Ну или нечеловеческий, демонический. Все равно – странная штука.
Небо было холодным и чистым. Никого в пределах восприятия, только Стая. Они пролетели над Стифуром и продолжили двигаться на юго-восток, к радзимской границе. Поля внизу сменились лесом – голым, мерзлым, костлявым.
Всем хороши зимние полеты, одна беда – в кабине гораздо холоднее, чем летом. А летом, надо сказать, тоже не сахар.
Блудница ухнула вниз, и Тир сначала, не задумываясь, отдал отказавшему антиграву посмертный дар. Машина дернулась и вновь провалилась. Тут хоть все отдай… а ведь придется отдать, иначе смерть обоим.
Снизу, из леса, взвилась стая болидов. Зарябило в глазах от ярких красок, Тир зашипел от злости.
Двенадцать машин…
Под днище Блудницы поднырнул Шаграт. Задержал падение.
Ждали. С выключенными антигравами. Поэтому он и не засек их.
Грохот ШМГ. От напряжения заныло под ребрами… мимо. Первые выстрелы – все мимо. Стая целехонька.
Но это же только первые…
Падре, Мал и Риттер окружили Блудницу и болид Шаграта, закрутили карусель по всем плоскостям. Мать их, три машины против эскадрильи, это смешно.
Тир, сжав зубы, пытался сообразить, что происходит.
Антиграв его машины был мертв…
Шаграт дернулся вверх и сделал бочку, сбрасывая Блудницу. Очень вовремя. Шарики прошили воздух там, где Тир был еще мгновение назад.
Двигатели? Тоже молчат.
Снова удар о фюзеляж. Это Падре.
Спустя несколько секунд его сменил Мал, Мала – снова Шаграт, Шаграта – Риттер. Самый сумасшедший бой в жизни Тира. А он падает. Один за другим отдавая Стае посмертные дары, все, что добыл в Радзиме, все, что было до того, как Эрик…
Падре и Шаграт сбили двоих одновременно. Очередь Шаграта разбрызгала пилота по кабине, и Тир зарычал, провожая посмертные дары. Уходящие. Ничьи…
Оставалось надеяться, что их случайно подберет кто-нибудь из Стаи.
Задачей атакующих было уничтожить Блудницу. Только ее. Но они быстро сообразили, что нельзя игнорировать три болида, прикрывающих цель, и перераспределили атаки.
Падре потерял маневровый, закружился на месте, по инерции несясь вверх. Сориентировался, выровнял полет. Тир отдал еще одну жизнь, и выстрелы прошли по касательной, оставив вмятины в фюзеляже. Малу разнесли колпак, легко ранив осколками. Риттер вошел в пике, прошил болид противника очередью из ШМГ. Очередь прошла точно через пилота. Ну да, кабина – самое слабое место.
Блудницу удерживали, передавая друг другу, до верхушек деревьев. Не так уж и много осталось до земли. Но скорость… мать-перемать…
Отдав Блуднице последние жизни, Тир скорчился в кресле.
Почувствовал удар.
Еще один…
Лопнули привязные ремни.
Еще удар. Потом боль. Тир зажмурился, готовый провалиться в огонь.
Пламя взревело рядом, взметнуло желто-алые языки. Отступило.
Он открыл глаза.
Блудница лежала в полусотне шагов впереди и внизу, наполовину зарывшись в сугроб. Почти без повреждений, только колпак сорван. Ну да. И кресло отсутствует – вывернуто с корнем.
Так, а он-то сам где?
О-ох… понятно.
Ему под ребра, со спины, пробив почти насквозь, вошла толстая ветка. Которая медленно сгибалась под тяжестью тела. Значит, падать он еще не закончил.
Вокруг пробоины скапливалась кровь, впитывалась в одежду.
В небе Стая преследовала отступающего противника. Из двенадцати машин осталось восемь. Неплохой результат с учетом того, что остальных тоже добьют. Сейчас, когда не надо отвлекаться на Блудницу, восемь болидов четырем пилотам Стаи не соперники. Пусть даже из этих четверых двое почти калеки.
Мал спикировал, пронесся над верхушками деревьев, нырнул и завис рядом с Тиром. Разломав остатки колпака, громадный радзим повозился в кресле и устроился так, что Тир оказался наполовину на фюзеляже его болида, наполовину – у Мала на руках. Решение не лишено смысла. Теперь можно не бояться упасть.
Тир выцедил из Мала коктейль отрицательных эмоций. Страх, боль, злость, тревога, сожаление… все пошло в дело. Умирать не хотелось.
Риттер мелькнул рядом и исчез в небе.
Меньше чем через минуту к Малу присоединился Падре.
– Риттер полетел за медиками, – сказал он деловито. – Так, Суслик, снимать тебя с ветки нельзя – кровью истечешь. Будем пилить.
Ножовка из заговоренной стали была обязательной частью аварийного набора. Правда, предназначалась она для распиливания корпуса болида, если вдруг пилота заклинивало в машине, а никак не Для сбора пилотов по деревьям. Но сейчас это уж точно неважно.
– Будет больно, – сказал Падре, – ты потерпи.
И Тир, против воли, рассмеялся.
Кровь закапала на фюзеляж маловского болида, потекла изо рта, но перестать смеяться он не мог. Больно? Вот это больно? Черт, ну не смешно ли?
Падре нахмурился и ударил его по лицу.
Сразу полегчало.
Ветку перепилили. Тира благополучно доставили на землю. Затеяли возню, опираясь на небогатый опыт по оказанию первой помощи – Падре успел забыть почти все, чему учился в монастыре, а Мал никогда не применял на практике то, что рассказывали в училище.
Тир с некоторым удивлением осознал, что их эмоции не иссякают. И Мал и Падре продолжали бояться за него, злиться на уцелевших врагов, досадовать на себя – да много там чего было, годного в пищу, – несмотря на то, что он тянул из них чувства, уже не отрываясь, и оба давно должны были впасть в апатию. Похоже, дело в том, что источник эмоций – он сам, он питает их, он же их отбирает, и питает снова… причем без потерь для себя, не прилагая никаких усилий.
Шаграт посадил свою машину рядом с Блудницей. Открыл колпак и закурил. Вылезать он не торопился.
Ну а там и медики прибыли. Они должны были помочь, но первое, что сделал командир бригады, серьезный тощий дядька лет сорока, – наложил на Тира обездвиживающее заклинание.
И это было…
Неправильно. Это было опасно. Страшно…
Чужие люди.
Он не может шевельнуться. Не может защищаться.
Страшно.
Тир зарычал, пытаясь справиться с неподвижным непослушным телом. Рванулся. Пошевелиться удалось едва-едва, но этого оказалось достаточно, чтобы медик повторил заклинание.
– Что это? – сердито спросил у Падре второй, разворачивающий носилки. – Что за существо?
– Не ваше дело, – ответил Падре так же сердито. – Лечить его надо как человека, а остальное вас не касается. Что не так?
– Он боится, не видите, что ли?! – прозвучал голос Казимира. – Убери заклятие, ты, трубка клистирная!
ГЛАВА 8
Наступает время истин, тьма легла у ног.
Э. Р. Транк
Казимира снял с полетов командир полка. Приказал немедленно лететь в госпиталь. А там, на посадочной площадке, светлого князя встретил фон Геллет.
– Отправляйтесь вместе с медиками, – распорядился он, – Тир тяжело ранен…
– Насколько тяжело? – Казимир и сам мог представить насколько, если граф лично занялся этим делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Небо было холодным и чистым. Никого в пределах восприятия, только Стая. Они пролетели над Стифуром и продолжили двигаться на юго-восток, к радзимской границе. Поля внизу сменились лесом – голым, мерзлым, костлявым.
Всем хороши зимние полеты, одна беда – в кабине гораздо холоднее, чем летом. А летом, надо сказать, тоже не сахар.
Блудница ухнула вниз, и Тир сначала, не задумываясь, отдал отказавшему антиграву посмертный дар. Машина дернулась и вновь провалилась. Тут хоть все отдай… а ведь придется отдать, иначе смерть обоим.
Снизу, из леса, взвилась стая болидов. Зарябило в глазах от ярких красок, Тир зашипел от злости.
Двенадцать машин…
Под днище Блудницы поднырнул Шаграт. Задержал падение.
Ждали. С выключенными антигравами. Поэтому он и не засек их.
Грохот ШМГ. От напряжения заныло под ребрами… мимо. Первые выстрелы – все мимо. Стая целехонька.
Но это же только первые…
Падре, Мал и Риттер окружили Блудницу и болид Шаграта, закрутили карусель по всем плоскостям. Мать их, три машины против эскадрильи, это смешно.
Тир, сжав зубы, пытался сообразить, что происходит.
Антиграв его машины был мертв…
Шаграт дернулся вверх и сделал бочку, сбрасывая Блудницу. Очень вовремя. Шарики прошили воздух там, где Тир был еще мгновение назад.
Двигатели? Тоже молчат.
Снова удар о фюзеляж. Это Падре.
Спустя несколько секунд его сменил Мал, Мала – снова Шаграт, Шаграта – Риттер. Самый сумасшедший бой в жизни Тира. А он падает. Один за другим отдавая Стае посмертные дары, все, что добыл в Радзиме, все, что было до того, как Эрик…
Падре и Шаграт сбили двоих одновременно. Очередь Шаграта разбрызгала пилота по кабине, и Тир зарычал, провожая посмертные дары. Уходящие. Ничьи…
Оставалось надеяться, что их случайно подберет кто-нибудь из Стаи.
Задачей атакующих было уничтожить Блудницу. Только ее. Но они быстро сообразили, что нельзя игнорировать три болида, прикрывающих цель, и перераспределили атаки.
Падре потерял маневровый, закружился на месте, по инерции несясь вверх. Сориентировался, выровнял полет. Тир отдал еще одну жизнь, и выстрелы прошли по касательной, оставив вмятины в фюзеляже. Малу разнесли колпак, легко ранив осколками. Риттер вошел в пике, прошил болид противника очередью из ШМГ. Очередь прошла точно через пилота. Ну да, кабина – самое слабое место.
Блудницу удерживали, передавая друг другу, до верхушек деревьев. Не так уж и много осталось до земли. Но скорость… мать-перемать…
Отдав Блуднице последние жизни, Тир скорчился в кресле.
Почувствовал удар.
Еще один…
Лопнули привязные ремни.
Еще удар. Потом боль. Тир зажмурился, готовый провалиться в огонь.
Пламя взревело рядом, взметнуло желто-алые языки. Отступило.
Он открыл глаза.
Блудница лежала в полусотне шагов впереди и внизу, наполовину зарывшись в сугроб. Почти без повреждений, только колпак сорван. Ну да. И кресло отсутствует – вывернуто с корнем.
Так, а он-то сам где?
О-ох… понятно.
Ему под ребра, со спины, пробив почти насквозь, вошла толстая ветка. Которая медленно сгибалась под тяжестью тела. Значит, падать он еще не закончил.
Вокруг пробоины скапливалась кровь, впитывалась в одежду.
В небе Стая преследовала отступающего противника. Из двенадцати машин осталось восемь. Неплохой результат с учетом того, что остальных тоже добьют. Сейчас, когда не надо отвлекаться на Блудницу, восемь болидов четырем пилотам Стаи не соперники. Пусть даже из этих четверых двое почти калеки.
Мал спикировал, пронесся над верхушками деревьев, нырнул и завис рядом с Тиром. Разломав остатки колпака, громадный радзим повозился в кресле и устроился так, что Тир оказался наполовину на фюзеляже его болида, наполовину – у Мала на руках. Решение не лишено смысла. Теперь можно не бояться упасть.
Тир выцедил из Мала коктейль отрицательных эмоций. Страх, боль, злость, тревога, сожаление… все пошло в дело. Умирать не хотелось.
Риттер мелькнул рядом и исчез в небе.
Меньше чем через минуту к Малу присоединился Падре.
– Риттер полетел за медиками, – сказал он деловито. – Так, Суслик, снимать тебя с ветки нельзя – кровью истечешь. Будем пилить.
Ножовка из заговоренной стали была обязательной частью аварийного набора. Правда, предназначалась она для распиливания корпуса болида, если вдруг пилота заклинивало в машине, а никак не Для сбора пилотов по деревьям. Но сейчас это уж точно неважно.
– Будет больно, – сказал Падре, – ты потерпи.
И Тир, против воли, рассмеялся.
Кровь закапала на фюзеляж маловского болида, потекла изо рта, но перестать смеяться он не мог. Больно? Вот это больно? Черт, ну не смешно ли?
Падре нахмурился и ударил его по лицу.
Сразу полегчало.
Ветку перепилили. Тира благополучно доставили на землю. Затеяли возню, опираясь на небогатый опыт по оказанию первой помощи – Падре успел забыть почти все, чему учился в монастыре, а Мал никогда не применял на практике то, что рассказывали в училище.
Тир с некоторым удивлением осознал, что их эмоции не иссякают. И Мал и Падре продолжали бояться за него, злиться на уцелевших врагов, досадовать на себя – да много там чего было, годного в пищу, – несмотря на то, что он тянул из них чувства, уже не отрываясь, и оба давно должны были впасть в апатию. Похоже, дело в том, что источник эмоций – он сам, он питает их, он же их отбирает, и питает снова… причем без потерь для себя, не прилагая никаких усилий.
Шаграт посадил свою машину рядом с Блудницей. Открыл колпак и закурил. Вылезать он не торопился.
Ну а там и медики прибыли. Они должны были помочь, но первое, что сделал командир бригады, серьезный тощий дядька лет сорока, – наложил на Тира обездвиживающее заклинание.
И это было…
Неправильно. Это было опасно. Страшно…
Чужие люди.
Он не может шевельнуться. Не может защищаться.
Страшно.
Тир зарычал, пытаясь справиться с неподвижным непослушным телом. Рванулся. Пошевелиться удалось едва-едва, но этого оказалось достаточно, чтобы медик повторил заклинание.
– Что это? – сердито спросил у Падре второй, разворачивающий носилки. – Что за существо?
– Не ваше дело, – ответил Падре так же сердито. – Лечить его надо как человека, а остальное вас не касается. Что не так?
– Он боится, не видите, что ли?! – прозвучал голос Казимира. – Убери заклятие, ты, трубка клистирная!
ГЛАВА 8
Наступает время истин, тьма легла у ног.
Э. Р. Транк
Казимира снял с полетов командир полка. Приказал немедленно лететь в госпиталь. А там, на посадочной площадке, светлого князя встретил фон Геллет.
– Отправляйтесь вместе с медиками, – распорядился он, – Тир тяжело ранен…
– Насколько тяжело? – Казимир и сам мог представить насколько, если граф лично занялся этим делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107