Последние защищались отчаянно, но некоторые из них, увидав, что Цыбуля во главе нескольких мегер и зловещих бродяг побежала в главное здание общежития, где окрылись женщины и дети, бросились вдогонку за шайкой. Однако товарищи Цыбули обернулись и задержали рабочих фабрики у входа на лестницу, а Цыбуля с тремя или четырьмя товарками и таким же числом сопутствовавших негодяев ринулась по квартирам рабочих грабить и разрушать все, что попало.
Одна дверь долго не поддавалась их усилиям, но наконец ее выбили, и Цыбуля, растрепанная и разъяренная, опьяненная шумом и борьбой, ворвалась в комнату, размахивая палкой. Прелестная молодая девушка (это была Анжель), казалось, одна защищала вход. Увидав перед собой Цыбулю, бедняжка упала на колени и, вся бледная, протянула к ней руки с мольбой:
— Не делайте зла моей матери!
— А вот я сперва тебя угощу, а там и за твою мать примемся! — хрипела мегера, стараясь вцепиться ногтями в лицо молодой девушки, пока одни бродяги разбивали зеркало и часы, а другие хватали разные тряпки.
Анжель, болезненно вскрикнув, боролась с Цыбулей, стараясь защитить дверь в другую комнату, где ее мать, высунувшись из окна, призывала на помощь Агриколя, который продолжал борьбу со страшным каменоломом. Они отбросили молоты и, вцепившись друг в друга, с налитыми кровью глазами, со стиснутыми зубами, тяжело дышали, обвивая, как змеи, друг друга и стараясь свалить с ног один другого. Кузнец, наклонившись, сумел схватить правой рукой левую ногу великана и таким образом уберечь себя от страшных ударов ногой, но, несмотря на это, геркулесова сила вождя волков была так велика, что он, стоя на одной ноге, все-таки не позволял себя повалить и даже не пошатнулся. Свободной рукой, — другую как в клещах держал Агриколь, — он старался снизу разбить челюсть кузнеца, который, наклонив голову, уперся лбом в грудь своего противника.
— Подожди… волк разобьет пожирателю зубы… больше никого кусать не будешь! — говорил каменолом.
— Ты не настоящий волк , — отвечал кузнец, удваивая усилия. — Настоящие волки — хорошие товарищи… они вдесятером на одного не пойдут!..
— Настоящие или нет, а зубы тебе разобью!..
— А я тебе лапу сломаю!..
С этими словами Агриколь так загнул ногу волка , что тот заревел от боли и, вытянув шею, как дикий зверь вцепился зубами в шею кузнеца.
При этом жгучем укусе Агриколь сделал движение; благодаря чему каменолому удалось высвободить ногу, и, навалившись всей тяжестью на молодого рабочего, великан сбил его наконец с ног и подмял под себя.
В это время раздался отчаянный крик матери Анжели, которая, высунувшись из окна, кричала:
— Помогите!.. Агриколь!.. помогите!.. мою дочь убивают!
— Пусти меня, — задыхаясь, проговорил Агриколь. — Как честный человек… я готов буду драться с тобой… завтра… когда хочешь!..
— Я не люблю разогретого… горячее мне больше по вкусу… — отвечал каменолом и, схватив кузнеца за горло, старался наступить коленом ему на грудь.
— Помогите… убивают мою дочь! — отчаянно кричала мать Анжели.
— Пощады… я молю о пощаде… пусти меня! — говорил Агриколь, стараясь освободиться с неимоверными усилиями.
— Нет… я слишком оголодал! — отвечал противник.
Агриколь, приведенный в отчаяние опасностью, угрожавшей Анжели, напряг все свои силы. Вдруг каменолом почувствовал, что в ляжку ему впились чьи-то острые зубы, а на голову посыпались здоровенные палочные удары. Он невольно выпустил из рук свою добычу, упал на колено и, опираясь левой рукой о землю, правой старался оградить себя от ударов, которые тотчас Же прекратились, как только Агриколь вскочил.
— Батюшка… вы меня спасли… Только бы не опоздала помощь Анжели! — воскликнул кузнец, поднимаясь с земли.
— Беги… торопись… обо мне не заботься! — проговорил Дагобер.
И Агриколь бросился к общежитию.
Дагобер вместе с Угрюмом провожал внучек Симона, приехавших навестить деда, как мы уже сказали. Старому солдату удалось с помощью нескольких рабочих защитить вход в комнату, куда внесли умирающего старика. Оттуда солдат и увидел, что сыну грозит опасность.
Толпа оттеснила Дагобера от каменолома, потерявшего сознание на несколько минут.
Агриколь в два прыжка был у общежития, оттолкнул преграждавших ему вход и вбежал в комнату Анжели в ту самую минуту, когда бедное дитя машинально защищало свое лицо от Цыбули, которая, набросившись на нее, как гиена, старалась ее изуродовать.
Быстрее мысли схватил Агриколь желтую гриву отвратительной мегеры, с силой отдернул ее назад и одним ударом сапога в грудь повалил на пол.
Однако Цыбуля, хотя удар был сильным, тотчас же вскочила на ноги, задыхаясь от злости. Но ею занялись другие рабочие фабрики, вбежавшие за Агриколем, а молодой кузнец поднял девушку, почти лишившуюся сознания, и отнес ее в соседнюю комнату, пока его товарищи выгоняли Цыбулю и ее шайку из этого крыла здания.
Между тем, после первого же залпа камнями, очень небольшая часть настоящих волков , о которых упомянул Агриколь и которые оставались, в сущности, честными рабочими, позволившими только по слабости увлечь себя в это предприятие под предлогом ссоры компаньонажей, эти рабочие, видя свирепые бесчинства бродяг, которым им пришлось против своей воли сопутствовать, эти, повторяем, храбрые волки неожиданно перешли на сторону пожирателей .
— Здесь нет больше ни волков , ни пожирателей ! — сказал один из самых решительных волков своему противнику Оливье, с которым только что сурово и добросовестно бился изо всех сил. — Здесь есть только честные рабочие, которым необходимо соединиться против кучки негодяев, явившихся сюда для грабежа и насилия.
— Да, — подхватил другой, — бить ваши окна начали помимо нашего желания.
— Это все каменолом нас взбаламутил, — сказал третий. — Настоящие волки от него отрекаются… мы с ними еще посчитаемся.
— Можно хоть каждый день драться… но нужно уважать друг друга note 35.
Эта неожиданная помощь, хотя, к несчастию, и очень незначительной части рабочих, разделив осаждающих, придала, однако, энергии рабочим фабрики, и они с новой силой, вместе с волками , бросились на бродяг и разбойников, собравшихся заняться самыми грязными делами.
Шайка негодяев, подстрекаемая маленьким пронырой с лицом хорька, эмиссаром барона Трипо, ринулась прямо в мастерские господина Гарди. Обезумев от жажды разрушения, эти люди безжалостно разбивали самые дорогие машины, самые сложные станки, уничтожали начатые работы, и вскоре дикое соревнование варваров, опьяневших от разрушения, превратило эти мастерские, некогда образец порядка и экономии, в развалины; дворы были усеяны всевозможными предметами, которые под адские крики и зловещие взрывы хохота выкидывали из окон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Одна дверь долго не поддавалась их усилиям, но наконец ее выбили, и Цыбуля, растрепанная и разъяренная, опьяненная шумом и борьбой, ворвалась в комнату, размахивая палкой. Прелестная молодая девушка (это была Анжель), казалось, одна защищала вход. Увидав перед собой Цыбулю, бедняжка упала на колени и, вся бледная, протянула к ней руки с мольбой:
— Не делайте зла моей матери!
— А вот я сперва тебя угощу, а там и за твою мать примемся! — хрипела мегера, стараясь вцепиться ногтями в лицо молодой девушки, пока одни бродяги разбивали зеркало и часы, а другие хватали разные тряпки.
Анжель, болезненно вскрикнув, боролась с Цыбулей, стараясь защитить дверь в другую комнату, где ее мать, высунувшись из окна, призывала на помощь Агриколя, который продолжал борьбу со страшным каменоломом. Они отбросили молоты и, вцепившись друг в друга, с налитыми кровью глазами, со стиснутыми зубами, тяжело дышали, обвивая, как змеи, друг друга и стараясь свалить с ног один другого. Кузнец, наклонившись, сумел схватить правой рукой левую ногу великана и таким образом уберечь себя от страшных ударов ногой, но, несмотря на это, геркулесова сила вождя волков была так велика, что он, стоя на одной ноге, все-таки не позволял себя повалить и даже не пошатнулся. Свободной рукой, — другую как в клещах держал Агриколь, — он старался снизу разбить челюсть кузнеца, который, наклонив голову, уперся лбом в грудь своего противника.
— Подожди… волк разобьет пожирателю зубы… больше никого кусать не будешь! — говорил каменолом.
— Ты не настоящий волк , — отвечал кузнец, удваивая усилия. — Настоящие волки — хорошие товарищи… они вдесятером на одного не пойдут!..
— Настоящие или нет, а зубы тебе разобью!..
— А я тебе лапу сломаю!..
С этими словами Агриколь так загнул ногу волка , что тот заревел от боли и, вытянув шею, как дикий зверь вцепился зубами в шею кузнеца.
При этом жгучем укусе Агриколь сделал движение; благодаря чему каменолому удалось высвободить ногу, и, навалившись всей тяжестью на молодого рабочего, великан сбил его наконец с ног и подмял под себя.
В это время раздался отчаянный крик матери Анжели, которая, высунувшись из окна, кричала:
— Помогите!.. Агриколь!.. помогите!.. мою дочь убивают!
— Пусти меня, — задыхаясь, проговорил Агриколь. — Как честный человек… я готов буду драться с тобой… завтра… когда хочешь!..
— Я не люблю разогретого… горячее мне больше по вкусу… — отвечал каменолом и, схватив кузнеца за горло, старался наступить коленом ему на грудь.
— Помогите… убивают мою дочь! — отчаянно кричала мать Анжели.
— Пощады… я молю о пощаде… пусти меня! — говорил Агриколь, стараясь освободиться с неимоверными усилиями.
— Нет… я слишком оголодал! — отвечал противник.
Агриколь, приведенный в отчаяние опасностью, угрожавшей Анжели, напряг все свои силы. Вдруг каменолом почувствовал, что в ляжку ему впились чьи-то острые зубы, а на голову посыпались здоровенные палочные удары. Он невольно выпустил из рук свою добычу, упал на колено и, опираясь левой рукой о землю, правой старался оградить себя от ударов, которые тотчас Же прекратились, как только Агриколь вскочил.
— Батюшка… вы меня спасли… Только бы не опоздала помощь Анжели! — воскликнул кузнец, поднимаясь с земли.
— Беги… торопись… обо мне не заботься! — проговорил Дагобер.
И Агриколь бросился к общежитию.
Дагобер вместе с Угрюмом провожал внучек Симона, приехавших навестить деда, как мы уже сказали. Старому солдату удалось с помощью нескольких рабочих защитить вход в комнату, куда внесли умирающего старика. Оттуда солдат и увидел, что сыну грозит опасность.
Толпа оттеснила Дагобера от каменолома, потерявшего сознание на несколько минут.
Агриколь в два прыжка был у общежития, оттолкнул преграждавших ему вход и вбежал в комнату Анжели в ту самую минуту, когда бедное дитя машинально защищало свое лицо от Цыбули, которая, набросившись на нее, как гиена, старалась ее изуродовать.
Быстрее мысли схватил Агриколь желтую гриву отвратительной мегеры, с силой отдернул ее назад и одним ударом сапога в грудь повалил на пол.
Однако Цыбуля, хотя удар был сильным, тотчас же вскочила на ноги, задыхаясь от злости. Но ею занялись другие рабочие фабрики, вбежавшие за Агриколем, а молодой кузнец поднял девушку, почти лишившуюся сознания, и отнес ее в соседнюю комнату, пока его товарищи выгоняли Цыбулю и ее шайку из этого крыла здания.
Между тем, после первого же залпа камнями, очень небольшая часть настоящих волков , о которых упомянул Агриколь и которые оставались, в сущности, честными рабочими, позволившими только по слабости увлечь себя в это предприятие под предлогом ссоры компаньонажей, эти рабочие, видя свирепые бесчинства бродяг, которым им пришлось против своей воли сопутствовать, эти, повторяем, храбрые волки неожиданно перешли на сторону пожирателей .
— Здесь нет больше ни волков , ни пожирателей ! — сказал один из самых решительных волков своему противнику Оливье, с которым только что сурово и добросовестно бился изо всех сил. — Здесь есть только честные рабочие, которым необходимо соединиться против кучки негодяев, явившихся сюда для грабежа и насилия.
— Да, — подхватил другой, — бить ваши окна начали помимо нашего желания.
— Это все каменолом нас взбаламутил, — сказал третий. — Настоящие волки от него отрекаются… мы с ними еще посчитаемся.
— Можно хоть каждый день драться… но нужно уважать друг друга note 35.
Эта неожиданная помощь, хотя, к несчастию, и очень незначительной части рабочих, разделив осаждающих, придала, однако, энергии рабочим фабрики, и они с новой силой, вместе с волками , бросились на бродяг и разбойников, собравшихся заняться самыми грязными делами.
Шайка негодяев, подстрекаемая маленьким пронырой с лицом хорька, эмиссаром барона Трипо, ринулась прямо в мастерские господина Гарди. Обезумев от жажды разрушения, эти люди безжалостно разбивали самые дорогие машины, самые сложные станки, уничтожали начатые работы, и вскоре дикое соревнование варваров, опьяневших от разрушения, превратило эти мастерские, некогда образец порядка и экономии, в развалины; дворы были усеяны всевозможными предметами, которые под адские крики и зловещие взрывы хохота выкидывали из окон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151