Войн оказался таким, как Ян ожидал и чего опасался. В самом деле, человеку, привыкшему к непревзойденной роскоши Королевского двора Франции, не мог не показаться удивительно нелепым унылый этот край. В отличие от нежно-зеленой сельской природы Франции, он увидел голые горы, спускавшиеся к безлесым долинам и туманным болотам. Сам замок, построенный из мрачного серого камня, состоял из бесчисленного множества комнат, по которым гулял ветер и которые были набиты потемневшей мебелью времен Иакова I. Вороватые слуги в шотландских юбочках, ворчливо отвечавшие на его раздраженные вопросы, были полной противоположностью ливрейным лакеям в пудреных париках и белых перчатках, строго соблюдающим правила этикета.
Все вызывало в Яне протест, все – вплоть до косматых, упрямых, тугоуздых пони, которые везли его по голой долине и чей медленный аллюр заставлял его тосковать по прекрасным, хорошо объезженным и чистопородным лошадям, подаренным ему изысканным графом д'Артуа – братом Людовика XVI. Более того, его постоянно злили сырость, холод, а также наглость арендаторов-фермеров, кое-как перебивавшихся на неплодородных землях Война.
А сами Монкрифы! Господь милосердный, все они – будь то мужчина или женщина – оказались темноволосыми и зверски недоброжелательными. Высокие, сильные великаны, на которых, несмотря на лютый холод, не было ничего, кроме юбок и спорранов и сине-зелено-черного пледа своего клана. Их нрав был столь же высокомерным, резким и несговорчивым, как у Яна, и, как и можно было ожидать, они не предоставили ему достойного помещения, не оказали радушного приема, не удосужились скрыть своего возмущения его приездом.
Изабелла сделала все возможное, чтобы сгладить неловкость первой встречи, которая произошла в средневековом, отделанном деревом зале Война, увешанном геральдическими щитами и примитивным оружием. Но даже Изабелла с ее железной волей и несгибаемой целенаправленностью не смогла ничего поделать.
– Ты гляди в оба, – предупредила Яна беззубая старуха, – когда весь клан, мрачный и упрямый, съехался по просьбе Изабеллы из всех уголков страны, чтобы встретить своего главу. – Не то возьмут да и ткнут тебе кинжал меж ребер.
– Я твердо надеюсь, что никто не будет столь глуп, чтобы попытаться убить меня, – холодно сказал в ответ Ян, зная, что его слова будут переданы всему сборищу. – Я предупреждаю, что способен отплатить тем же. – И он вытащил французский дуэльный пистолет, который носил в кармане камзола.
На клан это произвело впечатление, хотя никто в открытую в том не признался. Новый герцог оказался таким, какого им было легко понять: рослый, широкоплечий, так же темноволос, как все они, необыкновенно схож с Грэмом Воином, Герцогом-Воителем, образ которого они хранили в памяти с почти сверхъестественным благоговением. Однако их мир был замкнутым миром, противившимся каким-либо изменениям, и при всем своем шотландском темпераменте Ян Монкриф оставался для них чужаком. И они разными мелкими и хитроумными способами упрямо оказывали ему сопротивление: скрытыми оскорблениями за ужином по адресу французского правительства, недобрыми воспоминаниями об отце Яна – незаконнорожденном Камероне Монкрифе, – или своим мрачным видом, когда Изабелла провозгласила тост за нового главу их клана.
Как удивились бы они, если б узнали, что этот невозмутимый и надменный человек так же сильно не желает брать в свои руки бразды правления, как они не хотят вручать их ему. Дело в том, что Войн, как быстро обнаружил Ян, находился в бедственном положении. Помимо всего прочего, существовали несчетные правовые и финансовые проблемы, которые требовалось решить, личные конфликты, которые следовало уладить, и упущения в хозяйстве, которые необходимо было привести в порядок. В последние годы стареющая Изабелла на многое закрывала глаза, а борьба за герцогский титул серьезно истощила ее ресурсы и ослабила некогда крепкие связи между членами клана. В течение нескольких коротких недель после приезда Яну пришлось играть роль дипломата, секретаря, банкира, адвоката и даже домоправителя, и каждая из этих обязанностей приносила с собой нескончаемую череду забот, которые не оставляли ему времени подумать о своих личных делах – и, конечно, о своей невесте.
– Ты, конечно, привезешь ее сюда, – сказала ему однажды вечером Изабелла, когда закончился парадный ужин и они трудились вдвоем над запутанными хозяйственными счетами, которыми она так долго не занималась, что их никак не удавалось распутать. Мокрый снег хлестал в оконные стекла тесной библиотеки, где они сидели, и ледяные сквозняки колебали огонь свечей. Изабелла в двух шерстяных шалях от холода сидела за заваленным бумагами дубовым столом, а Ян шагал по комнате, засунув руки в карманы; его огромная тень металась на стенных панелях позади него. В громадном камине потрескивал огонь, но и он не спасал от холода.
– Привезти ее сюда? – Ян даже остановился и оглянулся вокруг. Он вдруг понял, что совершенно невозможно представить себе златокудрую, смеющуюся юную Таунсенд в этом мрачном, непривлекательном замке. Если ее не убьют холод и тяжелые обязанности по дому, то это сделают коварство и враждебность клана Монкриф. Он мысленно увидел, как Таунсенд стоит среди них, пока он представляет ее, и кажется из-за их роста еще меньше, как она тщетно пытается храбро улыбаться, а они толпятся возле нее, тычут в нее пальцами и рассматривают ее, а под конец заявляют, что она не подходит для них. Ему удалось собрать их всех за одним столом усилием воли, подогреваемой памятью об измученном лице его матери, но у Таунсенд не хватит сил подчинить их себе. Нет, он решительно не хотел, чтобы прелестное личико стало напряженным и бледным, а нежный смех замер от грубости его родни.
– Нет! – произнес он вслух, и это восклицание напугало Изабеллу, решившую было по его долгому молчанию, что он согласен с ней.
– Я не привезу сюда Таунсенд. Сразу после свадьбы мы поедем во Францию.
Изабелла вскинула голову. Она выглядела царственно величественной и почти красивой в темно-зеленом пледе клана, окутывавшем ее костлявые плечи и заколотом на груди брошью дымчатого кварца.
– Поездка во Францию будет весьма уместна, – признала она, снова углубившись в цифры. – Это даст возможность бедной девушке привыкнуть к вам. Как долго вы намерены пробыть там?
Ян сдвинул брови.
– Вы не поняли меня. Возможно, мы совсем не вернемся.
Изабелла оторвалась от бумаг.
– О... – небрежно обронила она, но Ян, наблюдавший за нею, понял, что это притворство.
– Таунсенд приносит в приданое замок, – ровным голосом произнес он. – Поместье очень запущенно, но если управлять им должным образом, может стать процветающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Все вызывало в Яне протест, все – вплоть до косматых, упрямых, тугоуздых пони, которые везли его по голой долине и чей медленный аллюр заставлял его тосковать по прекрасным, хорошо объезженным и чистопородным лошадям, подаренным ему изысканным графом д'Артуа – братом Людовика XVI. Более того, его постоянно злили сырость, холод, а также наглость арендаторов-фермеров, кое-как перебивавшихся на неплодородных землях Война.
А сами Монкрифы! Господь милосердный, все они – будь то мужчина или женщина – оказались темноволосыми и зверски недоброжелательными. Высокие, сильные великаны, на которых, несмотря на лютый холод, не было ничего, кроме юбок и спорранов и сине-зелено-черного пледа своего клана. Их нрав был столь же высокомерным, резким и несговорчивым, как у Яна, и, как и можно было ожидать, они не предоставили ему достойного помещения, не оказали радушного приема, не удосужились скрыть своего возмущения его приездом.
Изабелла сделала все возможное, чтобы сгладить неловкость первой встречи, которая произошла в средневековом, отделанном деревом зале Война, увешанном геральдическими щитами и примитивным оружием. Но даже Изабелла с ее железной волей и несгибаемой целенаправленностью не смогла ничего поделать.
– Ты гляди в оба, – предупредила Яна беззубая старуха, – когда весь клан, мрачный и упрямый, съехался по просьбе Изабеллы из всех уголков страны, чтобы встретить своего главу. – Не то возьмут да и ткнут тебе кинжал меж ребер.
– Я твердо надеюсь, что никто не будет столь глуп, чтобы попытаться убить меня, – холодно сказал в ответ Ян, зная, что его слова будут переданы всему сборищу. – Я предупреждаю, что способен отплатить тем же. – И он вытащил французский дуэльный пистолет, который носил в кармане камзола.
На клан это произвело впечатление, хотя никто в открытую в том не признался. Новый герцог оказался таким, какого им было легко понять: рослый, широкоплечий, так же темноволос, как все они, необыкновенно схож с Грэмом Воином, Герцогом-Воителем, образ которого они хранили в памяти с почти сверхъестественным благоговением. Однако их мир был замкнутым миром, противившимся каким-либо изменениям, и при всем своем шотландском темпераменте Ян Монкриф оставался для них чужаком. И они разными мелкими и хитроумными способами упрямо оказывали ему сопротивление: скрытыми оскорблениями за ужином по адресу французского правительства, недобрыми воспоминаниями об отце Яна – незаконнорожденном Камероне Монкрифе, – или своим мрачным видом, когда Изабелла провозгласила тост за нового главу их клана.
Как удивились бы они, если б узнали, что этот невозмутимый и надменный человек так же сильно не желает брать в свои руки бразды правления, как они не хотят вручать их ему. Дело в том, что Войн, как быстро обнаружил Ян, находился в бедственном положении. Помимо всего прочего, существовали несчетные правовые и финансовые проблемы, которые требовалось решить, личные конфликты, которые следовало уладить, и упущения в хозяйстве, которые необходимо было привести в порядок. В последние годы стареющая Изабелла на многое закрывала глаза, а борьба за герцогский титул серьезно истощила ее ресурсы и ослабила некогда крепкие связи между членами клана. В течение нескольких коротких недель после приезда Яну пришлось играть роль дипломата, секретаря, банкира, адвоката и даже домоправителя, и каждая из этих обязанностей приносила с собой нескончаемую череду забот, которые не оставляли ему времени подумать о своих личных делах – и, конечно, о своей невесте.
– Ты, конечно, привезешь ее сюда, – сказала ему однажды вечером Изабелла, когда закончился парадный ужин и они трудились вдвоем над запутанными хозяйственными счетами, которыми она так долго не занималась, что их никак не удавалось распутать. Мокрый снег хлестал в оконные стекла тесной библиотеки, где они сидели, и ледяные сквозняки колебали огонь свечей. Изабелла в двух шерстяных шалях от холода сидела за заваленным бумагами дубовым столом, а Ян шагал по комнате, засунув руки в карманы; его огромная тень металась на стенных панелях позади него. В громадном камине потрескивал огонь, но и он не спасал от холода.
– Привезти ее сюда? – Ян даже остановился и оглянулся вокруг. Он вдруг понял, что совершенно невозможно представить себе златокудрую, смеющуюся юную Таунсенд в этом мрачном, непривлекательном замке. Если ее не убьют холод и тяжелые обязанности по дому, то это сделают коварство и враждебность клана Монкриф. Он мысленно увидел, как Таунсенд стоит среди них, пока он представляет ее, и кажется из-за их роста еще меньше, как она тщетно пытается храбро улыбаться, а они толпятся возле нее, тычут в нее пальцами и рассматривают ее, а под конец заявляют, что она не подходит для них. Ему удалось собрать их всех за одним столом усилием воли, подогреваемой памятью об измученном лице его матери, но у Таунсенд не хватит сил подчинить их себе. Нет, он решительно не хотел, чтобы прелестное личико стало напряженным и бледным, а нежный смех замер от грубости его родни.
– Нет! – произнес он вслух, и это восклицание напугало Изабеллу, решившую было по его долгому молчанию, что он согласен с ней.
– Я не привезу сюда Таунсенд. Сразу после свадьбы мы поедем во Францию.
Изабелла вскинула голову. Она выглядела царственно величественной и почти красивой в темно-зеленом пледе клана, окутывавшем ее костлявые плечи и заколотом на груди брошью дымчатого кварца.
– Поездка во Францию будет весьма уместна, – признала она, снова углубившись в цифры. – Это даст возможность бедной девушке привыкнуть к вам. Как долго вы намерены пробыть там?
Ян сдвинул брови.
– Вы не поняли меня. Возможно, мы совсем не вернемся.
Изабелла оторвалась от бумаг.
– О... – небрежно обронила она, но Ян, наблюдавший за нею, понял, что это притворство.
– Таунсенд приносит в приданое замок, – ровным голосом произнес он. – Поместье очень запущенно, но если управлять им должным образом, может стать процветающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91