Рогер. Месяц нортфэ
Тир фон Рауб отвернулся от зеркала. Ордена и медали негромко звякнули. Прошипев сквозь зубы ругательство, Тир в миллионный раз задумался над введением в повсеместное употребление специальных наградных чехольчиков, в смысле, чехольчиков для наград. Что-нибудь такое… мягкое, типа замши. Чтобы можно было бесшумно передвигаться, не прилагая к этому специальных усилий. Да. И не сиять при этом, как надраенный иконостас.
В обычные дни на парадную форму разрешалось надевать только орденские колодки. Но на праздники в замок положено было являться во всем блеске, являя пример офицерской доблести и блестящей военной карьеры.
Ладно, несколько раз в год можно пережить и это. Ему же не нужно на этих праздниках ни к кому подкрадываться и не нужно никого убивать, а незаметно смыться можно, не только бряцая наградами, но даже включив сигнальную сирену. Надо только правильно выбрать время.
Одиннадцать девиц из семей благородных, но не представленных ко двору, впервые в жизни получили официальные приглашения на рождественский бал у императора. Троих нашел Риттер, двоих – Шаграт, одну – Мал, четверых – Падре. Итого десятеро.
Плюс Хильда.
Девушки должны были прибыть в замок в сопровождении кого-то из своих родственников. И Тир, заходя на посадку во дворе замка, уже почти поверил в то, что среди десяти соискательниц Хильда не будет бросаться в глаза. В конце концов, именно у него дома хранилась вся база данных на найденных девиц, он видел, что они собой представляют, и видел, что многим из них Хильда проигрывает в яркости. А ярко окрашенные особи привлекают гораздо больше внимания.
А еще больше внимания привлекают особи, за которыми дают хоть сколько-нибудь приличное приданое.
Хильда давно призналась ему, что замуж выйти не рассчитывает и, более того, не собирается этого делать. Правда, ни оставаться в родном замке, ни уходить в монастырь, куда, казалось, была прямая дорога девушке ее вероисповедания и происхождения, она тоже не собиралась. Пока жила с отцом и занималась самообразованием. Позже, когда во владение поместьем вступит старший брат, Хильда намеревалась уехать в Лонгви.
Она знала, что брат позволит ей уехать, знала также, что он будет рад, если она останется.
– Но всю жизнь провести в родной деревне, воспитывать племянников и так и умереть, не повидав мира… нет уж, нет уж, это не в духе фон Сегелей. Отец побывал когда-то даже на Хиту, братья поездили по всему Западу, и я не хуже. Выучусь в Лонгви на историка… Источниковедение. Буду изучать древние книги – ездить везде, может, даже, на Южный материк. Там людоеды живут. Сатанисты. Некроманты.
– Вот уж радости… съедят тебя там, и вся недолга.
– А я сейчас учусь, как с людоедами обращаться. Если уж ты не съешь, то они и подавно не станут.
…Входя вместе со Старой Гвардией в зал, где ожидали уже только появления Эрика, Тир пробежал взглядом по разбившейся на небольшие кучки нарядной публике. Увидел Хильду.
Она хорошо держалась. Уверенно, с достоинством. Дочь рыцаря в естественной для себя среде обитания – все тот же принцип всеобщего дворянского равенства. Теперь он не казался Тиру дурацким. Благодаря этому принципу Хильда чувствовала себя в императорском замке так же комфортно, так же спокойно, как в гостях у любого из соседей. И на глазах у Тира сказала молодому рыцарю, попытавшемуся начать беседу с банального комплимента, нечто такое, от чего парень пару раз ошалело моргнул, неуверенно улыбнулся, поклонился и исчез в толпе.
Тир не разобрал, что именно было сказано, поскольку Хильда стояла к нему вполоборота. Но мог предположить, что рыцарь впредь заречется подходить к девицам, не заготовив предварительно какой-нибудь остроумной реплики.
У него самого, правда, не было в заготовках вообще ничего. Даже банальностей. Хильда прекрасно выглядела, но он знал, как она будет одета, как будет причесана, знал, какие будут на ней украшения, знал, что она об этом знает, а в такой ситуации комплименты не слишком уместны.
Она развернулась к нему раньше, чем он успел подойти. Сама сделала два шага навстречу.
– Живой. – Склонила голову, критически оглядела и одобрительно кивнула: – Живой, и не ранен, и при новых наградах, и не сообщил о себе, когда вернулся в столицу. Видимо, только для того, чтобы я тут с ума сошла с этой подготовкой к балу, не зная, не придется ли мне на этом же балу услышать, что ты погиб под Арксвемом. Ты же это любишь, верно?
– Что именно? Чтобы девушки сходили из-за меня с ума? Добрый вечер, госпожа фон Сегель.
– О, конечно же добрый вечер, господин фон Рауб. Скажу тебе по секрету, – она подошла совсем близко и понизила голос, насмешливо сверкнув глазами, – по большому секрету… с ума из-за тебя сходит в этом зале каждая вторая дама, независимо от возраста. Остальные поделили между собой четверых других старогвардейцев. И все же каждая первая, включая тех, что сходят с ума по вам пятерым, вздыхает по его величеству. Право, я здесь всего минут двадцать, а уже сомневаюсь, неужели в империи всего шестеро достойных внимания рыцарей?
Тир нашел взглядом получившего афронт молодого рыцаря.
– Тот мальчик… даже не знает, как ему повезло.
– Правда? – насторожилась Хильда. – И в чем везение?
– Основной удар достался не ему. А как ты за двадцать минут умудрилась выяснить, кто тут по кому сходит с ума?
– Это легко. – Хильда снисходительно улыбнулась. – Вы появлялись в зале по очереди, достаточно было понаблюдать, кто как реагирует. А сейчас все с единодушным трепетом ожидают императора. Кстати, Тир, почему я до сих пор не слышу о том, что прекрасно выгляжу?
– Ты прекрасно выглядишь.
– Спасибо, ты тоже.
Появления в зале Эрика Тир почти не заметил. Какой там Эрик? До него ли, когда весь вечер рядом женщина, от которой успел отвыкнуть. Красивая женщина, умная, хоть разговор с ней и превращается иногда в настоящий поединок. Она была рада, что он жив, и она за него волновалась – действительно волновалась. А он ведь без всякого злого умысла не сообщил ей, что вернулся в столицу – знал, что не погибнет, и почему-то был уверен, что Хильда это знает. Кстати, она знала. Но надо было сделать поправку на особенности женского мышления, которое некоторые факты отвергает до тех пор, пока не уткнется в них носом (а уткнувшись – продолжает отвергать), а некоторые принимает как абсолютную истину, даже если это очевидный и невероятный бред.
Да бог с ним со всем. Хильда не первая и не последняя, кто ценит его жизнь. Многим в Вальдене нужен Тир фон Рауб – и не всем он нужен в корыстных целях. Просто… вечер удался. Старогвардейцы ведут себя достаточно деликатно, чтобы не таращиться во все глаза на Суслика, который – мыслимое ли дело – общается с дамой, вместо того чтобы сбежать от нее, а заодно и вообще с праздника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Тир фон Рауб отвернулся от зеркала. Ордена и медали негромко звякнули. Прошипев сквозь зубы ругательство, Тир в миллионный раз задумался над введением в повсеместное употребление специальных наградных чехольчиков, в смысле, чехольчиков для наград. Что-нибудь такое… мягкое, типа замши. Чтобы можно было бесшумно передвигаться, не прилагая к этому специальных усилий. Да. И не сиять при этом, как надраенный иконостас.
В обычные дни на парадную форму разрешалось надевать только орденские колодки. Но на праздники в замок положено было являться во всем блеске, являя пример офицерской доблести и блестящей военной карьеры.
Ладно, несколько раз в год можно пережить и это. Ему же не нужно на этих праздниках ни к кому подкрадываться и не нужно никого убивать, а незаметно смыться можно, не только бряцая наградами, но даже включив сигнальную сирену. Надо только правильно выбрать время.
Одиннадцать девиц из семей благородных, но не представленных ко двору, впервые в жизни получили официальные приглашения на рождественский бал у императора. Троих нашел Риттер, двоих – Шаграт, одну – Мал, четверых – Падре. Итого десятеро.
Плюс Хильда.
Девушки должны были прибыть в замок в сопровождении кого-то из своих родственников. И Тир, заходя на посадку во дворе замка, уже почти поверил в то, что среди десяти соискательниц Хильда не будет бросаться в глаза. В конце концов, именно у него дома хранилась вся база данных на найденных девиц, он видел, что они собой представляют, и видел, что многим из них Хильда проигрывает в яркости. А ярко окрашенные особи привлекают гораздо больше внимания.
А еще больше внимания привлекают особи, за которыми дают хоть сколько-нибудь приличное приданое.
Хильда давно призналась ему, что замуж выйти не рассчитывает и, более того, не собирается этого делать. Правда, ни оставаться в родном замке, ни уходить в монастырь, куда, казалось, была прямая дорога девушке ее вероисповедания и происхождения, она тоже не собиралась. Пока жила с отцом и занималась самообразованием. Позже, когда во владение поместьем вступит старший брат, Хильда намеревалась уехать в Лонгви.
Она знала, что брат позволит ей уехать, знала также, что он будет рад, если она останется.
– Но всю жизнь провести в родной деревне, воспитывать племянников и так и умереть, не повидав мира… нет уж, нет уж, это не в духе фон Сегелей. Отец побывал когда-то даже на Хиту, братья поездили по всему Западу, и я не хуже. Выучусь в Лонгви на историка… Источниковедение. Буду изучать древние книги – ездить везде, может, даже, на Южный материк. Там людоеды живут. Сатанисты. Некроманты.
– Вот уж радости… съедят тебя там, и вся недолга.
– А я сейчас учусь, как с людоедами обращаться. Если уж ты не съешь, то они и подавно не станут.
…Входя вместе со Старой Гвардией в зал, где ожидали уже только появления Эрика, Тир пробежал взглядом по разбившейся на небольшие кучки нарядной публике. Увидел Хильду.
Она хорошо держалась. Уверенно, с достоинством. Дочь рыцаря в естественной для себя среде обитания – все тот же принцип всеобщего дворянского равенства. Теперь он не казался Тиру дурацким. Благодаря этому принципу Хильда чувствовала себя в императорском замке так же комфортно, так же спокойно, как в гостях у любого из соседей. И на глазах у Тира сказала молодому рыцарю, попытавшемуся начать беседу с банального комплимента, нечто такое, от чего парень пару раз ошалело моргнул, неуверенно улыбнулся, поклонился и исчез в толпе.
Тир не разобрал, что именно было сказано, поскольку Хильда стояла к нему вполоборота. Но мог предположить, что рыцарь впредь заречется подходить к девицам, не заготовив предварительно какой-нибудь остроумной реплики.
У него самого, правда, не было в заготовках вообще ничего. Даже банальностей. Хильда прекрасно выглядела, но он знал, как она будет одета, как будет причесана, знал, какие будут на ней украшения, знал, что она об этом знает, а в такой ситуации комплименты не слишком уместны.
Она развернулась к нему раньше, чем он успел подойти. Сама сделала два шага навстречу.
– Живой. – Склонила голову, критически оглядела и одобрительно кивнула: – Живой, и не ранен, и при новых наградах, и не сообщил о себе, когда вернулся в столицу. Видимо, только для того, чтобы я тут с ума сошла с этой подготовкой к балу, не зная, не придется ли мне на этом же балу услышать, что ты погиб под Арксвемом. Ты же это любишь, верно?
– Что именно? Чтобы девушки сходили из-за меня с ума? Добрый вечер, госпожа фон Сегель.
– О, конечно же добрый вечер, господин фон Рауб. Скажу тебе по секрету, – она подошла совсем близко и понизила голос, насмешливо сверкнув глазами, – по большому секрету… с ума из-за тебя сходит в этом зале каждая вторая дама, независимо от возраста. Остальные поделили между собой четверых других старогвардейцев. И все же каждая первая, включая тех, что сходят с ума по вам пятерым, вздыхает по его величеству. Право, я здесь всего минут двадцать, а уже сомневаюсь, неужели в империи всего шестеро достойных внимания рыцарей?
Тир нашел взглядом получившего афронт молодого рыцаря.
– Тот мальчик… даже не знает, как ему повезло.
– Правда? – насторожилась Хильда. – И в чем везение?
– Основной удар достался не ему. А как ты за двадцать минут умудрилась выяснить, кто тут по кому сходит с ума?
– Это легко. – Хильда снисходительно улыбнулась. – Вы появлялись в зале по очереди, достаточно было понаблюдать, кто как реагирует. А сейчас все с единодушным трепетом ожидают императора. Кстати, Тир, почему я до сих пор не слышу о том, что прекрасно выгляжу?
– Ты прекрасно выглядишь.
– Спасибо, ты тоже.
Появления в зале Эрика Тир почти не заметил. Какой там Эрик? До него ли, когда весь вечер рядом женщина, от которой успел отвыкнуть. Красивая женщина, умная, хоть разговор с ней и превращается иногда в настоящий поединок. Она была рада, что он жив, и она за него волновалась – действительно волновалась. А он ведь без всякого злого умысла не сообщил ей, что вернулся в столицу – знал, что не погибнет, и почему-то был уверен, что Хильда это знает. Кстати, она знала. Но надо было сделать поправку на особенности женского мышления, которое некоторые факты отвергает до тех пор, пока не уткнется в них носом (а уткнувшись – продолжает отвергать), а некоторые принимает как абсолютную истину, даже если это очевидный и невероятный бред.
Да бог с ним со всем. Хильда не первая и не последняя, кто ценит его жизнь. Многим в Вальдене нужен Тир фон Рауб – и не всем он нужен в корыстных целях. Просто… вечер удался. Старогвардейцы ведут себя достаточно деликатно, чтобы не таращиться во все глаза на Суслика, который – мыслимое ли дело – общается с дамой, вместо того чтобы сбежать от нее, а заодно и вообще с праздника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107