Но больше всего раздражало Арабеллу полное безразличие общества к присутствию высокого, красивого вдовца и заманчивого жениха Джорджа Таунсенда Рейнама, который сейчас танцевал у открытого окна со своей крестной дочерью и тезкой. Все словно полностью забыли о том, что он был в свое время отстранен от обязанностей лорда-лейтенанта в Ирландии из-за недовольства, вызванного проводимой им политикой. Как могла Кейт пригласить в дом человека со столь подмоченной репутацией?
– Где этот герцог Войн, который у всех на устах? – брюзгливо спросила Арабелла свою дочь, сидевшую подле нее, обмахиваясь веером с ручкой из слоновой кости.
– По-моему, он еще не спускался. Кузен Геркуль сказал, что герцог был на охоте, когда герцогиню привезли сюда из Бродхэма, недавно вернулся и, наверное, не успел переодеться.
Арабелла прищурилась. Она бы предпочла быть представленной герцогу и герцогине Войн до приезда гостей, хотя бы для того, чтобы вместе с дочерью в узком кругу побеседовать с ними. Господи, она очень сердилась на Лео за то, что тот ни разу за все годы не сказал ей о том, что его семья в родстве с герцогом! И подходящим женихом, как она успела выяснить.
Ему тридцать три года, сообщила ей Кейт, и он прожил большую часть жизни во Франции – в Гасконии, в районе виноградников, затем в Париже, а в последнее время – в Версальском дворце.. Говорят, он близкий друг Филиппа Орлеанского, кузена короля, – а это, так же как пресловутая репутацию двора Людовика XVI, создавало герцогу Войну слегка скандальную славу, что тотчас заинтриговало любопытную Арабеллу.
Смерть его двоюродного деда в Шотландии сделала его наследником герцогства Войн, продолжала Кейт, поэтому герцогиня, несмотря на преклонный возраст, отправилась во Францию, чтобы известить его об этом. Сейчас они на пути в Шотландию, чтобы предъявить права нового герцога на наследство, – это все, что знала о нем Кейт, больше он не хотел ничего о себе сообщать.
– Как, по-твоему, это большое наследство? – наседала Арабелла.
– Да, – нетерпеливо ответила Кейт, – полагаю, большое, и Ян Монкриф – человек очень богатый.
«И все еще неженатый», – подумала Арабелла.
В эту минуту по залу прокатился шепот, на время заглушивший громкую смесь музыки и смеха. Арабелла быстро повернулась и вытянула шею. В дальнем конце комнаты стоял в дверях Парис, ее старший племянник и наследник Бродфорда, разговаривая с одним из самых красивых людей, каких Арабелле довелось видеть. Она перевела дух. При том, что Парис был красив, его совершенно затмевал стоявший рядом человек, выше него и шире в плечах, с лицом, от которого ни одна женщина не могла отвести глаз. Он производил впечатление человека богатого и благополучного, свободно чувствующего себя в обществе и подчиняющего общество себе; человека, который знает, чего он хочет, и неизменно достигает желаемого.
«Боже, – подумала Арабелла, поправляя кружева на своей пышной груди, – я бы и сама поохотилась за ним, будь я лет на пять моложе и, конечно, еще не замужем».
Музыка смолкла только теперь, хотя все танцующие давно уже перестали танцевать и толпились вокруг Париса в надежде быть представленными герцогу. Арабелла видела, как тот раскланивается и беседует то с одним, то с другим, видела, как кривятся в улыбке его полные губы и как в ответ быстрее колышутся веера окружающих его дам.
– Не подойти ли и нам, мама? – выдохнула Элинор.
– Господи, помилуй, в нас слишком сильно чувство собственного достоинства, – резко возразила Арабелла. – Подождем приглашения.
Музыка возобновилась, и пары постепенно закружились вновь. Герцог что-то сказал Парису, который кивнул в ответ и повел его вглубь зала. Они медленно приближались к стульям, где сидели Арабелла и Элинор, и сердце Арабеллы забилось быстрее. Но прежде чем она успела пощипать бледные щеки Элинор, мужчины прошли мимо. Арабелла чуть не задохнулась от бешенства, когда Парис сделал знак Таунсенд, и она, извинившись, покинула кружок плотно обступивших ее поклонников.
– Знаешь, он имеет право танцевать с ней, – сказала Элинор, наблюдая, как герцог склонился к руке ее кузины. – Ведь это ее первый бал.
– Непременно встань рядом, когда кончится танец, – выпалила Арабелла. – Таунсенд придется представить тебя. Не забудь упомянуть о том, что ты с ним в родстве. И, Бога ради, произнеси что-нибудь умное по-французски. Не зря же я платила твоему учителю все эти годы.
– Да, мама, – послушно проговорила Элинор. А про себя подумала, что у нее не очень-то много шансов очаровать герцога. Элинор честно признавала, что Таунсенд восхитительна в своем белом бальном платье с широкими юбками и тугим корсажем, подчеркивающим ее завидную стройность. Юбки были расшиты гирляндами цветов, той же яркости, что ее голубые глаза, в блестящих волосах – перья, а тонкую шейку обвивала нитка жемчуга. Даже неопытной шестнадцатилетней Элинор она казалась свежей, юной и прелестной.
И явно потрясенной – судя по ее румянцу, когда герцог пригласил ее танцевать. Никогда прежде не видела Элинор, чтобы ее кузина краснела от внимания, проявленного к ней мужчиной. Правда, никто из знакомых мужчин даже отдаленно не походил на герцога Война, одетого в прилегающий камзол из темно-зеленого бархата, который подчеркивал ширину его плеч. Он был без парика, просто попудрил свои темные волосы и стянул их сзади лентой, отчего черты лица обострились. Его лицо было по-настоящему прекрасным. Классическое, с глубокой впадиной на подбородке и горящими синими глазами, от которых женщин обдавало жаром с головы до ног. Нет, она не осуждала Таунсенд за то, что та покраснела.
Элинор умерла бы, если узнала, что румянец на щеках кузины лишь в очень малой степени вызван внешностью герцога Война. Причина была в тех словах, которые он обратил к Таунсенд, когда они остались одни. Он беззастенчиво упомянул об их первой встрече в лодке, хоть и видел, в какое смущение это ее приводит. Более того, он имел еще дерзость усмехнуться при этом.
– Я полагаю, что обязан вам за то, что вытащили меня из воды, – говорил он. Говорил тихо, зная, что некоторые дамы напрягают слух, чтобы подслушать их разговор. – С моей стороны было некрасиво не поблагодарить как следует мою очаровательную родственницу.
Сама мысль о родстве с этим красавцем-полубогом показалась Таунсенд такой абсурдной, что она не смогла удержаться от смеха. Любопытные головы тотчас повернулись в их сторону. Смех Таунсенд звучал так чудесно, в нем было столько мелодичности и безудержного веселья, что многие молодые люди не сдержали улыбки. Она тоже улыбнулась им искренне и весело.
– Наше родство мне кажется несколько туманным, – чуть насмешливо ответила она герцогу. – Кто-то из семьи моей матери женился на ком-то из вашей семьи, но это было так давно, что, право, нельзя брать в расчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91