребывал в трансе.
Дудочник улыбался, и Сол улыбался в ответ.
Он смутно осознавал слова, сказанные ему, чувствовал, как ноги ведут его вперед, через большую сцену, к Дудочнику, который ждал его с чем-то длинным и блестящим в руках.
– …ко мне… – слышал Сол между ударами ритма, – …танцуй для меня… иди…
Он шагал вперед, подчиняясь сразу двум мелодиям, он жаждал танцевать.
Но что-то было не так.
В какой-то момент Сол встревожился. Заколебался.
Диссонанс в звучании флейты!
Сол поставил ногу на сцену и попытался продолжить танец, но тень накрыла его мозг.
Темы флейты не гармонировали друг с другом.
Он внезапно осознал это пронзительное неблагозвучие. Голод и желание нисколько не спадали, но его разрывало в разные стороны, он не видел, он был ослеплен и потрясен эстетически невыносимым звучанием двух флейт в противофазе.
И слушая, он вдруг оказался вне музыки, он заглядывал внутрь, отчаянно пытаясь попасть обратно, остро ощущая зияющую пустоту между темами флейты.
И, прорываясь сквозь эту пустоту, вибрируя изнутри, зазвучал вездесущий бас – утробная основа музыки, начало и конец всего джангла.
Сол стоял посреди сцены, раскачиваясь на месте.
Флейта и бас волнами накатывали на него.
Мелодии флейты обвивались вокруг Сола, соблазняя каждая по-своему, не давая защищаться, увлекая, побуждая к танцу, затрагивая в нем то крысиную, то человеческую сущность.
Но что-то в нем изменилось, он сделался невосприимчивым. Сол прислушивался к другим звукам. Он слушал бас.
Слова сотен слоганов восстали в его мозгу, бесконечные сэмплы хип-хопа и пеаны джангла.
«DJ, where’s the bass?» «Bass! How low can you go?»
«R-r-r-roll the bass…»
«Da bass too dark…»
Это бас.
Здесь бас. Я слышу его.
Я… Ятащусь от баса.
Потому что он звучит слишком низко…
«Потому что бас звучит слишком низко для этого, – вдруг с удивительной ясностью подумал Сол, – бас звучит слишком низко, чтобы аккомпанировать этой химере, гребаному дисканту, проклятому соло, долбаной флейте». И как только он подумал об этом, флейта замолчала у него в голове, стала не больше чем писклявой, дисгармоничной какофонией, гребаным дискантом, как он говорил, потому что когда ты танцуешь джангл, ты слушаешь только бас…
Сол открыл себя заново. Он знал, кто он. Он снова танцевал.
Но это был другой танец. Сол энергично двигался, размахивая руками и ногами, как оружием. Он танцевал под басовую тему, раскачиваясь в ритм… флейта стала для него ничем.
Только бас теперь диктовал темп. Только бас задавал тему. Только бас объединял джанглеров, укреплял их единство, структурировал пространство, заполненное танцорами, создавая другую, намного более совершенную общность, чем просто скопление людей.
Дудочник все еще ждал его. Сол видел застывшую улыбку на его лице. Дудочник заметил, что Сол споткнулся. «Ты хотел, чтобы я плясал, не так ли? – думал Сол. – Я должен был плясать для тебя свой последний танец, предсмертный вальс… и вот я танцую, и ты думаешь, твой дискант победил, да?»
Сол танцевал все ближе и ближе к Дудочнику. Тот прикрывал свою флейту, прижимая ее к телу, как самурайский меч. Руки его были напряжены.
«Двух флейт недостаточно», – думал Сол, опьяненный собственной силой. Он продолжал танцевать, приближаясь к своему врагу. Дудочник улыбнулся и поднял правую руку, державшую флейту; он занес ее высоко, рука дрожала, готовая нанести удар.
Сол подошел достаточно близко, чтобы коснуться его.
– Теперь танцуй на месте, крысеныш, – мягко сказал Дудочник.
Он замахнулся флейтой.
Удар был самоуверенным, непринужденным и плохо рассчитанным: Дудочник ждал, что его жертва отправится в мир иной от одного взмаха смертоносной серебряной дубинки. Вместо этого Сол шагнул еще ближе, избежав гибельного удара.
Он двигался с крысиной быстротой, мобилизуя весь свой неистовый восторг и силу, сжигая калории съеденной на помойке пищи. Он шагнул вперед, вытянул правую руку, схватил флейту и выкрутил ее до конца, повернулся, одновременно дергая за холодный металл, вырвал ее из слишком самонадеянных пальцев Дудочника, потом поднял левую руку вверх и, поворачиваясь, глядя через левое плечо, ударил его локтем в горло.
Дудочник отшатнулся, вытаращил глаза и непонимающе уставился на Сола. Он напрягся, схватился за горло, глубоко вдохнул. С флейтой в руках Сол шагал к нему. В ушах у него бился драм-энд-бейс. Он больше не слышал мелодии Дудочника. Он слышал барабаны, барабаны и бас.
– Один плюс один равняется одному, твою мать, – сказал он и тяжело обрушил флейту на челюсть Дудочника. Тот отшатнулся, но не упал. – Я не крыса плюс человек, усек? Я больше, чем один из двух, и я больше, чем оба. Я новое существо. Ты не заставишь меня танцевать.
Он ударил флейтой Дудочнику в висок; быстро вращаясь и разбрызгивая кровь, высокая фигура отлетела через сцену, к тому месту, где все еще танцевал Крысиный король.
Но Дудочник опять устоял.
Сол надвигался на него, снова и снова нанося удары флейтой, жестокие и неумолимые. Между ударами он говорил:
– Тебе нужно было просто убить меня. Ты слишком силен для меня, но тебе придется обломиться. Я новое существо, понял, ублюдок? Я больше, чем сумма моих составляющих. Ты можешь играть мне свой гребаный мотив, но твоя флейта ничего для меня не значит.
С последним ударом Дудочник упал почти под ноги Крысиному королю. Его колени согнулись, и он тяжело опустился на пол, привалившись спиной к кирпичной стене. Он смотрел вверх на Сола, испуганный и сломленный. Лицо его было изувечено, по серебристому металлу флейты стекала кровь. Глаза Дудочника мучительно остекленели, он понимал, что уничтожен и раздавлен тем, кто не танцует под его музыку.
Из горла Дудочника вырывались дикие хрипы. Он силился что-то сказать, но не мог.
Сол посмотрел вверх. Движения танцоров в зале становились все медленнее. Звук флейты менялся, словно уходя обратно в раструб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Повиновение легко далось Солу. Он танцевал.
Хардстеп.
Прекратив борьбу, танцевал весь зал, люди, пауки и крысы, которые еще были живы, все двигались в такт, все как один, а Дудочник довольно смеялся. Сол смутно осознавал, что ему приятно двигаться в этом плотном кольце, страстно желая еды, секса и музыки, что он горд быть частью этого зала, этого огромного гештальта.
Дудочник восседал на руках танцоров, что несли его по триумфальному кругу почета, и сквозь блаженный легкий туман Сол видел, как высокая фигура плавно двигается назад к сцене.
Сол плясал с удовольствием, широко размахивая руками. Вот оно – прозрение: он был полон музыкой, две мелодии звучали в голове, мозг расслаблялся и свободно плыл, ноги наслаждались танцем, он смотрел вверх и вокруг на колышущиеся тела, на лица идолопоклонников… Сол пребывал в трансе.
Дудочник улыбался, и Сол улыбался в ответ.
Он смутно осознавал слова, сказанные ему, чувствовал, как ноги ведут его вперед, через большую сцену, к Дудочнику, который ждал его с чем-то длинным и блестящим в руках.
– …ко мне… – слышал Сол между ударами ритма, – …танцуй для меня… иди…
Он шагал вперед, подчиняясь сразу двум мелодиям, он жаждал танцевать.
Но что-то было не так.
В какой-то момент Сол встревожился. Заколебался.
Диссонанс в звучании флейты!
Сол поставил ногу на сцену и попытался продолжить танец, но тень накрыла его мозг.
Темы флейты не гармонировали друг с другом.
Он внезапно осознал это пронзительное неблагозвучие. Голод и желание нисколько не спадали, но его разрывало в разные стороны, он не видел, он был ослеплен и потрясен эстетически невыносимым звучанием двух флейт в противофазе.
И слушая, он вдруг оказался вне музыки, он заглядывал внутрь, отчаянно пытаясь попасть обратно, остро ощущая зияющую пустоту между темами флейты.
И, прорываясь сквозь эту пустоту, вибрируя изнутри, зазвучал вездесущий бас – утробная основа музыки, начало и конец всего джангла.
Сол стоял посреди сцены, раскачиваясь на месте.
Флейта и бас волнами накатывали на него.
Мелодии флейты обвивались вокруг Сола, соблазняя каждая по-своему, не давая защищаться, увлекая, побуждая к танцу, затрагивая в нем то крысиную, то человеческую сущность.
Но что-то в нем изменилось, он сделался невосприимчивым. Сол прислушивался к другим звукам. Он слушал бас.
Слова сотен слоганов восстали в его мозгу, бесконечные сэмплы хип-хопа и пеаны джангла.
«DJ, where’s the bass?» «Bass! How low can you go?»
«R-r-r-roll the bass…»
«Da bass too dark…»
Это бас.
Здесь бас. Я слышу его.
Я… Ятащусь от баса.
Потому что он звучит слишком низко…
«Потому что бас звучит слишком низко для этого, – вдруг с удивительной ясностью подумал Сол, – бас звучит слишком низко, чтобы аккомпанировать этой химере, гребаному дисканту, проклятому соло, долбаной флейте». И как только он подумал об этом, флейта замолчала у него в голове, стала не больше чем писклявой, дисгармоничной какофонией, гребаным дискантом, как он говорил, потому что когда ты танцуешь джангл, ты слушаешь только бас…
Сол открыл себя заново. Он знал, кто он. Он снова танцевал.
Но это был другой танец. Сол энергично двигался, размахивая руками и ногами, как оружием. Он танцевал под басовую тему, раскачиваясь в ритм… флейта стала для него ничем.
Только бас теперь диктовал темп. Только бас задавал тему. Только бас объединял джанглеров, укреплял их единство, структурировал пространство, заполненное танцорами, создавая другую, намного более совершенную общность, чем просто скопление людей.
Дудочник все еще ждал его. Сол видел застывшую улыбку на его лице. Дудочник заметил, что Сол споткнулся. «Ты хотел, чтобы я плясал, не так ли? – думал Сол. – Я должен был плясать для тебя свой последний танец, предсмертный вальс… и вот я танцую, и ты думаешь, твой дискант победил, да?»
Сол танцевал все ближе и ближе к Дудочнику. Тот прикрывал свою флейту, прижимая ее к телу, как самурайский меч. Руки его были напряжены.
«Двух флейт недостаточно», – думал Сол, опьяненный собственной силой. Он продолжал танцевать, приближаясь к своему врагу. Дудочник улыбнулся и поднял правую руку, державшую флейту; он занес ее высоко, рука дрожала, готовая нанести удар.
Сол подошел достаточно близко, чтобы коснуться его.
– Теперь танцуй на месте, крысеныш, – мягко сказал Дудочник.
Он замахнулся флейтой.
Удар был самоуверенным, непринужденным и плохо рассчитанным: Дудочник ждал, что его жертва отправится в мир иной от одного взмаха смертоносной серебряной дубинки. Вместо этого Сол шагнул еще ближе, избежав гибельного удара.
Он двигался с крысиной быстротой, мобилизуя весь свой неистовый восторг и силу, сжигая калории съеденной на помойке пищи. Он шагнул вперед, вытянул правую руку, схватил флейту и выкрутил ее до конца, повернулся, одновременно дергая за холодный металл, вырвал ее из слишком самонадеянных пальцев Дудочника, потом поднял левую руку вверх и, поворачиваясь, глядя через левое плечо, ударил его локтем в горло.
Дудочник отшатнулся, вытаращил глаза и непонимающе уставился на Сола. Он напрягся, схватился за горло, глубоко вдохнул. С флейтой в руках Сол шагал к нему. В ушах у него бился драм-энд-бейс. Он больше не слышал мелодии Дудочника. Он слышал барабаны, барабаны и бас.
– Один плюс один равняется одному, твою мать, – сказал он и тяжело обрушил флейту на челюсть Дудочника. Тот отшатнулся, но не упал. – Я не крыса плюс человек, усек? Я больше, чем один из двух, и я больше, чем оба. Я новое существо. Ты не заставишь меня танцевать.
Он ударил флейтой Дудочнику в висок; быстро вращаясь и разбрызгивая кровь, высокая фигура отлетела через сцену, к тому месту, где все еще танцевал Крысиный король.
Но Дудочник опять устоял.
Сол надвигался на него, снова и снова нанося удары флейтой, жестокие и неумолимые. Между ударами он говорил:
– Тебе нужно было просто убить меня. Ты слишком силен для меня, но тебе придется обломиться. Я новое существо, понял, ублюдок? Я больше, чем сумма моих составляющих. Ты можешь играть мне свой гребаный мотив, но твоя флейта ничего для меня не значит.
С последним ударом Дудочник упал почти под ноги Крысиному королю. Его колени согнулись, и он тяжело опустился на пол, привалившись спиной к кирпичной стене. Он смотрел вверх на Сола, испуганный и сломленный. Лицо его было изувечено, по серебристому металлу флейты стекала кровь. Глаза Дудочника мучительно остекленели, он понимал, что уничтожен и раздавлен тем, кто не танцует под его музыку.
Из горла Дудочника вырывались дикие хрипы. Он силился что-то сказать, но не мог.
Сол посмотрел вверх. Движения танцоров в зале становились все медленнее. Звук флейты менялся, словно уходя обратно в раструб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75