Пора расходиться. А то мы докопаемся до таких вещей, что совершенно перестанем что-либо соображать. Чувствую, что завтра мне предстоит трудный день…
Оставшись один, Антон еще долго мерил комнату шагами. Новостей действительно было много. Всё это предвещало новые события, и он уже предчувствовал приближение кульминации. В конце концов он лег, успокоился и, стараясь отвлечься от событий, касающихся непосредственно его самого, пытался думать о том, что ожидало теперь многих.
Антон не переставал удивляться живучести и работоспособности немецкой государственной машины. Сегодня десятое апреля. Через три недели Третий рейх должен навсегда прекратить свое существование. Подавляющее большинство немцев прекрасно понимали, что счет пошел на дни. Но, несмотря ни на что, основные механизмы партийно-государственного аппарата работали. Тысячи агентов и функционеров гестапо, СД, разветвленной полиции и многочисленных партийно-политических организаций продолжали получать распоряжения как на еще свободной от оккупации территории самой Германии, так и в остававшихся оккупированными ею странах и даже в некоторых нейтральных. Подчиненные выполняли указания начальства, писали наверх отчеты, получали оттуда новые приказы. Работали суды, и исполнялись приговоры. На военные куртки и кители пристегивались тысячи новеньких железных крестов. Сотни рыцарских крестов на красно-бело-черных лентах надевались на шеи героев. Рейх походил на тонущий корабль, который уже наполовину ушел под воду и вот-вот скроется там целиком. Зарываясь носом в волны, он уже сильно накренился. Рушатся мачты и трубы, кричат и прыгают за борт пассажиры… Но машины еще стоят на своих фундаментах, дизели продолжают вращать роторы электрогенераторов, повсюду горит яркий электрический свет, и оркестр, не прерываясь, играет популярные ресторанные мелодии.
А ведь нельзя даже близко сравнивать то положение, в котором находилась теперь Германия, с самыми критическими днями войны для Советского Союза. Ни стояние немецких дивизий в двадцати километрах от Москвы, ни их выход к Волге не имели ничего общего с нынешней ситуацией. Тогда у России за Москвой и за Волгой еще были миллионы квадратных километров территорий. Там работали или строились сотни заводов, проживало громадное население, текли полноводные реки. В эти леса, степи и горы можно было отойти, чтобы продолжать борьбу. До этих мест не могли долететь немецкие бомбардировщики, а отсутствие дорог и мостов не позволяло совершить в том направлении кинжальные прорывы танковых колонн.
У рейха же ничего подобного не было. Он неотвратимо сжимался со всех сторон, давно находясь в полной досягаемости и власти авиации противника. Оставалось сочинять легенды о неприступной «Горной крепости», надеяться на внезапный раздор в стане союзников и верить в шизофренические мифы о чудесном переломе и даже полном разгроме вражеских полчищ у стен Берлина.
Впрочем, во всё это никто и не верил. Население бежало из прифронтовых зон или покорно готовилось к оккупации, генералы прикидывали, сколько дней и часов продержатся остатки их дивизий и армий, но…
Но государственная машина этого обреченного корабля, на бортах которого было черными готическими буквами начертано «ТРЕТИЙ РЕЙХ», работала, несмотря ни на что.
Генрих Гиммлер смотрел из окна своего кабинета, погруженный в мрачные раздумья. С улицы доносились сирены пожарных машин, а над крышами домов поднимались клубы густого дыма – следствие утренней бомбардировки. Число воздушных налетов, уже пережитых Берлином с лета 1940 года, вплотную приблизилось к тремстам.
Последние месяцы рейхсфюрера преследовали сплошные неудачи. Сначала бесславное командование группой армий «Висла». Хорошо, что кошмар закончился и ему удалось, притворившись больным, спихнуть с себя эту непосильную ношу на плечи генерала Хейнрици. Потом провал переговоров с американцами. А ведь всё шло так хорошо. Вольф наладил прочный контакт в Цюрихе с Даллесом и уже обсуждал частности. И вдруг Борман что-то разнюхивает и даже пытается арестовать Вольфа. Пришлось срочно разрушить таким трудом созданную связь и представить дело как превентивную спецоперацию, направленную как раз на срыв возможных контактов предателей с Западом.
Неунывающий Шелленберг начинает налаживать связи через шведского дипломата Фолька Бернадота, но час назад он же приносит и кладет на стол рейхсфюрера газету с совершенно ошеломляющим объявлением:
«Профессору Бернадоту. Наш представитель из немецкого Красного Креста выехал в Стокгольм. Встречайте. К. Лонгин».
Вчера заказ на это частное объявление был принят в «Дер Ангриф» и сотрудник газеты, заподозрив неладное, тут же сообщил о нем по начальству. Но поскольку никто ни в СД (за исключением шефа), ни во всей Германии ничего не знал об их с Шелленбергом замыслах, не последовало никакой реакции. Газета вышла и лежит теперь на столе в кабинете Гиммлера. Кто еще сейчас читает это явно провокационное сообщение? Кто его автор и, главное, что ему известно о контактах с Бернадотом, с которым он уже встречался в феврале и совсем недавно – в самом начале апреля?
Гиммлер тут же потребовал принести несколько последних номеров «Ангрифа» и во вчерашнем сразу наткнулся на идиотские стишки с нарочито туманным смыслом. Туманным для тех, кто не знал, о чем речь. Он лихорадочно просмотрел ворох других номеров, велел принести также «Фолькишер беобахтер», но больше не обнаружил ничего существенного. Тем не менее было совершенно ясно – кто-то дает понять, что ему всё известно. Причем не только о секретной флотилии Деница, но и кое-что о личных тайнах рейхсфюрера СС. Всё рушится. Всё тайное становится явным.
Впрочем, сами по себе намеки на Копье его не волновали. Эта тема уже давно закрыта, как потерявшая всякую актуальность. Задуманная когда-то комбинация не была осуществлена по разным причинам. Кое-кого из причастных к ней людей, включая профессора Мангуса, пришлось убрать. Не было уже и замка Вевельсбург, развалины которого еще в первых числах апреля оказались в руках 9-й американской армии. Грандиозная мечта о строительстве «Ватикана СС», которое планировалось завершить к 1965 году, так и осталась на бумаге и в макетах,
Однако каков будет следующий шаг этого игрока? Что он знает еще? От всего этого у Гиммлера разболелась голова.
Он медленно снял телефонную трубку и попросил соединить его с гросс-адмиралом. Гиммлер предложил Деницу встречу и, когда намекнул, что речь пойдет о «Морском уже», услышал в ответ следующее: никакого отряда подводных лодок с таким названием уже не существует. Вчера на ночном совещании Дениц лично поставил перед фюрером вопрос о расформировании этой флотилии и распределении всех входящих в нее лодок по оставшимся дивизионам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Оставшись один, Антон еще долго мерил комнату шагами. Новостей действительно было много. Всё это предвещало новые события, и он уже предчувствовал приближение кульминации. В конце концов он лег, успокоился и, стараясь отвлечься от событий, касающихся непосредственно его самого, пытался думать о том, что ожидало теперь многих.
Антон не переставал удивляться живучести и работоспособности немецкой государственной машины. Сегодня десятое апреля. Через три недели Третий рейх должен навсегда прекратить свое существование. Подавляющее большинство немцев прекрасно понимали, что счет пошел на дни. Но, несмотря ни на что, основные механизмы партийно-государственного аппарата работали. Тысячи агентов и функционеров гестапо, СД, разветвленной полиции и многочисленных партийно-политических организаций продолжали получать распоряжения как на еще свободной от оккупации территории самой Германии, так и в остававшихся оккупированными ею странах и даже в некоторых нейтральных. Подчиненные выполняли указания начальства, писали наверх отчеты, получали оттуда новые приказы. Работали суды, и исполнялись приговоры. На военные куртки и кители пристегивались тысячи новеньких железных крестов. Сотни рыцарских крестов на красно-бело-черных лентах надевались на шеи героев. Рейх походил на тонущий корабль, который уже наполовину ушел под воду и вот-вот скроется там целиком. Зарываясь носом в волны, он уже сильно накренился. Рушатся мачты и трубы, кричат и прыгают за борт пассажиры… Но машины еще стоят на своих фундаментах, дизели продолжают вращать роторы электрогенераторов, повсюду горит яркий электрический свет, и оркестр, не прерываясь, играет популярные ресторанные мелодии.
А ведь нельзя даже близко сравнивать то положение, в котором находилась теперь Германия, с самыми критическими днями войны для Советского Союза. Ни стояние немецких дивизий в двадцати километрах от Москвы, ни их выход к Волге не имели ничего общего с нынешней ситуацией. Тогда у России за Москвой и за Волгой еще были миллионы квадратных километров территорий. Там работали или строились сотни заводов, проживало громадное население, текли полноводные реки. В эти леса, степи и горы можно было отойти, чтобы продолжать борьбу. До этих мест не могли долететь немецкие бомбардировщики, а отсутствие дорог и мостов не позволяло совершить в том направлении кинжальные прорывы танковых колонн.
У рейха же ничего подобного не было. Он неотвратимо сжимался со всех сторон, давно находясь в полной досягаемости и власти авиации противника. Оставалось сочинять легенды о неприступной «Горной крепости», надеяться на внезапный раздор в стане союзников и верить в шизофренические мифы о чудесном переломе и даже полном разгроме вражеских полчищ у стен Берлина.
Впрочем, во всё это никто и не верил. Население бежало из прифронтовых зон или покорно готовилось к оккупации, генералы прикидывали, сколько дней и часов продержатся остатки их дивизий и армий, но…
Но государственная машина этого обреченного корабля, на бортах которого было черными готическими буквами начертано «ТРЕТИЙ РЕЙХ», работала, несмотря ни на что.
Генрих Гиммлер смотрел из окна своего кабинета, погруженный в мрачные раздумья. С улицы доносились сирены пожарных машин, а над крышами домов поднимались клубы густого дыма – следствие утренней бомбардировки. Число воздушных налетов, уже пережитых Берлином с лета 1940 года, вплотную приблизилось к тремстам.
Последние месяцы рейхсфюрера преследовали сплошные неудачи. Сначала бесславное командование группой армий «Висла». Хорошо, что кошмар закончился и ему удалось, притворившись больным, спихнуть с себя эту непосильную ношу на плечи генерала Хейнрици. Потом провал переговоров с американцами. А ведь всё шло так хорошо. Вольф наладил прочный контакт в Цюрихе с Даллесом и уже обсуждал частности. И вдруг Борман что-то разнюхивает и даже пытается арестовать Вольфа. Пришлось срочно разрушить таким трудом созданную связь и представить дело как превентивную спецоперацию, направленную как раз на срыв возможных контактов предателей с Западом.
Неунывающий Шелленберг начинает налаживать связи через шведского дипломата Фолька Бернадота, но час назад он же приносит и кладет на стол рейхсфюрера газету с совершенно ошеломляющим объявлением:
«Профессору Бернадоту. Наш представитель из немецкого Красного Креста выехал в Стокгольм. Встречайте. К. Лонгин».
Вчера заказ на это частное объявление был принят в «Дер Ангриф» и сотрудник газеты, заподозрив неладное, тут же сообщил о нем по начальству. Но поскольку никто ни в СД (за исключением шефа), ни во всей Германии ничего не знал об их с Шелленбергом замыслах, не последовало никакой реакции. Газета вышла и лежит теперь на столе в кабинете Гиммлера. Кто еще сейчас читает это явно провокационное сообщение? Кто его автор и, главное, что ему известно о контактах с Бернадотом, с которым он уже встречался в феврале и совсем недавно – в самом начале апреля?
Гиммлер тут же потребовал принести несколько последних номеров «Ангрифа» и во вчерашнем сразу наткнулся на идиотские стишки с нарочито туманным смыслом. Туманным для тех, кто не знал, о чем речь. Он лихорадочно просмотрел ворох других номеров, велел принести также «Фолькишер беобахтер», но больше не обнаружил ничего существенного. Тем не менее было совершенно ясно – кто-то дает понять, что ему всё известно. Причем не только о секретной флотилии Деница, но и кое-что о личных тайнах рейхсфюрера СС. Всё рушится. Всё тайное становится явным.
Впрочем, сами по себе намеки на Копье его не волновали. Эта тема уже давно закрыта, как потерявшая всякую актуальность. Задуманная когда-то комбинация не была осуществлена по разным причинам. Кое-кого из причастных к ней людей, включая профессора Мангуса, пришлось убрать. Не было уже и замка Вевельсбург, развалины которого еще в первых числах апреля оказались в руках 9-й американской армии. Грандиозная мечта о строительстве «Ватикана СС», которое планировалось завершить к 1965 году, так и осталась на бумаге и в макетах,
Однако каков будет следующий шаг этого игрока? Что он знает еще? От всего этого у Гиммлера разболелась голова.
Он медленно снял телефонную трубку и попросил соединить его с гросс-адмиралом. Гиммлер предложил Деницу встречу и, когда намекнул, что речь пойдет о «Морском уже», услышал в ответ следующее: никакого отряда подводных лодок с таким названием уже не существует. Вчера на ночном совещании Дениц лично поставил перед фюрером вопрос о расформировании этой флотилии и распределении всех входящих в нее лодок по оставшимся дивизионам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139