А вот наконец из морга вышли и Ниери с Купером, а сразу за ними появился и Убифсих, который, запирая дверь на ключ, перехватил взгляд Купера и, приказав тому «быть здесь через час», удалился.
Ниери, оглядевшись, увидел вдалеке фигурку Вайли, спешащего поскорее покинуть М.З.М. За ним медленно плелась Кунихэн. Силии Ниери нигде не увидел.
– Когда тебе выдадут кулек, выбрось его, куда хочешь, – приказал он Куперу, и сам заспешил прочь.
Купер крикнул ему вслед:
– Она того… померла!
Ниери резко остановился, но не повернулся. Он на какое-то мгновение решил, что Купер говорит о Силии.
– Уже во как скоко дней, а то и больше, – кричал Купер в спину Ниери.
Ниери догадался, о ком идет речь, и возликовал.
Так и не обернувшись, он двинулся прочь, а Купер смотрел ему вслед. А Вайли, который двигался в два раза быстрее, чем Кунихэн, уже заворачивал за угол главного здания. Скрылся. Кунихэн оглянулась. Увидела Ниери, приближающегося к ней сзади с большой скоростью, остановилась, а потом медленно пошла ему навстречу. Ниери резко свернул в сторону, снова поменял направление, когда увидел, что она пытается выйти ему наперерез, прибавил шагу и ушел от преследования Кунихэн, сохранив между собой и нею солидное расстояние, которое ей никак не удалось бы сократить. При этом Ниери приветственно приподнял шляпу, но головы в ее сторону не поворачивал. Кунихэн, увидев, что ей Ниери не догнать, сбавила шаг и медленно поплелась в том же направлении, в котором уходил Ниери.
Купер не мог бы сказать, что же именно произошло и освободило его наконец от непонятных ему внутренних запретов, возбранявших ему в течение стольких лет садиться и снимать шляпу; при этом он вовсе не стремился докопаться до истины. Он положил свой котелок на ступеньку перед дверью морга, тульей вверх, примостился прямо над своим головным убором, слегка согнул ноги в коленях, тщательно, глядя меж ног, прицелился, закрыл свой единственный глаз, резко выбросил обе ноги вперед и вверх и обрушился задницей на шляпу. Как чугунная баба на сваю. Второго захода не потребовалось.
Тяга в печи оказалась плохой, работа протекала медленно, и только спустя пять часов Куперу удалось покинуть М.З.М. с пакетом пепла под мышкой. Пепла оказалось не менее двух килограмм. По пути на вокзал ему представлялись различные возможности от него избавиться, и наконец Купер решил, что помещение этого пакета в ближайший мусоросборник любого вида будет самым удобным, надежным и не привлекающим внимания способом избавления от него. В Дублине сделать это было бы еще проще. Он бы сел себе на какую-нибудь скамеечку в любом сквере, и спустя некоторое время обязательно появился бы мрачный мусорщик с тележкой на колесиках, на бортах которой написано: «Бросайте мусор сюда». Но в Лондоне тех времен к мусору относились не столь ревниво, и по городу не ездили тележки, собиравшие мусор.
Купер добрался до вокзала, не обнаружив по пути ни единой солидно выглядевшей урны, которая бы, по его мнению, вполне подходила бы для принятия пакета. У самого вокзала его остановил всплеск музыки. Обернувшись, Купер увидел на противоположной стороне улицы паб, который как раз открылся после перерыва. Засветились огни, распахнулись двери, заиграла музыка. Купер перешел улицу и остановился на пороге этого питейного заведения. Пол, казалось, отливал золотистым оттенком, стойки поблескивали серебром, у высоких табуретов имелись внизу перекладинки, именно такие, как ему нравились, играли разными цветами напитки в бутылках, прозрачная, нежная коричневатая желтизна виски ласкала глаз. В паб мимо Купера проскочил мужчина, один из тех неисчислимых мужчин, которые с таким нетерпением ожидали открытия заведения, чтобы утолить жажду. Купер медленно зашел вовнутрь и так же медленно уселся за стойкой бара – уселся! Уселся в пабе впервые за двадцать лет!
– Что будем пить? – спросил его тот человек, который зашел в бар первым.
– Первую ставлю я, – хрипло сказал Купер дрожащим голосом.
Через несколько часов Купер, обнаружив перед собой какой-то пакет, запустил им сердито в кого-то, кто его чем-то обидел. Промахнулся. Ударившись об стену, пакет лопнул и упал на пол. Его, как мяч, пинали ногами, перепассовывали друг другу, по нему наносили прямые и резанные удары и с его помощью демонстрировали искусство дриблинга. Кое-кто даже пытался ударом ноги послать его в воздух на высоту, достаточную, чтобы его можно было переправить дальше головой. А некоторые явно намеревались применить пакет совсем уж для непотребных целей. Так или иначе, к моменту закрытия заведения тело, разум и душа Мерфи оказались рассыпанными по полу, а еще до того, как рассвет начал окрашивать землю в серый цвет, Мерфи был выметен вон вместе с опилками, мокрыми от разлитого пива, плевков и блевотины, вместе с грязью, отставшей от подошв, и вместе с окурками, обгорелыми спичками и осколками стекла.
13
Ранний вечер, суббота, 26 октября. Мягкий облачный, но не дождливый день; неожиданные легкие порывы ветра подхватывают и крутят опавшие листья; ветер стихает так же быстро; как и поднимается; голые ветви замирают неподвижной вязью на фоне неподвижного неба; кое-где из труб поднимается дым, принимающий форму высокостволой сосны.
Силия катила инвалидную коляску, в которой сидел ее дед, Виллоуби Келли, по Широкой Аллее. Келли был облачен в блестящий клеенчатый дождевик, который он надевал всегда, когда отправлялся запускать своего змея, и который был слишком велик для него; на голове у Келли примостилась яхтсменская кепочка, слишком для него маленькая. Надо отметить, что ни меньшего размера кепочки, ни большего размера плаща в магазинах просто не продавали. Келли сидел совершенно прямо, словно кол проглотил; в одной оперчаточенной руке он держал катушку с прочной нитью, а в другой – своего змея, сложенного и упрятанного в футляр. Глаза Келли сверкали голубизной из глубоких глазниц. По обеим сторонам от него быстро сновали вперед-назад рычаги с ручками, которыми приводилась в движение коляска (но которые теперь маятником метались сами по себе от того, что коляску толкала сзади Силия). Их быстрое маятниковое движение создавало некое подобие ветерка, который он находил даже в некотором роде приятным, ибо он немного охлаждал его, горящего нетерпением.
Как только они выбрались на верхнюю точку подъема, Келли положил футляр со змеем и катушку на колени и ухватился за рычаги. Не произнося ни слова, он тем самым давал Силии знать, что ей следует прекратить толкать коляску. Руки Келли, державшие ручки рычагов, двигались все быстрее по мере того, как коляска набирала скорость. Теперь она мчалась вниз со скоростью не менее восемнадцати километров в час, что уже становилось опасным как для него, так и для окружающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73