— Зачем ты туда ходила? — с удивлением спросила Адриенна.
— Сегодня утром мадемуазель (Флорина указала при этом на Горбунью) доверила мне свои сомнения и тревоги… я их вполне разделяю. Посещение Родена аббатом д'Эгриньи показалось мне очень важным событием; я подумала, что, если Роден, в свою очередь, мог быть на этих днях у княгини де Сен-Дизье, тогда измена его несомненна.
— Конечно! — заметила Адриенна с беспокойством. — Ну, и что же?
— Я пришла под предлогом взять оставшиеся в павильоне вещи, а так как ключи от него у госпожи Гривуа, то у меня было основание зайти и в дом.
— Дальше, Флорина, дальше!..
— Я постаралась разговорить госпожу Гривуа насчет Родена, но мне это не удалось…
— Она вас остерегалась, — сказала Горбунья. — Этого следовало ожидать.
— Я ее спросила, не приходил ли на днях господин Роден, но она отвечала так уклончиво, что я потеряла всякую надежду что-нибудь узнать, — продолжала Флорина. — И чтобы мое посещение не возбудило подозрений, я от госпожи Гривуа действительно прошла в павильон. Представьте же себе, мадемуазель, на повороте аллеи я увидала самого господина Родена, спешившего к маленькой калитке, чтобы незаметно уйти.
— Слышите… мадемуазель! — с умоляющим видом воскликнула Горбунья. — Согласитесь хоть с очевидностью!
— Он! у княгини! — воскликнула мадемуазель де Кардовилль, глаза которой, обычно кроткие, загорелись огнем негодования. Взволнованным голосом она прибавила: — Дальше, Флорина!
— При виде Родена я остановилась, — продолжала Флорина, — и, повернувшись назад, скорее побежала в вестибюль павильона, выходящий окнами на калитку. Не поднимая занавесок, я открыла одно из окон и увидала фиакр, который ожидал Родена, так как несколько минут спустя Роден сел в него, сказав кучеру: «Улица Бланш, N39» .
— Адрес принца! — воскликнула Адриенна.
— Да, мадемуазель.
— Действительно, Роден намеревался посетить его сегодня, — задумчиво проговорила молодая девушка.
— Вне всякого сомнения, он изменяет и вам и принцу, который еще легче сделается его жертвой!
— Какая низость… какая низость! — воскликнула мадемуазель де Кардовилль, вскочив с места с искаженным от горького негодования лицом. — Такая измена!.. Боже! кому же после этого верить!.. Потеряешь даже веру в себя!
— Это ужасно, мадемуазель… не так ли? — сказала Горбунья дрожа.
— Зачем тогда он спас меня и моих родственников, зачем донес на аббата? — продолжала Адриенна. — Просто с ума сойти можно… какая-то бездна под ногами… Что же может быть страшнее сомнения!
— Возвращаясь, — оказала Флорина, растроганно глядя на свою госпожу, — я напала на мысль, которая даст вам возможность, мадемуазель, убедиться… в том, что все это значит… Но только нельзя терять ни минуты!..
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Адриенна.
— Роден будет с принцем наедине? — сказала Флорина.
— Без сомнения!
— Принц, конечно, примет Родена в маленьком салоне, рядом с теплицей. Он всегда сидит там.
— Ну, что же дальше?
— В эту теплицу, устройством которой я занималась по вашему приказанию, есть ход из переулка, для того чтобы садовник, убирая ее по утрам, не проходил через комнаты; окончив свою работу, он днем больше уже не возвращается.
— К чему ты клонишь? Какой у тебя план? — спрашивала Адриенна, все более и более удивляясь.
— Растения расположены так, что если даже штора на стеклянной двери не опущена, то, кажется, можно приблизиться настолько, что из комнаты ничего не будет видно. Между тем как из теплицы можно будет и видеть и слышать… Я всегда проходила последнее время, присматривая за отделкой дома, через эту теплицу… Один ключ от нее у садовника, а другой — у меня… По счастью, я его еще не отдала… Через час, таким образом, вы можете удостовериться, как держаться с Роденом… если он изменяет принцу… то изменяет к вам!
— Что ты говоришь? — воскликнула мадемуазель де Кардовилль.
— Я говорю, что, если вам угодно, мы поедем сейчас к дому принца… я пройду через калитку в теплицу и, если возможно, вернусь за вами и проведу вас туда.
— Это называется шпионить! — с гордостью заметила мадемуазель де Кардовилль, прерывая Флорину. — И как это могло прийти вам в голову…
— Простите, мадемуазель! — сказала сконфуженная и огорченная девушка. — Мне казалось, что это единственный способ удостовериться в измене…
— И для этого решиться подслушивать!.. Никогда!
— Мадемуазель, — начала ничего не говорившая до той поры Горбунья. — Позвольте мне вам сказать, что Флорина права… Этот способ очень тяжел и неприятен… но единственно возможный для того, чтобы составить себе раз и навсегда верное мнение о Родене… Ведь наружность часто бывает обманчива. Я первая начала обвинять Родена, мои предчувствия мне кажутся совершенно верными… но я никогда бы себе не простила, если я его обвиняю напрасно!.. Конечно… подслушивать… играть роль шпиона тяжело… но если… — сдержав страшным усилием воли слезы стыда, заволакивавшие ей глаза, Горбунья продолжала, — если это нужно для вашего спасения… потому что если вам изменяют… то будущее ужасно… я… я пойду вместо вас… и буду…
— Ни слова больше! — прервала ее Адриенна. — Прошу вас, ни слова!.. Чтобы я заставила вас… делать для меня… то, что мне самой кажется унизительным!.. Никогда!.. — Затем, обратясь к Флорине, она прибавила: — Попроси господина де Бонневиля распорядиться, чтобы сейчас же подали карету.
— Вы согласны! — воскликнула с восторгом Флорина, не скрывая радостных слез, навернувшихся ей на глаза.
— Да… согласна! — взволнованно ответила Адриенна. — Если это война… то война будет жестокая!.. Надо к ней приготовиться… Было бы слабостью и глупостью не принять мер предосторожности! Конечно, мне противно будет делать это и очень тяжело… но таков единственный способ удостовериться и предохранить себя, быть может, от серьезной опасности… Кроме того… возможно, что беседа Родена с принцем… будет для меня вдвойне решающей… я буду знать, верить ли мне господину Родену или беспощадно ненавидеть его!.. Скорее, Флорина… дай мне одеться… ты едешь со мной… А вы, друг мой, ждите меня здесь, — прибавила она, обращаясь к Горбунье.
Через полчаса после этого разговора карета Адриенны остановилась, как мы уже знаем, у ворот сада на улице Бланш.
Флорина вошла в теплицу и быстро вернулась к своей госпоже.
— Штора опущена, и Роден только что вошел к принцу, — сказала она.
Итак, мадемуазель де Кардовилль невидимо присутствовала при сцене, которая происходила между Роденом и Джальмой.
8. ПИСЬМО
За несколько минут до прибытия Адриенны в теплицу Феринджи ввел Родена к принцу, который под влиянием страстного возбуждения, в какое привели его слова метиса, казалось, не заметил появления иезуита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151