Но Дауд оказался увертлив, как змея, изловчился и метнулся куда-то в темноту.
Джибраил в сердцах выругался и вернулся к сыну и Злате. Амир нежно обнимал девушку.
- Ты поймал его, отец?
- Сбежал, - махнул рукой Джибраил. - Но пистолет я у него отнял, так что поймаем, далеко не уйдет. Девушка ранена?
- Да, но неопасно.
Джибраил отвесил Злате поясной поклон:
- Девушка, проси у меня чего пожелаешь, ты сохранила жизнь моего сына.
- Он тоже спас меня, - вступилась за Амира Злата.
- Он мужчина, это его долг, - отчеканил Джибраил.
В углу пещеры возникла непонятная суета, солдаты столпились там и замерли в нерешительности. Все люди в коричневых хламидах валялись на полу, кто связанный, кто убитый.
- Что там происходит? - проворчал Джибраил. - Надо взглянуть.
В углу, скорчившись, сидел Дауд и держал фитиль динамитной шашки в непосредственной близости от факела.
- Ш-шайтан, - прошипел Джибраил.
- Не подходите! - взвизгнул Дауд. - Дайте мне пройти.
Солдаты в нерешительности отступили. Медленно, не выпуская из рук факел и динамит, Дауд встал. Все замерли. Дауд сделал шаг, другой и споткнулся о труп сектанта, фитиль загорелся…
- Бегите! - крикнул Джибраил, изо всех сил толкнул Дауда, тот упал навзничь, динамитная шашка покатилась по полу. - Бегите!
Бен-Нижад развернулся и побежал к выходу. Амир подхватил Злату на руки и последовал за отцом, сзади топотали солдаты. Не успели все выскочить в туннель, как сзади рвануло, земля содрогнулась, со свода посыпались камни.
- Господи! Кажется, сейчас все рухнет! - прокричала в ужасе Злата.
Под градом камней отряд выбежал из подвала, следом за ними в дом влетело огромное облако белой пыли и покрыло все ровным слоем, люди стали похожи на мраморные статуи.
- Пышно он провалился в ад, - отряхиваясь проговорил Джибраил.
Злата нервно хихикнула и зарыдала, нервное напряжение наконец прорвалось слезами.
Глава 26
Оказалось, что перед походом в дом Бен-Фарида Джибраил все же успел сообщить о Злате в русское посольство, поэтому во дворе ее уже ждала двухместная коляска и лично посол Теряев. Он был чрезвычайно встревожен, но, увидев выходящую из дома процессию, едва в ладоши не захлопал.
- Барышня, милая! Златочка! Как же так, как же так?! - запричитал густым басом посол. - Ну ничего, ничего, все устроится…
Бубня всяческие благоглупости, Виктор Александрович под локоток увлек Злату в коляску. Девушка пребывала в полной прострации, не в силах вымолвить ни слова.
Амир подошел к коляске и поклонился послу.
- Берегите ее, - попросил он.
- Конечно, конечно, уважаемый! Мы уже и ее батюшке телеграфировали, что она жива-здорова, он скоро прибудет. Уже в пути… - Теряев постучал кучера тростью по спине. - Трогай!
Коляска покатила по улице, оставляя позади разгромленный особняк Бен-Фарида, где Злата провела около месяца. Только сейчас девушка смогла стряхнуть оцепенение. Раненая рука, наспех замотанная какой-то тряпицей, болела зверски, голова кружилась, но намерение вернуться было абсолютно ясным и четким.
- Нет, постойте, я хочу назад!
- Тише, голубка, тише, у тебя шок… - Посол удержал вскочившую Злату, дабы та не выпала на ходу. - Куда ты рвешься?
- К нему, к Амиру!
- К этому юноше? - удивился посол. - Ну дело молодое, надо будет, он знает, где тебя искать.
- Но я даже не обняла его на прощание! Не поблагодарила, не… не сказала, что люблю…
- И не надо, барышня. Он же мусульманин, не чета тебе, православной.
Обессиленная, девушка горько заплакала.
Амир смотрел вслед удаляющейся коляске, увозившей Злату и русского посла, и готов был взвыть от беспомощности и отчаяния.
Ни слова на прощание, ничего! Увидит ли он когда-нибудь еще Злату? Почему она уехала, даже ничего не сказав?
- Злата! - крикнул он и бросился за коляской.
- Нет! - перехватила его твердая рука Джибраи-ла. - Нет!
- Почему, отец? Я люблю ее!
- Ты мужчина. Ты должен сперва решить все для себя, а потом сообщить решение женщине.
- Что решить? - выкрикнул Амир, но перестал вырываться.
- Как жить дальше, - пояснил Джибраил. - Любовь - это только начало.
- Нет! Жизнь бессмысленна. Любовь есть смысл. - Именно эти слова произнес умирающий Тафари там, в гареме.
- Романтично, но непрактично. Успокойся. - Джибраил сурово взглянул на сына. - Спешить не стоит.
- Отец! Она же уезжает! - не успокаивался Амир. - И скоро уедет навсегда!
- Навсегда только умирают, - философски заметил Джибраил. - Пока человек жив, жива и надежда.
Амир ошарашенно посмотрел на отца, постепенно успокаиваясь. Он наконец-то услышал буквально крик своего избитого усталого тела: болели ребра, саднила разбитая бровь, а после удара даудовской дубинкой, гореть ему в аду, рука распухла и почти не шевелилась.
В посольстве Злату устроили со всеми удобствами. Появился врач, осмотрел рану и наложил новую повязку, а также дал какую-то настойку, от которой Злате немедленно полегчало. Рука, конечно, болела, но, в общем и целом, девушка оставалась вполне дееспособной - чего не скажешь о ее душевном состоянии: события последних дней, да и месяца в целом, оказались слишком тяжелыми для юной души. Когда Злата осталась одна в отведенной ей комнате посольства, то тут же упала на кровать и проспала больше суток. Как объяснил доктор Григорьев, от нервного потрясения.
Пришлось снова переодеться в привычную европейскую одежду, надеть туфли, но теперь все это Злате ужасно мешало. За месяц, проведенный в гареме, она привыкла ходить босиком, носить невесомые одежды, привыкла к легкому позвякиванию браслетов на щиколотках… Надо же, и совсем отвыкла от европейской одежды… Элегантное синее платье, которое, ахая, разложила перед нею служанка, показалось Злате элементом чужого мира. Она даже укорила себя за такие мысли и платье надела, но в нем чувствовала себя не слишком удобно - однако ничего не поделаешь - не переодеваться же опять в восточные одежды. Тем более что их пришлось бы покупать, ее необыкновенный дорогой наряд после беготни по подземельям пришел в полную негодность.
Все ужасы последних дней в доме Бен-Фарида будто отодвинулись, подернулись дымкой. Теперь Злате казалось, что она спала и видела сон - яркий, волшебный и немного страшный, как все восточные сказки. Она не хотела вспоминать ни о кинжале у ее горла, ни о том, как Ибрагим хотел надругаться над ней, ни о последнем взрыве. Если думать об этом, можно с ума сойти, хотя Злата и отличалась несокрушимым душевным здоровьем. Наверное, должно пройти какое-то время, пока она сможет думать об этом без содрогания. Тем более что далеко не все в этой сказке было страшным.
Ей снился Амир, и, проснувшись, она тоже думала об Амире. Его имя по-арабски означает «принц» - он и стал ее принцем на белом коне, а она-то полагала, что их не существует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49