Он прятался, а Эльрик с Легендой сражались за него. Сражались и погибли…
– Он хочет, чтобы ты убил меня? – спросила она, нарушая долгое, теплое молчание.
– Йорик? – Эльрик мгновенно понял, о ком речь, – нет, не хочет. Он сам мог бы убить тебя и у него есть для этого весомый повод. Но у нас существует традиция не убивать тех, с кем мы вместе дрались.
– У вас?
– У шефанго. Йорик много лет прожил на Ямах Собаки. Ты ходила на волосок от смерти, Легенда. Все эти годы, – кажется, Эльрик улыбнулся, – все пять лет у командора ежедневно была возможность тебя убить.
– Ненавижу его, – почти равнодушно сказала Легенда, – и не собираюсь уходить отсюда. Что ты сделаешь? Уведешь меня силой? Уж на это твой Хасг наверняка рассчитывал, так ведь?
– На то, что я заверну тебя в ковер, переброшу через седло горячего коня и увезу в солнечный Карталь? М-м, звучит неплохо…
Он умудрился сказать это таким тоном, и таким голосом, что Легенда сама чуть не согласилось с тем, что перспектива быть похищенной не так уж плоха. Даже, пожалуй, соблазнительна.
Снова магия! О чарах этого голоса она помнила всегда, даже когда хотела забыть.
– Нет, – произнес Эльрик так неожиданно, что Легенда вздрогнула. – Мы с Йориком вообще не обсуждали моих планов относительно этого визита. Эту часть он доверил мне полностью. Но у тебя есть и другие причины послушать меня, не только возможность вернуться домой. Хотя, если честно, Легенда, я не понимаю, ради чего здесь жертвовать этой возможностью.
– А ради чего ею жертвовал Хасг? Эта его книга, ведь в ней написано как уйти отсюда, так? Я надеялась на твою помощь, я не знала тогда, что мастер Серпенте – это ты, и думала, что если ему понадобилась та книга, которую украл у меня Хасг, он поможет мне поймать проклятого орка. Твои люди повсюду, даже в Загорье, хоть и считается, что интересы Дома Серпенте ограничиваются морской торговлей… Почему он не ушел, если у него есть такая возможность? Он хочет, чтобы я отреклась от власти, а что потом? Ты не обманываешь меня, я знаю, Эльрик, но почему ты думаешь, что Хасг не врет тебе? Он доказал хоть чем-нибудь, что в его силах вернуть нас домой? Он хоть что-нибудь сделал, или ты, как раньше, поверил ему на слово? Господи, Эльрик, неужели тебя не насторожило то, что Хасг решил вдруг позаботиться обо мне, а?
Эльрик тихо рассмеялся, и вдруг поцеловал ее в затылок. Да что он себе позволяет?! Мальчишка!
– Ты не меняешься, Легенда.
В ответ на ее гневный взгляд, он улыбнулся так обезоруживающе, что королева вынуждена была признать: гневалась она притворно. Любое сердце растает, когда в улыбке демонстрируют такое количество жутких клыков. Мальчишка или нет, а тепло становится от мысли о том, что это чудовище не причинит ей вреда, наоборот, будет защищать, даже ценой своей жизни.
– Я меняюсь, – буркнула она. – И ты изменился. Но по-прежнему безоговорочно веришь этому своему орку.
– Ты не меняешься, – Эльрик покачал головой. – Йорик пока еще не знает, как выбраться из этого мира, книга зачарована, он не может ее прочесть. Но мы снимем чары. Я знаю, как это сделать. То есть, я знаю, где это сможет сделать Йорик. Он много чего умеет, нам с тобой по-прежнему далеко до него. А еще, он и не думал о тебе заботиться. Ему действительно нужно, чтобы ты отреклась от престола и отдала воеводства тем, кого он видит в роли новых правителей. Но поскольку единственный способ заставить тебя угомониться – это вернуть на родину, командору ничего не остается, кроме как позвать тебя с нами. Подожди… – он чуть сдвинул брови, увидев, что Легенда уже набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, – подожди, я знаю, что ты хочешь сказать. Ты не понимаешь, почему должна уступать эти земли Йорику, или его выкормышам. Моя королева, моя прекрасная королева… ты порой бываешь такой умной, что можешь перемудрить сама себя. Командор считает, что мы вообще не должны править людьми, ни здесь, ни там, в наших родных мирах. В некоторых вопросах он настоящий эльф, или настоящий орк, дикарь, одним словом. Ты скажешь, что он правил Уденталем от имени Лойзы, и что сейчас вы разделили на двоих власть в Загорье, и будешь почти права. Скажешь, что я подмял под себя Десятиградье, и, опять-таки, почти не ошибешься. Но, Легенда, разница между нами и тобой в том, что ни Йорик, ни я не убивали людей, чтобы расчистить себе дорогу наверх.
– Жизнь смертного! – бросила Легенда с тем презрением, которого не чувствовала. – Дешевка! Сколько лет ему оставалось? Десять? Пятнадцать? До смерти от какой-нибудь хвори, или от того, что он свернул бы себе шею на очередной охоте, или Хасг бы недосмотрел, и убийцы добрались до воеводы, а заодно и до меня.
Ей хотелось плакать… Стало так больно от того, что сама на себя клевещет. Ну не дура ли? Призналась в убийстве, в котором все единогласно обвиняли ублюдка Хасга. Не зря обвиняли. Если бы не он, ничего бы не случилось. А Эльрик не понимает, даже он не понимает, как это больно – убивать того, кто тебя любит. Какой кровью далось это решение… раны не зажили до сих пор. Раны на сердце.
Лойза. Смертный, благородный, влюбленный. Он думал, что намного старше ее. Он вел себя так, как будто она действительно была юной и наивной, рано осиротевшей девочкой. Заботился. Подтрунивал. Любил. Придумывал тысячи ласковых и смешных прозвищ. Баловал. Не отказывал ни в чем.
И не поддавался магии волшебных изумрудов!
Не поддавался. А значит оставался непредсказуемым, и мог стать опасным.
Это все Хасг, со своей черной магией. Магией смерти, единственной, которая может противостоять чарам любви.
– Если бы ты так легко относилась к человеческим жизням, ты попыталась бы остановить нас. Приказала бы своим людям попытаться захватить меня живьем, и убить командора.
Голос Эльрика был спокойным, и слезы, уже закипающие на глазах злые слезы, высохли. Этого голос, и эти слова – как лекарство. Безвкусное. Но успокаивающее жар.
– Вот, держи, – он сунул ей в руки вскрытый пакет.
Ее послание к императору готов. Просьба о помощи в войне, в войне против Хасга, и против язычества. Значит, гонца перехватили. Здесь повсюду соглядатаи этого орка, будь он проклят! Будь он трижды проклят! Гонцов убивают раньше, чем они добираются до границы. Купцов грабят, и тоже убивают, если они берутся работать на королеву Загорья. Даже почтового голубя нельзя отправить – его прямо над голубятней сшибет какой-нибудь сволочной крылатый хищник.
А менестрелям – последней возможности передать весточку через незримую, непреодолимую блокаду границ – верить нельзя. Они молятся на Хасга, как будто он – один из богов Многогранника. Есть там такой Золас, научивший других богов воплощать идеи в слова, сделавший из животных людей. Лучше бы не делал!
– Десятиградье поддержит Йорика, – сказал Эльрик, когда Легенда скомкала послание и швырнула его в огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Он хочет, чтобы ты убил меня? – спросила она, нарушая долгое, теплое молчание.
– Йорик? – Эльрик мгновенно понял, о ком речь, – нет, не хочет. Он сам мог бы убить тебя и у него есть для этого весомый повод. Но у нас существует традиция не убивать тех, с кем мы вместе дрались.
– У вас?
– У шефанго. Йорик много лет прожил на Ямах Собаки. Ты ходила на волосок от смерти, Легенда. Все эти годы, – кажется, Эльрик улыбнулся, – все пять лет у командора ежедневно была возможность тебя убить.
– Ненавижу его, – почти равнодушно сказала Легенда, – и не собираюсь уходить отсюда. Что ты сделаешь? Уведешь меня силой? Уж на это твой Хасг наверняка рассчитывал, так ведь?
– На то, что я заверну тебя в ковер, переброшу через седло горячего коня и увезу в солнечный Карталь? М-м, звучит неплохо…
Он умудрился сказать это таким тоном, и таким голосом, что Легенда сама чуть не согласилось с тем, что перспектива быть похищенной не так уж плоха. Даже, пожалуй, соблазнительна.
Снова магия! О чарах этого голоса она помнила всегда, даже когда хотела забыть.
– Нет, – произнес Эльрик так неожиданно, что Легенда вздрогнула. – Мы с Йориком вообще не обсуждали моих планов относительно этого визита. Эту часть он доверил мне полностью. Но у тебя есть и другие причины послушать меня, не только возможность вернуться домой. Хотя, если честно, Легенда, я не понимаю, ради чего здесь жертвовать этой возможностью.
– А ради чего ею жертвовал Хасг? Эта его книга, ведь в ней написано как уйти отсюда, так? Я надеялась на твою помощь, я не знала тогда, что мастер Серпенте – это ты, и думала, что если ему понадобилась та книга, которую украл у меня Хасг, он поможет мне поймать проклятого орка. Твои люди повсюду, даже в Загорье, хоть и считается, что интересы Дома Серпенте ограничиваются морской торговлей… Почему он не ушел, если у него есть такая возможность? Он хочет, чтобы я отреклась от власти, а что потом? Ты не обманываешь меня, я знаю, Эльрик, но почему ты думаешь, что Хасг не врет тебе? Он доказал хоть чем-нибудь, что в его силах вернуть нас домой? Он хоть что-нибудь сделал, или ты, как раньше, поверил ему на слово? Господи, Эльрик, неужели тебя не насторожило то, что Хасг решил вдруг позаботиться обо мне, а?
Эльрик тихо рассмеялся, и вдруг поцеловал ее в затылок. Да что он себе позволяет?! Мальчишка!
– Ты не меняешься, Легенда.
В ответ на ее гневный взгляд, он улыбнулся так обезоруживающе, что королева вынуждена была признать: гневалась она притворно. Любое сердце растает, когда в улыбке демонстрируют такое количество жутких клыков. Мальчишка или нет, а тепло становится от мысли о том, что это чудовище не причинит ей вреда, наоборот, будет защищать, даже ценой своей жизни.
– Я меняюсь, – буркнула она. – И ты изменился. Но по-прежнему безоговорочно веришь этому своему орку.
– Ты не меняешься, – Эльрик покачал головой. – Йорик пока еще не знает, как выбраться из этого мира, книга зачарована, он не может ее прочесть. Но мы снимем чары. Я знаю, как это сделать. То есть, я знаю, где это сможет сделать Йорик. Он много чего умеет, нам с тобой по-прежнему далеко до него. А еще, он и не думал о тебе заботиться. Ему действительно нужно, чтобы ты отреклась от престола и отдала воеводства тем, кого он видит в роли новых правителей. Но поскольку единственный способ заставить тебя угомониться – это вернуть на родину, командору ничего не остается, кроме как позвать тебя с нами. Подожди… – он чуть сдвинул брови, увидев, что Легенда уже набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, – подожди, я знаю, что ты хочешь сказать. Ты не понимаешь, почему должна уступать эти земли Йорику, или его выкормышам. Моя королева, моя прекрасная королева… ты порой бываешь такой умной, что можешь перемудрить сама себя. Командор считает, что мы вообще не должны править людьми, ни здесь, ни там, в наших родных мирах. В некоторых вопросах он настоящий эльф, или настоящий орк, дикарь, одним словом. Ты скажешь, что он правил Уденталем от имени Лойзы, и что сейчас вы разделили на двоих власть в Загорье, и будешь почти права. Скажешь, что я подмял под себя Десятиградье, и, опять-таки, почти не ошибешься. Но, Легенда, разница между нами и тобой в том, что ни Йорик, ни я не убивали людей, чтобы расчистить себе дорогу наверх.
– Жизнь смертного! – бросила Легенда с тем презрением, которого не чувствовала. – Дешевка! Сколько лет ему оставалось? Десять? Пятнадцать? До смерти от какой-нибудь хвори, или от того, что он свернул бы себе шею на очередной охоте, или Хасг бы недосмотрел, и убийцы добрались до воеводы, а заодно и до меня.
Ей хотелось плакать… Стало так больно от того, что сама на себя клевещет. Ну не дура ли? Призналась в убийстве, в котором все единогласно обвиняли ублюдка Хасга. Не зря обвиняли. Если бы не он, ничего бы не случилось. А Эльрик не понимает, даже он не понимает, как это больно – убивать того, кто тебя любит. Какой кровью далось это решение… раны не зажили до сих пор. Раны на сердце.
Лойза. Смертный, благородный, влюбленный. Он думал, что намного старше ее. Он вел себя так, как будто она действительно была юной и наивной, рано осиротевшей девочкой. Заботился. Подтрунивал. Любил. Придумывал тысячи ласковых и смешных прозвищ. Баловал. Не отказывал ни в чем.
И не поддавался магии волшебных изумрудов!
Не поддавался. А значит оставался непредсказуемым, и мог стать опасным.
Это все Хасг, со своей черной магией. Магией смерти, единственной, которая может противостоять чарам любви.
– Если бы ты так легко относилась к человеческим жизням, ты попыталась бы остановить нас. Приказала бы своим людям попытаться захватить меня живьем, и убить командора.
Голос Эльрика был спокойным, и слезы, уже закипающие на глазах злые слезы, высохли. Этого голос, и эти слова – как лекарство. Безвкусное. Но успокаивающее жар.
– Вот, держи, – он сунул ей в руки вскрытый пакет.
Ее послание к императору готов. Просьба о помощи в войне, в войне против Хасга, и против язычества. Значит, гонца перехватили. Здесь повсюду соглядатаи этого орка, будь он проклят! Будь он трижды проклят! Гонцов убивают раньше, чем они добираются до границы. Купцов грабят, и тоже убивают, если они берутся работать на королеву Загорья. Даже почтового голубя нельзя отправить – его прямо над голубятней сшибет какой-нибудь сволочной крылатый хищник.
А менестрелям – последней возможности передать весточку через незримую, непреодолимую блокаду границ – верить нельзя. Они молятся на Хасга, как будто он – один из богов Многогранника. Есть там такой Золас, научивший других богов воплощать идеи в слова, сделавший из животных людей. Лучше бы не делал!
– Десятиградье поддержит Йорика, – сказал Эльрик, когда Легенда скомкала послание и швырнула его в огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87