Таково было глухое брожение, волновавшее деревню Вилье, в тот день, когда два человека, о которых мы упомянули, сидели за столиком в кабаке. Они пожелали занять отдельную комнату. Один из этих людей был еще молод и довольно хорошо одет; но беспорядок в его одежде, полуразвязанный галстук, залитая вином рубашка, нечесаная голова, усталое лицо, покрытое пятнами, красные глаза — все это свидетельствовало, что ночью он участвовал в оргии. В свою очередь, хриплый голос, порывистые движения и блуждающие глаза, то горящие, то осоловелые, доказывали, что к старым винным парам присоединились теперь новые.
Его товарищ протянул ему стакан и, чокнувшись, воскликнул:
— Ваше здоровье, друг мой!
— И ваше также, — отвечал молодой человек, — хоть вы и смахиваете на самого дьявола!
— Я? на дьявола?
— Ну да…
— Почему же?
— А вот откуда вы меня знаете?
— Разве вы раскаиваетесь в нашем знакомстве?
— Нет, но кто вам сказал, что я сидел в тюрьме Сент-Пелажи?
— А не я ли вас оттуда освободил?
— А зачем?
— Потому что у меня доброе сердце!
— Вы меня, может быть, любите, как мясник быка… которого он ведет на убой!
— Вы с ума сошли!
— Десять тысяч за человека не уплатят так… без всякой причины.
— Причина есть.
— Какая же? что вы хотите из меня сделать?
— Веселого гуляку, ловко транжирящего денежки и отлично умеющего провести время, вроде сегодняшней ночи, например. Хорошее вино, хорошая еда, хорошенькие девушки и веселые песни… Разве это плохое ремесло?
Немного помолчав, молодой человек продолжал, мрачно насупившись:
— А зачем, прежде чем выпустить меня на свободу, вы потребовали, чтобы я написал своей любовнице, что не хочу ее больше видеть? Зачем вы потребовали от меня это письмо?
— Вы вздыхаете? Вот как? Вы, значит, все еще о ней думаете?
— И всегда буду думать!
— Напрасно… ваша любовница теперь далеко от Парижа… Я видел, как она садилась в дилижанс, еще раньше чем выкупил вас из Сент-Пелажи!
— Уф!.. я задыхался в этой тюрьме… Я, кажется, душу бы черту продал, только бы выйти из нее… Вы этим и воспользовались… Только вместо души вы у меня отняли Сефизу… Бедная Королева Вакханок!.. И к чему это, тысяча чертей? Скажите мне, наконец, зачем?
— Человек, так дорожащий своей любовницей, как вы дорожили вашей, не годится никуда… При случае… ему может не хватить энергии.
— При каком случае?
— Выпьем!..
— Вы заставляете меня пить слишком много водки…
— Вот вздор!.. посмотрите-ка на меня!..
— Это-то меня и пугает… это-то и кажется мне какой-то чертовщиной… Вы с бутылки водки даже не поморщитесь… Что у вас грудь железная, что ли… или голова из мрамора?
— Я долго жил в России, там водку пьют, чтобы согреться!
— А здесь, чтоб подогреться!.. Ну, выпьем… только вина…
— Вот еще!.. Вино годно для ребят, а мужчинам вроде нас полагается водка!
— Ну давайте водки… ох, как она жжет… Зато голова пылает… и в глазах мерещится дьявольское пламя… точно ад какой…
— Вот это я люблю, черт побери!
— Вы сейчас толковали, что я слишком увлечен своей любовницей и при случае мне не хватит решительности… О каком случае вы говорили?
— Выпьем-ка…
— Подождите минутку… Видите ли, товарищ… я ведь не глупее другого и догадался, в чем дело…
— Ну-ка?..
— Вам известно, что я был рабочим, что у меня много товарищей, что я любим ими как добрый малый: вот вы и вздумали выставить меня приманкой, чтобы заманить других…
— Дальше?
— Несомненно, что вы — посредник в бунтах, нечто вроде комиссионера по части мятежей…
— А еще что?
— Вы путешествуете для какой-нибудь анонимной компании, промышляющей ружейной пальбой?
— А вы уж не из трусов ли?
— Я?.. Ну, знаете, я пороха не жалел в Июльские дни!
— И теперь попалить не прочь?
— Что же? этот фейерверк не хуже всякого другого!.. Положим, революции эти больше для удовольствия служат, чем для пользы… Я по крайней мере только тем и попользовался от трех славных дней, что спалил себе штаны и потерял куртку… Вот все, что выиграл народ в моем лице… А ты заладил: «Идем, идем сквозь пушек гром!» В чем же дело?
— Вы знаете многих рабочих господина Гарди?
— А! так вот зачем вы меня сюда привезли!
— Да… вы здесь встретите много рабочих с этой фабрики.
— Как? Чтобы рабочие с фабрики господина Гарди клюнули на эту приманку?.. Вы ошибаетесь… им слишком хорошо для этого живется.
— Вот сейчас увидите.
— Их? этих счастливчиков?.. Чего же им тогда еще нужно?
— А их братья? А те, кто, не имея такого хозяина, как господин Гарди, помирают от голода и нищеты и призывают к себе на помощь? Неужели же они останутся глухи к этому призыву? Ведь господин Гарди исключение… Пусть народ поднатужится, исключение станет правилом, и все будут довольны.
— В ваших словах есть доля правды… Только надо слишком сильно поднатужиться, чтобы сделать хорошего человека из моего мерзавца-хозяина, господина Трипо. Ведь это он превратил меня в отпетого гуляку…
— Рабочие господина Гарди придут сюда. Вы их товарищ, вам они поверят… Помогите же мне их убедить…
— В чем?
— Да в том, что они должны покинуть эту фабрику, где они совсем погрязнут в эгоизме и забудут о своих собратьях.
— Но если они уйдут с фабрики, чем же жить станут?
— Об этом позаботятся… до решительного дня!
— А пока что надо делать?
— Да то же, что вы делаете: пить, смеяться, петь. А вместо работы учиться в комнате владеть оружием.
— А кто их приведет сюда?
— С ними уже говорили, кроме того, им подкинули прокламации, где упрекают в равнодушии к бедствиям товарищей. Ну что же, будете помогать?
— Помогу!.. Все равно… Я чувствую, что иду дурной дорогой… но мне без Сефизы свет не мил… пошло все к черту… пропадать, так пропадать!.. Давайте выпьем!
— Выпьем за будущую веселую ночку… Сегодняшняя оргия… так… только шалость новичков по сравнению с тем, что будет!
— Нет… скажите, из чего вы сделаны? Ни разу не улыбнулись… не покраснели… не взволновались… точно из железа выкованы!
— Мне не пятнадцать лет… Чтобы рассмешить меня, надо нечто иное… Вот сегодня ночью я посмеюсь… хорошо посмеюсь!
— Не знаю, водка, что ли, на меня так действует… но только… черт побери… мне стало страшно от ваших слов… что вы посмеетесь сегодня ночью.
Сказав это, молодой человек встал; его покачнуло: видимо, он совсем опьянел.
В дверь постучались.
— Войдите.
Вошел хозяин кабака.
— Там пришел какой-то молодой человек; его зовут господин Оливье, и он спрашивает г-на Морока.
— Морок — это я. Позовите его сюда.
Хозяин вышел.
— Это один из наших… Но отчего он один? — проговорил Морок, и на его суровом лице выразилось разочарование. — Это меня крайне удивляет… Я ожидал многих… Вы не знакомы с ним?
— Оливье… блондин?.. кажется, знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151